Константин Калбазов - Кроусмарш

— Что предлагаешь? — Нервно спросил Андрей, душевному равновесию мешали два обстоятельства, промедли они и пострадают поселенцы, поторопись и не избежать больших потерь среди воинов, орки тогда встретят их из засады. Плохо. Все очень плохо.

— В четверти мили отсюда начинается овраг, не особо широкий, но и не маленький. Дойти до него и припустить по его дну, оно конечно в темноте можно и лошадей зашибить, и покалечиться может кто, но зато двигаться можно будет быстро, овраг скрадет топот копыт, да и глина там мягкая, грязи уже нет, а затвердеть не успела.

— А ты уверен, что орки выйдут туда?

— Маран почему выбрал-то это место, потому что там брод есть, и дорога проходит. До другого пара миль считай на запад, оно им надо. А броды они здесь знают, не сомневайтесь. Плавать им тоже не с руки. Так что выйдут аккурат к броду. Там же должно расположиться не меньше двух десятков наемников, этож самое опасное место.

Андрей на мгновение задумался и припомнил местность вокруг будущего села. Так и есть, не более чем в двух сотнях шагов от брода выходит овраг, по которому в Тихую, стекают вешние воды, а после таяния снега этот своеобразный ручей пересыхает, просто здесь удобно стекать с холмов талой воде, вот за многие годы и образовался этот овраг.

Бешеная ночная скачка, да еще и не по дороге, а по нехоженому оврагу, где и рытвины, и норки грызунов и змей, удовольствие весьма сомнительное, вот только выбора не было. Андрей заставлял коня идти чуть не в галоп, каждое мгновение ожидая, что лошадь запнется и полетит через голову, опрокидывая и всадника. Сзади он пару раз слышал звуки падения коней и приглушенное ржание страдающих животных, торбы одетые на морды лошадей, сильно мешали им дышать, доставляя самую настоящую пытку, но они же не позволяли издавать слишком много шума, когда бедные животные взывали к справедливости. Воины наверняка тоже пострадали, но переносили увечья молча, если они и позволяли себе приглушенные стоны, то он их не слышал, а значит, не услышат и орки.

Овраг закончился как-то внезапно. Вот только что мрак давил с боков практически отвесными стенами оврага, и вдруг Андрей почувствовал, что тьма словно расступилась. Как в этой тьме, среди неясных теней всадников Джеф и Робин, смогли вычленить его, для Андрея осталось загадкой, однако они быстро оказались рядом.

— Многих потеряли? — Прошептал Новак.

— Двоих или троих, — так же шепотом ответил Робин.

Как-то так само собой сложилось, что Джеф отошел на второй план, предоставив первую скрипку Атчесону, поначалу удивившийся этому обстоятельству, Андрей, все же довольно быстро сообразил, что эти двое и раньше служили вместе, и опытный ветеран просто уступил первую роль как своему бывшему командиру, так и воину имевшему гораздо больший опыт. Хотя тут-то Андрей мог и поспорить, за год беспрерывных походов в степи, Джеф приобрел изрядное количество опыта, а драться сейчас предстояло на открытой и ровной как стол местности, считай в степи. Но менять что-либо на ходу, было глупо и он просто принял правила игры.

— Робин, твои как, управятся с луками из седла?

— Я бы на это не надеялся. Они привыкли твердо стоять на ногах.

— Тогда своих лошадей оставите здесь в овраге, а сами в цепь и выдвигайтесь к броду, на дистанцию уверенного выстрела.

— Сделаем.

— Джеф, мы остаемся пока здесь. Как только начнется, ударим, пока доскачем, лучники что смогут уже сделают, нам останется дать залп и ударить в копья. Только бы они не схитрили. Только бы вышли сюда. Дьявол, наемников предупредить не успеваем. Ну да не спят же они в самом-то деле.

Угра не был молодым воином, но и до убеленной сединой гривы старейшины ему было еще ой как далеко. В хижине родового поселка его ждала молодая жена, которую он взял после того, как его прежняя отправилась на встречу с духами предков, производя на свет его первого сына. У него уже были две дочери, но что такое бабы, бабы они и есть, а вот сын, это наследник и опора, когда он состарится, если вообще состарится.

Воины редко доживали до седой гривы, но те кто доживал, пользовались большим авторитетом. Выжить в суровом лесу, живя охотой и пройти через множество походов, а после такой жизни дожить до старости мог далеко не каждый, а только самый лучший и удачливый, как не уважать столь заслуженного воина и не прислушиваться к его советам. Но до старости еще нужно было дожить, а ведь можно было остаться и калекой, а какой из калеки воин и добытчик, если не смог обзавестись сыном и успеть его воспитать, то придется тебе жить милостью рода. Оно конечно, не бросят умирать с голоду, но будут презирать, а такая жизнь никому не нужна, вот и вспарывают себе животы, те кто не способен о себе позаботиться и не имеет сыновей. Выпростав кишки, они наматывают их на родовой истукан, вырезанный из векового дуба еще пращурами, если не могут идти, то ползут, и чем больше кругов намотают, тем более почетной считается смерть. Это уже не позор, а достойная воина смерть.

Поэтому Угра искренне радовался рождению сына и закатил большой пир, хотя утром и вознес на погребальный костер жену, не перенесшую роды. Потом, по обычаю он принес родне жены богатые дары, за то что их дочь, отдав свою жизнь одарила его наследником, ну и откуп, так как воину без жены обходиться нельзя.

Молодая жена любовно заботилась о сыне мужа, да и сама была в положении, так что если духи благословят, у него родится еще один сын, баб он больше не хотел. Хотя за хорошую невесту можно было взять богатый откуп, о прибыли он думал меньше всего, ему нужны были сильные и здоровые сыновья, и не один. Это бабы живут долго и выживает их больше, оно конечно, мрет их не мало когда рожают, и от других болячек о которых воинам и знать-то не надо, но все равно их больше, чем воинов. Молодняк он ведь непоседлив, кто дольше просидит в холодном ручье, кто дальше прыгнет, кто выше залезет, вот и умирают пацаны, по дурости своей. Но взрослые не мешают в этих забавах, из сыновей должны вырасти воины, а какой воин выйдет из мальца, если его как девку оберегать, девка и вырастит, и ляжет позором на плечи главы семьи, уж лучше вознести маленькое тельце на погребальный костер, чем пережить подобный позор.

Этот поход был первым в этом году, а сколько их еще будет. В хороший год, он успевал до пяти раз сходить на людской берег. Так уж сложилось, что их племя жило напротив этого клятого обрывистого берега и чтобы пойти в поход им нужно было либо пользоваться этим проходом, либо идти через земли этих проклятых черноногих, а в такой поход не больно-то и находишься, потому как, сначала нужно бить черноногих, а уже потом отправляться на людскую территорию. Тогда уж проще сходить в поход на соседей, с которыми существовала вековая вражда, правда они не были столь богаты как люди, да и орочье мясо, не такое вкусное, как человечина.