Андрэ Нортон - Серебряная Снежинка

— Будь честна со мной, как я был честен с тобой, — сказал Ли Лин. — Госпожа, ты самый младший ребенок моего старого друга. А что касается моих.., занятий, — он тактично помолчал, — они, наряду с музыкой, каллиграфией и поэзией, — тут он слегка поклонился, делая тонкий комплимент ее стихам, — они компенсируют мне то, что я утратил. Но у меня нет наследника и теперь уже не будет. Что еще могут со мной сделать? Только убить.

— Мао Йеншу пригрозил мне наказанием за осквернение могил. — Слова, в которых по-прежнему звучала горечь, непрошеными выскользнули у девушки изо рта. Она тут же пожалела, что произнесла их. Этот человек — невозможно думать о нем, как об одном из рисующихся вялых женоподобных евнухов, окружающих Мао Иен-шу! — его повелительные манеры и острый разум вытянули у нее всю историю, прежде чем он кончил первую чашу вина, хотя, конечно, из вежливости ей следовало подождать, пока он не подкрепится, и только потом рассказывать.

Закончив рассказывать. Серебряная Снежинка сидела молча. Впервые за много месяцев после того, как администратор внутреннего двора отобрал у нее нефритовые доспехи, у нее не сжималось в груди и животе. Рассказав Ли Лину, она излечилась; так если проткнуть нарыв, сразу исчезнет боль и опухоль.

— Ты действительно дитя своего отца, — сказал старый алхимик. — Меня наказали не только за алхимию. Я был другом и защитником твоего отца. Ты знаешь, я был там, когда его взяли в плен. О, это была страшная битва. Мы преследовали шунг-ню, но настоящей поддержки и подкреплений у нас не было. Твой отец выставил самострелыциков. Они стреляли так метко, что сам шан-ю вынужден был сойти с лошади и сражаться пешим. А шунг-ню без своих лошадей теряют половину силы.

Как я сказал, мы преследовали их. Может, мы переоценили свои силы, нам вскружила голову победа. Твой отец вслед за шунг-ню вошел в узкую долину, намереваясь покончить с противником. И тут они скатили большие камни и закупорили ущелье. Твой отец оказался со своими людьми в западне, я остался снаружи.

Вначале у воинов твоего отца кончились стрелы. В спешке, в торопливости преследования они оставили повозки с припасами — фатальная ошибка. Вскоре им пришлось сражаться короткими мечами или осями, сорванными с повозок; очень быстро сокращалась их численность. Даже если бы твой отец решил отступать, он не мог бы это сделать.

Когда солнце село, твой отец решился на отчаянные меры. Он приказал спрятать вымпелы и знамена, под которыми так гордо маршировали его солдаты. Затем сжег сокровищницу своей армии, приказал своим людям рассеяться и сам остался с десятью солдатами. Двое из них погибли, прежде чем он сдался шунг-ню, чтобы спасти остальных восемь. И, госпожа, ты не убоялась бы смерти в Срединном царстве, если бы видела, какую смерть приносят шунг-ню. Луки, свистящие стрелы, ножи.., нет!

Твой отец сдался, чтобы спасти жизнь своих людей. И все же из всех храбрых солдат спаслось только четыреста человек.

Я, конечно, вернулся в Шаньань, чтобы отказаться от должности и признать свое поражение: я не смог спасти друга. Но я хотел заверить Сына Неба, что твой отец вел себя с гордостью и достоинством. Однако обнаружил, что из-за этого поражения возникли интриги и разразился скандал. Имя и предки твоего отца были опозорены, его объявили изменником. Я умолял: духи моего рода знают, как я умолял. В сущности, — добавил он, взглянув на девушку, — то, что ты жива и смогла выслушать мой рассказ, свидетельствует, как я умолял. Однако когда возникли опасения колдовства — а они регулярно возникают раз в несколько лет, — мне припомнили защиту человека, который сейчас в рядах шунг-ню. И мне пришлось честью и мужественностью заплатить за свою верность.

— Неужели после такой жизни, госпожа, я могу причинить вред тебе или твоим близким?

Серебряная Снежинка покачала головой; она была так тронута, что не могла говорить.

— Тогда позволь мне быть твоим другом. Ты далеко от своего дома; я тоже в некотором роде изгнанник; мне недостает чести, которая когда-то мне принадлежала. В тот несчастливый день представления портретов Сын Неба впервые за много печальных лет обратился ко мне. Твой отец хотел бы, чтобы ты училась, а я многому могу научить тебя. Примешь ли ты меня как друга?

У Серебряной Снежинки горели глаза от рассказа о доблести ее отца. Какое-то время она не отвечала. На несколько драгоценных мгновений рассказ Ли Лина освободил ее из заключения в Холодном дворце, освободил от пут внутреннего двора, позволил в воображении свободно блуждать по землям своего детства. И у нее тоже отобрали свободу. У отца в плену оставалась по крайней мере свобода степей. Она глубоко вздохнула.

Печаль и разочарование промелькнули на лице Ли Лина, он начал вставать.

Девушка протянула руку, останавливая его. Если он уйдет, у нее никогда не будет друга, она снова станет ненавистной Тенью. Она скорее умрет, чем пойдет на это. Умрет ли? Ли Лин не умер. И отец тоже.

И она не умрет.

Она подняла глаза и поняла, что заставила ученого слишком долго ждать ответа. Оба они пленники, страдающие от позора и одиночества. Она не хочет начинать эту новую дружбу с боли. Девушка улыбнулась, кивнула и налила еще немного рисового вина.

— Прекрасно! — воскликнул Ли Лин. — Твои уроки — и твои тоже, маленький подменыш, — начнутся прямо сейчас. — И на этот раз его улыбка была обращена и к Иве.

Глава 9

Все лето смех и музыка, а не листья, исписанные печальными стихами, плыли над стенами Холодного дворца: Серебряная Снежинка, Ива и Ли Лин, изгои среди богатой, счастливой жизни, делились своими талантами и воспоминаниями.

— Почтеннейший Ли Лин снизошел до знакомства с этой недостойной, — писала Серебряная Снежинка уверенными и точными ударами кисти, — и научил ее многому. Он шлет привет и покорно просит, чтобы недостойная напомнила о нем…

Теперь она могла писать отцу со спокойным сердцем и, благодаря Ли Лину, быть уверенной, что ее письмо доставят. Сейчас она с улыбкой вспоминала свои мятежные и жалкие мысли, которые посещали ее во время заключения во внутреннем дворе и изгнания в Холодный дворец. Двор, который, как она надеялась, будет орудием ее свободы и прощения отца, на самом деле оказался западней; а Холодный дворец, который должен был казаться ей ужасным, как западная граница этой нелепой госпоже Сирени, теперь принес ей спокойствие, учение, мир и даже своего рода свободу.

Конечно, физически она заключена в своем павильоне, и этот павильон содержится не лучше, в нем не стало теплей, чем в прошлую зиму. Но он не хуже двориков ее утраченного северного дома; и теперь в нем сокровище, которое значит для нее больше тепла жаровен и роскоши драгоценностей и шелковых ширм. Мысль ее далеко вырывается из этого павильона, как будто она физически пересекает Пурпурную границу и теперь свободно скачет по травянистым степям.