Любовь Пушкарева - Утраченный покой

– А как ты выжил на улице?

– О, там я мог отпустить вожжи… Физическая сила плюс «бешенство», и я быстро стал во главе таких же отморозков, как сам. Удивительно что я выжил… Слишком часто нарывался.

– Искал смерти?

Он пожал плечами.

– Может быть. Но я считал, что пробую себя. Узнаю себя и границы, до которых могу дойти…

– А границы были?

– Были. Хвала Богу – были.

– А к Седрику как попал?

– Надо было вливаться в стаю. Свободную стаю. А я не хотел. Они считали меня отбросом. Двуличные твари! Прикидываются добропорядочными днем, а ночью рвут друг другу глотки в поединках.

– А у Седрика нет поединков внутри стаи? – удивилась я.

– Нет, конечно. Лечить или терять волка просто так, без причины – глупо. А кто какого места достоин – ему видней, он же чует силу каждого из нас, силу зверя и человека.

За такой отвлеченной беседой мы добрались до опрятного домика, окруженного просторными вольерами с высокой оградой. Нашу машину встретил разноголосый басистый лай. Крупные, очень мохнатые собаки с массивными головами насторожено облаивали нас, как бы предупреждая: «Это наша территория, берегитесь, чужаки!».

Показался хозяин, крепкий мужик средних лет, на вид такой же опасный, как и его собаки. Он окинул нас цепким взглядом, и я тут же вцепилась в Тони, обезоруживающе улыбаясь. Уже после первого звонка этому собакозаводчику стало ясно: женщин он просто не воспринимает. Вот и приходится разыгрывать спектакль «Мой обожаемый мужчина и я, его тень».

– Здрасьте, – протянул он руку Тони, тот ответил крепким рукопожатием.

– Так значит, хочешь посмотреть на них в деле? – наш собеседник не стал ходить вокруг да около.

– Да, – твердо ответил мой спутник, войдя в роль сурового парня.

– Это не дешевое удовольствие.

– Я знаю.

Тут противный дядька впервые окинул меня взглядом.

– Дамочку оставь дома.

– Нет. Она со мной.

Тот хмыкнул

– Ну, как знаешь. Ладно, пойдем, покажу своих малышей. Познакомлю.

Следующий час нас знакомили с шестью огромными псами, рассказывали, кто родители, сколько лет, сколько отпрысков и сколько у них боев и побед. Одна сука была беременна, что и послужило официальной целью визита – присмотреться к породе, чтобы потом купить щенка. Собаки были какими-то странными. С одной стороны агрессивными и, как бы это сказать, «не домашними», независимыми, с другой – умными и уважающими хозяина. Тони явно млел от них, и хозяин это чувствовал, заливаясь соловьем. Я тихо порадовалась, что эти псы понравились оборотню – вряд ли бы он смог перекинуться в того, кто не по нраву.

Я всматривалась в этих мохнатых чудовищ, стараясь понять их и запомнить, терпеливо ожидая окончания разговора, не встревая в него и не пытаясь погладить собак, что изменило отношение заводчика ко мне с глухого раздражения на некую терпимость. В конце концов, мужчины договорились встретиться на какой-то автозаправке, чтобы хозяин собак сопроводил нас до места боев.

Итак, мы получили свободные сутки. Пошатавшись вечером по сонному городу, утром мы выехали в парк-заповедник и так загулялись, что чуть не опоздали на встречу и не успели поесть.

Когда заводчик собак заехал за нами, Тони был голоден. Я, впрочем, тоже, но это не влекло за собой проблем, в отличие от голода оборотней, повышавшего их агрессивность, или прямо скажем – превращавшего в злых психопатов. Конечно, Тони неплохо собой владеет, но кто знает, как сильно на него повлияют неоднократные бои собак в метре-полутора. Я выгребла все стратегические запасы шоколада, с которыми никогда не расставалась, но он, презрительно покрутив носом, отказался их есть. Настаивать я не стала – у волков свой метаболизм и своя диета. Пока мы ехали вслед за пикапом заводчика, я, нервничая, сгрызла почти всё.

Приехали мы на какую-то ферму, и нас завели в большой ангар, то ли бывшую конюшню, то ли коровник – я не разбираюсь. Посреди пустого пространства был огорожен небольшой ринг. Ограда была только для видимости – высотой всего лишь по пояс. «Мы от них никак не защищены», – мелькнула мысль. – «А если собаки набросятся на зрителей?». Но, похоже, никого, кроме меня, символичность ограды не смущала. Кроме нас там еще было человек двадцать, они стояли кучками по темным углам и не спешили выходить к свету у ринга. Были слышны другие собаки, похоже, их держали подальше друг от друга. Наш знакомец, привезший своего массивного серо-черного пса, куда-то пропал, и мы тихо стали в стороне от других.

– Ты голоден, тяжело будет себя контролировать, но ты должен стараться и не забывать – для тебя это всего лишь учебное шоу.

– Я вот тут подумал, почему бы не купить записи боев?

– А ты знаешь, где их продают?

– Да у нашего же собаковода-женоненавистника.

– Ну… разберешься сам. Главное, чтобы сейчас ты остался в норме.

– Не боись, хозяйка, я же слабый зверь, ты забыла?

– Знаю я, какой ты слабый, – пробурчала я, просто чтобы потешить его самолюбие. Уловка удалась.

Через несколько минут началось вялое движение, эмиссары от разных кучек собрались вместе и что-то обсуждали. Показался наш знакомец.

– Тут привели нового пса, уверяют, что он лучший, – в голосе явно читалось презрение к такой брехне. – Хотят, чтобы он шел без отборочных боев. Каждый раз появляется какой-то придурок с шавкой и хочет пролезть без очереди. Но ничего. Значит так, будет три отборочных боя, а потом мой Арни разберется с победителями. Ладно, вы тут как-нибудь сами… а я пошел к нему.

Арни – это в честь Арнольда Шварценеггера. Да эта порода и впрямь походила на качков, только в отличие от них, эти псы могли вдруг взрываться и действовать очень быстро. Мы опять остались предоставленными самим себе. Я знала, что Тони уже заплатил за вход, и немалую сумму, и все гадала, окупится она или нет.

13

Наконец, объявили начало первого боя, и собак вывели в ринг. Причем вывели – это слишком неточно сказано, хозяева их еле удерживали и в конце концов просто отпустили навстречу друг другу.

Зрелище дерущихся псов меня совсем не увлекало – я не могла понять, из-за чего они дерутся. Это не их территория, нет добычи, нет самки… Что они делят? Зато лица людей были более чем интересны, казалось, они сами превратились в псов, полностью отождествившись с ними. Глядя на них, я испугалась за Тони, и было чего. Его трясло, он уже сам был не рад, что ввязался в это. Бешеное рычание, лай и запах агрессии сделали свое дело – сила рвалась, искала выход, хотела переделать его тело под себя. Я, наплевав на правила и приличия, оттащила его от толпы и развернула к себе, чтобы выкачать силу в поцелуе, но не тут-то было. Тони слишком взвинтился и сам набросился на меня, тихо рыча – сила могла найти выход и в сексе. Трахаться в этом сарае, на глазах у кучи зрителей, в мои планы совсем не входило. Потерявший остатки разума оборотень попытался развернуть меня спиной к себе, но я вцепилась в его шею и притянулась для поцелуя, он в ответ почти укусил меня, на этом мое терпение лопнуло. Ругнувшись про себя по поводу тупых голодных волков, я ухватилась за его шею, стараясь причинить максимальную боль ногтями, это его на мгновение отвлекло – удивило. За этим должна была бы последовать новая вспышка агрессии, но мне хватило времени накрыть рот поцелуем и, не заботясь о его ощущениях, сделать огромный глоток. С трудом протолкнув в себя браконьерски отобранную силу, я сделала второй глоток, выпивая всё без остатка, ставя Тони на грань обморока, а себя заставив бороться с желанием выплеснуть силу обратно, настолько противной она была. Какие-то секунды Тони стоял, как будто его ударили чем-то тяжелым по голове, и не падал лишь потому, что я его поддерживала, но потом его глаза закрылись, и тело начало катастрофически тяжелеть – обморок. Снова ругнувшись, я подхватила его и опять поцеловала – уже отдавая часть забранного. Он прекратил «отъезжать» и попытался встать на ноги, по расфокусированным глазам было видно, что он все еще на грани «голодного обморока». Осторожно я влила еще.