Олег Кожин - Охота на удачу

— Пожалуйста, — будто не заметив вопросительных интонаций, бодро ответила Лиля. — Но ты учти, я постоянно рядом быть не смогу! Так что ты это… аккуратнее как-то, лады?

Лишившийся дара речи Воронцов стоял, выпучив глаза. Сейчас он радовался, что разлившийся вокруг кромешный мрак не позволяет Лиле увидеть его глупое лицо.

— Все, хватит сантиментов, пошли быстрее. Сборщики никогда не отдыхают. Так что, пока ты тут прохлаждался, на тебя уже, наверное, тотальную облаву организовали. Так… ты куда мой фонарик дел, а?

Девушка как будто нарочно не замечала обиженно взревывающего монстра, заткнувшего собой тоннель за спиной у Геры.

— В него кинул! — остервенело завопил Воронцов.

Желая проиллюстрировать, в кого улетел Лилин налобник, он, не глядя, лягнул ногой назад. Видимо, девушка подошла поближе, потому что голос ее звучал теперь почти у самого уха Герки.

— Это ты от дэва фонариком отбился? Ну ты силен, братец!

Ни единой нотки восхищения. Лишь язвительность да неприкрытая издевка. Как будто Герка не перехитрил здоровенного людоеда, а избил инвалида, например.

— Давай за руку берись, и потопали быстрее, — в ладонь Воронцову ткнулась тонкая холодная ладошка. — Блин, фонарик жалко… Он три года мне служил! Разруха ты ходячая…

— Погоди.

Устав пытаться понять происходящее, Гера решил временно забыть про свое любопытство. Просто удушить его, оставив все вопросы для более спокойной обстановки. Но в одном простом человеческом удовольствии он отказать себе не сумел.

— Ты чего там копошишься? — нетерпеливо подгоняла его Лиля.

— Сейчас, сейчас… пять сек…

Руки его на ощупь отыскали заросшую жестким волосом спину подземного чудовища. С трудом ориентируясь в темноте, Герка, решив положиться на удачу, совершенно неожиданно для себя потер висящий на запястье пятачок. И вдруг вспомнил, что уже делал точно такой жест перед тем, как решиться на безумную авантюру с броском на монстра.

— Во, блин, дела… — ошарашенно пробормотал он.

А затем от всей души отвесил мощного пинка прямо по огромной лохматой заднице подземной твари. Визг, в котором сплелись боль и обида, возвестил, что попал Герка в самое что ни на есть болезненное место.

Удачно попал, что и говорить.

Как ни странно, при свете лампы Воронцова сильно потянуло в сон. Конечно, сказывалась усталость, но куда большую роль играло ощущение безопасности. Гера понимал, насколько оно обманчиво, и потому всеми силами старался не заснуть.

— Этот твой Дэйв… кто это? Или что?

Вопрос оказался понят не сразу. Недоуменно приподняв бровь, пронзенную тремя колечками, Лиля смотрела на Герку своим фирменным «молодой-человек-вы-идиот» взглядом. Наконец, сообразив, что к чему, громко расхохоталась. Впервые за все время их короткого, но такого насыщенного событиями знакомства. У Лили оказался очень красивый смех. Искренний, с прожилками серебра. Чем-то напоминающий перевитые узоры ее пирсинга.

— Это не имя, Герка, — отсмеявшись, поправила она. — Не Дэйв, а дэв. Вас там, в школе, вообще чему-нибудь учат?

— Можно подумать, ты про него в школе узнала, — буркнул Гера.

— Про них, — поправила Лиля.

— Он еще и не один такой?! — от мысли, что таких существ много, юноше стало не по себе.

— В Сумеречах каждый второй таджик — дэв. У Хозяина, можно сказать, своя маленькая армия. Одна из сильнейших по всему Северо-Западу. Сюда даже из Питера сборщики не суются.

— Целая армия таких тварей?! — пораженно воскликнул Воронцов.

— Они не твари, Гера, — юноше показалось, что в голосе Лили проскользнула легкая грустинка. — Обычные несчастные существа, оторванные от дома и родни. Вынужденные конкурировать между собой за хозяйскую милость. Была бы семья рядом, глядишь, жили бы себе, никого не трогали. Они ведь совсем как люди, Гер, могут быть хорошими, могут плохими. А когда ты один, и не с кем словом перемолвиться, и работа дерьмовая, и перспектив никаких, тут, хочешь не хочешь, а начнешь звереть. Они вообще-то больше в теплых странах живут. В Турции там, в Индии, Средней Азии… этот, как ты понял, из Таджикистана, лучшей доли искать приехал…

Воронцов слушал вполуха. Нет, конечно, он усиленно наматывал на ус все, что узнавал от Лили. В конце концов (как он теперь отчетливо понимал), от этого действительно зависела его жизнь. Но сейчас ему больше хотелось покоя. Покоя и отдыха.

Немилосердно гудели натруженные за день ноги. Ступни жгло, колени ломило, по бедрам периодически пробегали колючие судороги. Стоило только прекратить сумасшедший бег, как, точно по мановению волшебной палочки, на теле проявилось бессчетное количество ранок, царапин, ссадин, синяков, шишек. Неопасные, даже незаметные поодиночке, все микротравмы скопом доставляли немало неприятных ощущений. Голос Лили, из которого куда-то подевалась хулиганская хрипотца, помогал расслабиться, отвлечься от дурных мыслей.

Комната, ставшая их временным убежищем, раньше принадлежала то ли монтерам, то ли сантехникам. Настоящим сантехникам, не имеющим со встреченным нашими героями монстром ничего общего, кроме униформы. Большую часть комнатушки занимала простецкая мебель: стол, вместо скатерти застеленный пожелтевшей газетой, вдоль стен — две широкие лавки, сооруженные из обмотанных ветошью досок, уложенных на пластиковые ящики из-под пива, да пара колченогих табуретов. У самой двери, прислонившись к стене, по стойке смирно стояли металлические шкафчики для личных вещей. На то, чтобы завалить ими дверь, ушли последние силы. Когда Воронцов представлял, как утром будет разгребать созданный собственными руками завал, у него пропадало желание просыпаться.

Как он попал сюда, Гера помнил слабо. В памяти сохранился лишь короткий, но стремительный рывок сквозь кромешную тьму, где вся надежда была на узкую девичью ладошку, крепко сжимавшую его руку. Под ногами разлетался брызгами подземный ручей. На лицо иногда липла невесомая паутина. Изредка подошва кед вляпывалась во что-то живое, злобным писком провожающее неуклюжего человека. Иногда из далекого далека доносился раскатистый рев попавшего в ловушку дэва. А потом был скрип открываемой двери, грохот листов оцинковки под ногами, сдавленное чертыхание, скрип вкручиваемой лампочки и больно резанувший по глазам свет. Долгожданный, почти забытый свет обычной «тридцативаттки», покрытой слоем пыли. Гера словно увидел солнце.

Вот тогда-то он впервые по-настоящему ужаснулся всему, что произошло с ним в промежутке где-то между полуднем и полночью. Весь кошмар ситуации, в которую он угодил, вся ее нереальность и нелепость обрушились на Воронцова разом, выбивая опору из-под ног, заставляя беспомощно опуститься прямо на грязный, никогда не водивший знакомства со шваброй пол. Рядом порхала Лиля, ставшая вдруг заботливой, как медсестры из старых советских кинолент. Подставив Герке плечо, она осторожно транспортировала его на ближайшую лавку-топчан.