Андрей Егоров - Вейгард

Он надолго замолчал, потом попросил меня повторить то, что я только что сказал. Я удовлетворил его просьбу, немного поменяв слова местами. Он снова застыл, глядя в потолок, и, кажется, что-то смекал, потом морда его просветлела – понял.

– Ты прав, ты прав! – Любитель поэзии опять хлопнул меня по плечу, и мне показалось, что моя единственная левая рука совсем отнялась, я решил, что в следующий раз непременно дам ему сдачи – и будь что будет… – Поверхностно об этом нельзя… – заметил он. – А давай-ка знаешь что, – тут он немного разволновался, его новое состояние выразилось в диком зубовном скрежете и почесывании левой ягодицы, – раз у нас с тобой такая счастливая встреча произошла, я тебе немного почитаю!

Возражать я не решился – слишком свежи были мои воспоминания о маниакальном отравителе Андерии Стишеплете, а только вяло кивнул и приготовился внимать.

Поэт между тем не собирался радовать меня своими нетленками тотчас, он просиял, ухватил меня поперек туловища, взвалил на плечо и ринулся с бешеной скоростью по подземному коридору.

– Эй! – только и успел вскрикнуть я. – Куда это мы?

– Читать! – проревел демон.

Несся он так, что я только и успевал замечать, как мелькают каменистые выступы стен и провалы ответвлений подземного хода. Затем общий цвет сменился на успевший сделаться за время моего заключения привычным коричнево-красный, а песок из белого стал терракотовым. Я понял, что мы прибыли в более густонаселенный круг Нижних Пределов. Отсюда у меня было гораздо больше шансов выбраться на поверхность, но и намного больше возможностей попасть в лапы Заклинателя. Я выругался про себя.

– Кстати, я не представился, – заорал демон на ходу, так что я вздрогнул, – меня зовут Данте… Данте Алигьери…

– Как-как? – переспросил я – имя показалось мне смутно знакомым.

– Данте Алигьери, – проорал он, стараясь перекричать поток встречного ветра, – а тебя как зовут? Или ты предпочитаешь, чтобы я тебя называл просто – одноглаз?

– Не надо, – попросил я, вспомнив поэтическую строку, которой он меня поприветствовал, – предпочитаю, чтобы меня звали настоящим именем – Дарт Вейньет.

– Ах так, Дарт Вейньет, ну что же, рад знакомству, – выкрикнул Данте и внезапно прервал бег, видимо, мы прибыли на место…

Демон поставил меня на песок, и я покачнулся, потому что голова у меня снова сильно закружилась – то ли от голода, то ли от переживаний последнего времени. Некоторое время я ошалело крутил башкой, стараясь прийти в себя, потом нормальное мироощущение возобновилось, и я смог осмотреться.

Мы оказались в довольно уютной маленькой пещерке, оформленной со вкусом. Правда, жутчайший беспорядок несколько портил картину, но его можно было списать на широту творческой натуры хозяина – ему просто некогда было заниматься столь прозаическим делом, как уборка. Зато к вещам, созидающим уют в жилище, он явно благоволил. Пол устилали мягкие ковры. Стены прикрывали огнеупорные ткани, отливающие металлом, правда, частично они были сорваны. Поверх тканей висело несколько написанных широкими мазками довольно оригинальных картин. Две из них покосились, а третья и вовсе валялась на полу. Полотна отображали разнообразные пытки. Несчастные жертвы палачей-демонов застыли, в ужасе распахнув беззубые рты, они плевали кровью и, судя по всему, испытывали не самые счастливые в жизни минуты. Неизвестный художник запечатлел сцены адской жизни с точностью в деталях и явным упоением… Я невольно содрогнулся и покосился на демона-поэта. Он копался в железном сундуке, выгребая оттуда исписанные крупным почерком бумажки.

– Извини, жрать совсем ничего нет, – обернулся ко мне демон, – этот бездельник Куксоил куда-то запропастился, так что мне сегодня утром даже пришлось добывать пищу самостоятельно, – Данте поковырялся в зубах длинным когтем. – Ну попадись он мне только! Выбью из него лень навсегда. Другие небось жрут от пуза, а несчастному поэту – фиг с маслом. Наверное, решил, что тот, кто сочиняет стихи, не может быть опасен. Заблуждение. – Данте скрипнул зубами. – О, какое заблуждение! Но ты, наверное, только и ждешь, когда мы приступим к чтению?

– Конечно, – подтвердил я, продолжая осматриваться. Демон истолковал мой взгляд по-своему:

– Наверное, ищешь, нет ли чего-нибудь выпить, чтобы разгоряченное нутро могло размягчиться и лучше внимать моим словам? Так?

Я поспешно закивал, потому что после всего пережитого сильно нуждался в выпивке. Собственно, я всегда в ней нуждался, еще со времен своей бурной молодости, но вот случай промочить горло в последнее время представлялся крайне редко. Заклинатель меня не баловал, отъявленный мерзавец. И вот вам пожалуйста, при отсутствии пенного с хмелевой горечью, как я и говорил, у меня начинает развиваться нервное расстройство.

– Меня бы устроил светлый эль, – сказал я.

– Меня бы тоже. – Он хлопнул себя по ляжкам. – Эх, я как будто знал, что встречу кого-то вроде тебя. А потому кое-что припас…

Демон метнулся в угол и принялся разбрасывать песок, какие-то тряпки, камни, куски дерева, потом извлек на свет пузатую бочку литров на сорок. Бугры мышц проступили на толстых руках поэта, когда он поднял ее, перенес и осторожно поставил передо мной.

– Вот, – сказал Данте, – прямо сейчас угостимся или сначала чтение?

– Лучше бы, конечно, перед чтением размягчить нутро, – заметил я, запомнив его слова.

– Ты понимаешь меня, как никто, – заявил демон, извлекая откуда-то деревянную кружку. – Кружка только одна, поэтому придется пить по очереди. Ты не возражаешь?

– Конечно нет, – ответил я, – мне приходилось пить по очереди прямо из бочонка.

– Ну вот и отлично! – Данте потянул на себя пробку, и она с хлопком выскочила – светлый эль полился в кружку… Поэт наполнил ее до самого верха.

– Чур я первый, – сказал он, приложился к краю и некоторое время чмокал, прихлебывая эль, потом передал кружку мне.

Я заглянул внутрь и увидел дно.

– Эй, здесь ничего нет, – разочарованно сказал я.

– Как нет?! – удивился Данте, выдернул кружку у меня из рук и заглянул в нее. – Действительно нет, – проговорил он после короткой паузы, – но это ничего, это я увлекся, сейчас мы наполним ее снова.

Демон выдернул пробку и заткнул ее только тогда, когда пена полилась через край.

– Чур я первый, – сказал он. Мне показалось, что я ослышался.

– Погоди-ка, – выдавил я, – мне показалось, что ты в прошлый раз был первым, и я видел, чем это закончилось, нет уж, давай-ка теперь первым буду я.

– Конечно, – дружище, это я тебя просто разыграл, – расхохотался Данте и хлопнул меня по спине так, что мне показалось, будто у меня хребет переломился. – Ну как тебе мои шутки?