Джон Толкин - Две башни

– А что с ними делали в древности? – обрадованный разговорчивостью мага, спросил Пин. Он боялся, что такое настроение долго не продержится.

– Камни Феанора давали возможность устанавливать мысленную связь и видеть через расстояния, – ответил Гэндальф. – Они долго объединяли земли Гондора. Такие камни были в Минас Аноре, и в Минас Итиле, и в Ортханке. А самый главный из них находился в Звездной Башне в Осгилиате. Где остальные – неизвестно. Все камни были связаны между собой, а тот, что хранился в Осгилиате, был связан со всеми. Палантир Ортханка показывает или очень далекие или очень давние дела. Саруман погружал взгляд все дальше и дальше, пока однажды не заглянул в Барад-Дур. И тут же был пойман! У Саурона в руках оказался, по-видимому, камень из Минас Итиля. Жадность Сарумана оказалась очень удобным ушком, Саурон зацепил его и с тех пор Камень Ортханка был настроен на Барад-Дур. Он сразу переносит туда разум и взгляд всякого, кто в него посмотрит, и чья воля не тверже алмаза. А как он влечет к себе! Разве я сам не чувствовал этого? Даже сейчас мне хочется испытать на нем волю, посмотреть, не смогу ли я вырвать его из-под власти Врага и повернуть, куда захочу. Заглянуть через глубины времени и пространства и увидеть чудные руки и несравненный ум Феанора за работой, в те дни, когда Белое и Золотое деревья стояли в цвету! – он вздохнул и умолк.

– Если бы я знал это раньше, – жалобно протянул Пин. – Я ведь понятия не имел о том, что делаю.

– Нет, понятия у тебя хватило, – возразил Гэндальф. – Ты знал, что поступаешь глупо и плохо. Но ты не послушал себя. Ну, что сделано, то сделано. Я и сам восстановил всю картину только сейчас, а расскажи даже я тебе об этом раньше, тебя бы разобрало еще сильнее, и ты бы не устоял. А теперь, обжегшись, будешь умнее.

– Да уж, – содрогнулся Пин. – Будь тут все камни сразу, я бы даже не посмотрел на них.

– Вот и хорошо, – одобрил Гэндальф, – на это я и рассчитывал.

– Но я хотел бы знать, – снова начал Пин.

– Пощади, – вскричал маг в притворном ужасе. – Чтобы насытить твое любопытство, мне до конца дней придется только и делать, что отвечать на твои вопросы. Ну ладно, выкладывай, – сжалился он, – что там у тебя еще?

– Мне хотелось бы знать имена звезд и всего живого, и еще про землю, небо и море! – засмеялся Пин. – На меньшее я не согласен. Но так и быть, не обязательно сегодня. А пока скажи мне только, что это за черная тень? Зачем она летела в Скальбург? И почему она тебя так встревожила?

– Это крылатый Черный Всадник, Назгул, – ответил маг. – Он собирался отнести тебя в Черную Крепость.

– Но он же не за мной летел? – жалобно пролепетал Пин. – То есть он не знал, что я...

– Конечно, нет, – успокоил его Гэндальф. – От Барад-Дура до Ортханка двести лиг по прямой, а то и больше. Даже Назгулу нужно время, чтобы преодолеть их. Саруман ждал вестей от своего отряда и уж, наверное, смотрел в камень, а Враг, тем временем, свободно читал у него в мыслях. Теперь Враг отправил гонца, проверить, что делает Саруман. А после сегодняшних событий будет отправлен другой. Тогда Саруман окончательно попадет в ловушку. У него нет пленника, чтобы отослать в Мордор, у него нет и Камня. Но Саурон решит только, что он держит пленника у себя и не хочет подходить к Камню. Саруману не оправдаться. Хотя Скальбург разрушен, но сам-то он жив и Ортханк цел. Значит, Саурон неминуемо определит его в мятежники. Саруман именно этого боялся, потому и отверг наши предложения. Что он будет делать теперь – неизвестно. Пока он сидит в Ортханке, он достаточно силен, чтобы выстоять даже против Девятерых Кольценосцев. Он может попытаться заманить посланца в ловушку или убить его крылатого коня. Хорошо ли это для нас, я тоже не знаю. Может быть, гнев на Сарумана спутает планы Врага. Но может быть, Враг узнает, что я был там, что я стоял на ступенях Ортханка и со мною были невысоклики. Вот этого я боюсь! И поэтому мы спешим не прочь от опасности, а навстречу ей. Каждый шаг Беллазора приближает нас к Стране Мрака, Перегрин!

Пин не сказал ничего, но задрожал так, что вынужден был вцепиться в плащ мага. Серая равнина мелькала под ними.

– Куда же мы скачем сейчас? – спросил он через некоторое время.

– В Минас Тирит, пока война не захлестнула его.

– Ох! И далеко это?

– В три раза дальше, чем до дворца Теодена, – промолвил Гэндальф, – а по прямой до Эдораса сто лиг. Но по прямой летают только посланцы Мордора. Беллазору предстоит более длинный путь. Кто окажется быстрее? На рассвете мы остановимся отдохнуть где-нибудь. Надеюсь, что это будет неподалеку от Эдораса. Спи пока. На рассвете мы увидим золотые крыши дворца правителя Ристании. А еще через два дня перед нами будут белые стены Минас Тирита, лучшей крепости во всем Средиземье. Вперед, Беллазор! Лети, мой прекрасный конь, лети, как не летал еще никогда в жизни. Это твоя страна, здесь тебе знаком каждый камешек. Лети же! Вся надежда на скорость!

Беллазор тряхнул гривой и звонко заржал, словно отвечая призыву боевой трубы. Искры летели у него из-под копыт, а ночь струилась вокруг, как поток.

Пин постепенно засыпал, и ему казалось, что они с Гэндальфом сидят неподвижно на статуе мчащегося коня, а весь мир проносится мимо, и сильный ветер шумит в ушах, как река.

КНИГА IV

7. УКРОЩЕНИЕ СМЕАГОРЛА

– Вот мы и в ловушке, – горестно вздохнул Сэм. Он понурясь, стоял рядом с Фродо, вглядываясь в сгущавшиеся сумерки.

Это был, наверное, третий вечер их одинокого пути. Они потеряли счет времени на этих голых каменистых склонах. Приходилось карабкаться, оступаясь и падая, возвращаться назад, снова искать дорогу и опять попадать в те же самые места. Но все-таки, хотя и очень медленно, они продвигались на восток. Временами они видели с отрогов хребта унылую равнину внизу, покрытую гиблыми болотами. На равнине не было никаких признаков жизни.

Хоббиты стояли на краю высокого мрачного обрыва. Ущелье внизу скрывал туман, вершины утесов за спиной прятались в облаках. С востока налетал порывами холодный ветер. День кончился. Равнину впереди уже затопили густые тени. Островки тусклой зелени на ней окрасились в бурый цвет. Далеко справа погасли блики на волнах Андуина. В той стороне был Гондор, там остались друзья, но Фродо с Сэмом смотрели не на юго-восток, а туда, где на самом краю надвигающейся ночи виднелось неподвижное облако дыма. Там, на границе земли и неба, мерцали красные сполохи.

– Вот, – сказал Сэм, – единственное место в мире, в которое я совершенно точно не хотел бы попасть, и как раз туда-то нам и надо. Мало того, что нам надо туда, так мы еще никак не можем туда попасть. Мы плутаем и плутаем, и никак не спустимся. Да и куда спускаться-то? Видно же, что на равнине сплошное болото. Даже здесь пахнет болотной тиной.