Ольга Калитина - Цветок у трона

— …! — правильно оценила я ситуацию в трех словах с одним общим очень интересным корнем.

— Бежим! — если бы здесь были стекла, они бы разбились от пронзительного крика Нии.

Тело среагировала раньше, чем мозг, и я рванула вперед со скоростью, которой позавидовал бы и Крылатый.

Только не оборачиваться…только не оборачиваться… — чугунным молотом билась в голове мысль. Коридор извивался как змея, становясь то уже, то шире. Впереди я видела только неясный силуэт нимфы, которая периодически оборачивалась, чтобы проверить, не отстала ли я. А мне нельзя было оборачиваться. Они бежали за нами, я слышала их шипение голодной змеи. В лицо ударил поток холодного ветра, и я поняла, что спасение близко. Еще шаг, последний рывок, пронзительный свист, чтобы позвать Крылатого… Нимфа что-то отчаянно мне кричит, подбегая к жеребцу. А я чувствую только ледяную руку, сжимающую мое запястье, сдавливающую мой бешено скачущий пульс. Мне все-таки пришлось обернуться.

Они заключили меня в круг и почти нежно сомкнули свои тонкие пальцы на моем горле. Одна из них ласково гладила мои волосы, а вторая приложила тонкий пальчик к моему рту, прося не издавать ни единого звука. Горло сковало спазмом, и я не смогла даже запищать. Кольцо сжималось, и я уже не слышала ничего, ни бешеного шума волн, бьющихся о скалы, ни сумасшедшего крика нимфы, бегущей ко мне, чтобы тоже умереть…Только шипение этих тварей с острыми зубками и голодной улыбкой. Сирена положила руку мне на затылок и начала притягивать к себе, к своим губам. Стороннему наблюдателю могло показаться, что морская ведьма хочет меня поцеловать. Но я видела, как ее рот раскрылся, обнажив белоснежные клыки. А за ними извивался длинный и тонкий язык.

"Так вот как они съедают своих жертв, — отрешенно подумала я, — выедают все внутренности жертвы, как яйцо. Остается только шкарлупа, которой они тоже не брезгуют, но, может, оставляют на закуску. Не думаю, что моряки рассчитывали на такой поцелуй, стремясь к морским чаровницам сквозь шторм".

Мысли мелькнули за долю секунды, пока сирена притягивала мою голову к себе.

Мне так хотелось закричать. Но горло онемело, и я почувствовала колдовские нити на моей шее. Сирены не хотели, чтобы их жертва кричала.

Вдруг мизинец словно обожгло горячим железом. Я резко дернула руку вверх и увидела, что странный серебряный коготь горит расплавленным серебром. Он стал длиннее и острее, превратившись в маленький кинжал с черным узором лезвия. Размахнувшись, я наотмашь ударила сирену по лицу, оставляя на щеке уродливую царапину. Потом начала разрывать колдовские нити, опутавшие мою шею и заставляющие молчать. Серебряный коготь легко справился с этой задачей, мне стало легче дышать, и я поняла, что голос вернулся ко мне.

А потом я закричала. Высоко и пронзительно. Отчаянно и почти безумно. Сирены упали на колени, обхватив голову руками. Две из них успели заползти в спасительную пещеру. Но та, которой досталась моя пощечина, скорчилась на камнях и дико извивалась. Я кричала и кричала, мне не хватало воздуха,

и я понимала, что скоро сорву голос. Но пока сирена не перестала шипеть и корчиться, я не замолкла. Горло невыносимо болела, словно я намазала его перцем и запила спиртом. Неподвижное тело сирены начало расплываться, превращаясь в воду. Пара мгновений, и она стала частью волны, набросившейся на скалы.

Я развернулась и увидела дрожащую от ужаса нимфу.

— Эмоциями и впечатлениями от пережитого обменяемся потом, — устало предупредила я охрипшим голосом, — садимся на Крылатого и убираемся отсюда к чертям драконьим.

Как мы долетели назад, я не помнила — от усталости все расплывалось перед глазами. Единственное, что сохранилось в моем усталом сознании, это как Нии бережно накрывает меня одеялом у почти догоревшего костра и нежно целует в висок.

Он никогда не любил пророчества. Когда он был ребенком, то не мог удержаться от соблазна пролистать пару сотен страниц и заглянуть в последнюю главу. А потом разочарованно захлопывал книжку, и ставил обратно на полку. Зачем читать книгу, если известен конец? Так и жизнь, какой же в ней смысл, если все уже предрешено и судьба расписалась под последней строчкой? Эти поганые пророчества! Откуда они берутся? Богини тут не при чем, потому что некоторое из предсказанного им точно не на руку. Тогда кто? Какой злой шутник решил перевернуть песочные часы судьбы? Но может они даются, чтобы можно было что-то изменить? В этом есть какой-то смысл. Хотя, изменишь одно, тут же появиться другое, в котором был предсказан провал первого. Иногда, кажется, что все судьбы этого мира записаны в одну большую книгу и какой-нибудь шутник выдирает пару страничек или даже строчек и сбрасывает на землю смертным, чтобы повеселиться. Казнить бы всех этих демоновых пророков!

Но только жалкие людишки и остальные грязные расы, в которых лишь примесь первородной крови, могут роптать, но, в конечном счете, смиряться со своей судьбой. Но только не Он. Только не тот, чье чело венчает рассветная корона. Только не Он, кто по праву занимает рассветный трон. О нет, тот, в чьих жилах течет кровь правителей этих земель, обманет даже саму судьбу, если захочет. И тогда Он больше не будет всего лишь Принцем. Пред ним приклонят колени как перед истинным и единственным Королем. Но, на пути к короне всегда стояло одно препятствие.

Принц раздраженно опустился в мягкое кресло. Было приятно сидеть в расслабленной позе, особенно если весь день приходится царственно восседать на троне. Сидеть так долгие часы, и ни один мускул не должен дрогнуть на ничего не выражающем лице. Только изредка царственно наклонить голову, чтобы явить милость или шевельнуть пальцами, чтобы лишить жизни. Свеча нервно подрагивала, заставляя плясать тени на стенах.

Итак, фигуры расставлены, ходы просчитаны, жребий кому ходить первому брошен. Осталось выбрать союзника, заключить альянс, задушив сопротивление более сильного врага. А потом, предав союзника, выйти в дамки. Шах и мат.

Схема проста. На кону стоит самое ценное, что только может быть в истинном и заиллюзорных мирах. Власть. И сила, чтобы ее достичь. Есть пешка, которая поможет достичь конца доски…

Принц откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он все еще помнил ее запах…Он дразнил его все эти ночи. Сводил сума. А ведь она была всего лишь средством, разменной пешкой. Но это было до того, как Он заглянул в фиалковые глаза…

Сколько раз он удерживал себя, чтобы не взять ее еще тогда, когда цветок был в его власти, чтобы до конца насладиться ее чудным ароматом… Принц в ярости сжал кулаки. Опять этот выродок забрал у него то, что принадлежит только ему, чистокровному Принцу, а не грязному бастарду! Чудовищная волна ненависти накрыла сердце. Он почти захлебывался в ней. Ненависть было первым, чему Он научился. Ее любовно воспитывали в Принце год за годом, подпитывали и лелеяли, как любимое дитя. И она стала неразрывной его частью. Внутри не осталось места для других, ненужных чувств. И совсем скоро она найдет свою цель.