Window Dark - За гранью мира алая заря

Ветер запротестовал, бросился навстречу, но опоздал. Маруша вознеслась над мрачной пропастью, бесследно поглотившей рассыпавшееся в пух и перья воинство Соджобо. Лес рос неподалеку. Настоящий! Громадный, нескончаемый, словно поле, малый осколочек которого уже не пугал Марушу. Под раскрытыми крыльями покачивались скособоченные метелки непонятных растений, источавшие странный, волнующий, сладковатый запах. Сзади спешил ветер, подталкивая очередную стаю мертвых птиц к зловещему подвигу. Многочисленную, словно седое предгрозовое облако. Всего на несколько взмахов крыла обгоняла безжалостную погоню маленькая птичка. Нити коварного тумана уже проскальзывали то слева, то справа. От напряжения слезились глаза. И Маруша заплакала во второй раз. Сквозь слезы деревья казались ей бушующими волнами далекого черного океана.

Летящая в Вирию рухнула в заросли и побежала по мокрому полю. Запах был нестерпим, но подняться вверх и быть заклеванной мертвыми собратьями казалось немыслимым. Да и до леса было крылом подать. Елки дружелюбно протягивали лапы навстречу, обещая укрыть и защитить. Приторно-сладковатый запах пропитал всю округу, перед ним погасла даже свежесть хвои, словно раскидистые лапы были нарисованными, ненастоящими.

А когда Маруша пронеслась мимо первых деревьев, запах исчез. Под лучами восходящего солнца мгновенно согретый мир вспыхнул невероятным разноцветьем и буйством красок.

30

Маруша то мерно взмахивала крыльями, набирая скорость, то расправляла перья веером, притормаживая в поисках потока, на который можно опереться и парить в свободном полете. Воздух свободы казался струйкой живительной влаги ручья, затерянного в глубинах лесной чащи, куда бескрылым не пробраться никогда и ни за что.

Она обогнала усталость, боль и страх. Она добралась до потаенных мест к третьей заре.

Кроваво-красная ковровая дорожка с бахромой золотистых кисточек по краям протянулась по веткам деревьев. Извилистой змеей она пронзала весь лес. Маруша хотела улизнуть в сторону, но красная лента неизменно оказывалась на пути, приглашая опуститься на пружинистую поверхность. Робея, Маруша не смела принять приглашение.

— Пррриземляйся, — застрекотала Сорока-Белобока и сама прыгнула из кедровой развилки на яркую ткань. Стук черного хвоста наполнил лес торжественной барабанной дробью.

Сладостная волна восторга прокатилась в груди Маруши. Обитательница Далекой Страны заметила скромную птичку и даже звала к себе. Дыхание перехватило от волнения, крылья повело вразнобой. Чуть не врезавшись в шелушащийся ствол сосны, Маруша неуклюже плюхнулась на матерчатую полосу. Мягкая ткань ласково прогнулась.

— Вперрррред! Вперрррред! — стрекотала сорока. — Министррррры скорррро соберррррутся.

— Какие министры? — удивилась Маруша.

— Министрррррры птичего корррролевства, — протрещала сорока. Торррропись! Торрррропись!

И юрко упорхнула в густые заросли.

Теперь Маруша не смела сойти с красной дороги. Кто бы еще объяснил, куда она приведет?

— Во дворец, — пророкотал глухой бас. Рядом с Марушей обнаружился гигантский филин. Перед орлом, оставленным в Ночи Легостая, он показался бы букашкой. Но выстрой из таких птичек, как Маруша, пирамиду, и в глаза филину смогла бы взглянуть разве что пятнадцатая.

В горле образовался неприятный комок, словно там родился маленький, но уже противный шар, шевеливший щупальцами. Путешественница сдавленно кашлянула, но комок, похоже, обосновался там надолго.

— Разве тебе не говорили, — листья на ближайших ветках благоговейно трепетали от мощного голоса, — что вестница, прилетевшая третьей зарей, изменит мир настолько, что птицы станут наравне с бескрылыми?

— Ворон с Пятого Переулка так и сказал, — кивнула оробевшая птичка.

— Так к чему лишние вопросы, — хмыкнул филин, сорвав голосом пару кленовых листьев. — Будь посмелее. И поторопимся. Торжество не следует затягивать. Иначе оно потеряет всю прелесть.

— К-какое еще торжество? — комок мешал говорить, но не спросить Маруша просто не могла.

— Как ты могла забыть?! — удивился филин. — Заключение вечного мира между нами и человеческим родом. А потом будет восхождение на престол короля и королевы.

Маруша несколько раз сглотнула, надеясь прогнать поселившееся там существо, но оно отчаянно сопротивлялась.

— На восхождение и я бы посмотрела, — пробормотала она настолько неразборчиво, что и сама запуталась в собственных словах. Но филин, похоже, понимал без слов. Или умел читать мысли.

— Туда и идем, — голос казался неудержимым ревом турбины. — Потерпи, мы почти добрались.

Впереди маячил просвет. Изящным изгибом лента врывалась в яркую дыру, заполненную лучами восходящего солнца. Из светлого пятна доносился птичий гам, то усиливающийся, словно там собрались все перелетные птицы, какие только существуют, то притихающий, будто по птичьим рядам прокатилась сонная волна, заставившая сомкнуть веки на полминутки.

Ведомая филином Маруша пронеслась через сверкающую золотыми бликами полосу реки. Над чешуей волн метался собакоглавый Сенмурв, сыплющий в воду сухие семена. На гребнях мгновенно вырастали желтые чашечки кувшинок и уносились по течению за поворот. Плавно огибая их, скользила по переменчивой глади птица Обида, взбивая тысячи брызг лебедиными крыльями. Рождала в брызгах радугу, неверную и мимолетную. Косила недобрым глазом на небо, опасаясь орла ли, сокола.

За рекой, за прибрежными кустами, за березовым подлеском, за поляной, покрытой чашечками колокольчиков и снежными солнцами ромашек, вздымалась к небу роща гигантских каштанов, чьи ветви переплелись друг с другом клубками застывших змей. Усевшись на сухую ветку, филин откланялся и передал эстафету Белому Аисту, на груди которого выгнувшимся в высь полумесяцем сверкали пять звезд из темного золота.

— Иди же! — возвестил Белый Аист и указал крылом вперед. Ветки образовывали причудливую дорожку, ведущую к развилке двух стволов. Красная полоса убегала вдаль. Там высился трон, обитый красным бархатом, а рядом устроилось уютное гнездышко, с первого взгляда полюбившееся Маруше.

Трон покоился на мощной плите, опершейся на спины двух каменных крылатых быков с человеческими лицами. Перед их высотой и мощью Маруша почувствовала себя полным ничтожеством.

— Не пугайся, — прощебетала черногалстучная синица. — Шеду и Ламассу не разозлятся. Тебе положено взойти на трон. Тебе, принесшей весть вовремя. Нашей будущей королеве!

— Не хочу быть королевой! — испугалась Маруша еще больше, вспомнив незавидную судьбу Королевы Бала в Клетке Безумцев.