Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Потом коридоры стали шире, своды поднялись так, что Энтони, даже вытянув руку, уже не мог достать до потолка, в стенах появились ниши, а в комнатах – возвышения. Наконец, они вышли в широкий коридор, который, свернув несколько раз направо, привел их в большой зал без окон. Жалкий свет двух факелов в руках пограничников терялся во тьме. Бейсингему показалось, что это зал для пиров: по бокам – галереи, посередине длинной стены вделан очаг, в дальнем конце ему удалось разглядеть возвышение, словно бы для почетного стола.

Лориан нашел в нише у входа связку факелов, скользнул вдоль стены, зажигая их и ставя в поставцы. Зал осветился. Габриэль присвистнул, Гален остановился и нахмурился. Энтони, присмотревшись, заметил, что колонны галерей вплотную примыкают к стенам, спереди между ними – металлические решетки, в сами колонны вделаны кольца.

– Что это? – спросил он.

– Ничего хорошего, – мрачно бросил генерал. – На востоке я такие вещи видел, но чтобы в орденском замке… Я был о братьях лучшего мнения.

– А что особенного? – пожал плечами Лориан. – Ясно же: тюрьма, в клетках узники сидят, посередине – пыточный стол. Одного допрашивают, остальным видно и слышно. Пока до пыток дойдет, человек уже на все согласен. В Мойзельберге есть такие тюрьмы…

Посередине зала, и вправду, находилось еще одно каменное возвышение, наподобие стола. Разведчик подошел, потрогал вделанные по углам кольца, колупнул ножом покрывавшую камень темную корку

– Кровь, однако… – заметил он. – Не слишком свежая, но и не старая.

Гален прошелся вдоль стен, украшенных затейливым каменным орнаментом, барельефами и медальонами с изображениями геральдических зверей. Поднося факел вплотную, попытался разглядеть их подробнее.

– Смотри, Тони, какие очаровательные создания! Такое приснится – будешь собственной спальни бояться…

Среди существ, изображенных на барельефах, самой безобидной была двухголовая женщина с восемью руками: когти ее доставали до колен, а клыки – до подбородков. Она попирала ногой толстого змея с крыльями и добрым десятком человеческих ног, змей, в свою очередь, дрался с существом, представлявшим собой сложную помесь орла, льва и крокодила. Налюбовавшись на древних чудовищ, Энтони обрадовался прибитым к стенам бронзовыми штырями медальонам, как родственникам, тем более что разглядел среди двух десятков зверей знакомые персонажи:

– А вот это явно след мейерских времен. Похоже на символы герцогских домов Трогармарка. Тур Монтазьенов, лев, медведь… ага, волк… а вот и бык Оверхиллов. Нет только единорога, знака дома Баррио, но Баррио – новая знать. Любопытно… Какие странные знаки! Вроде бы они, и в то же время какие-то другие – должно быть, древнее начертание… Так что придется тебе извиниться перед братьями, Терри: тюрьмы гербами не украшают. Решетки, по-видимому – память о каком-нибудь из вольных баронов. У них иной раз бывали весьма мрачные вкусы.

– Не сходится, Тони. – Гален наклонился, осматривая колонну. – Видишь, прутья вделаны в кладку. Я же говорил, что видел такое на Востоке. Это древний храм, а в клетках содержали жертвы. Тройная выгода: и место экономится, и узники все время на глазах, и объяснять им ничего не надо. А братья, должно быть, и вправду здесь ели. Крепкие, однако, у них желудки…

– Они не были сентиментальны, – пожал плечами Энтони и потянул на себя решетку. Та с жутким скрежетом повернулась. – Ого, и петли целы…

Их изыскания прервал Габриэль, испустивший столь затейливое ругательство, что оба генерала невольно повернулись к нему. Пограничник смотрел на потолок. Энтони, проследив его взгляд, выругался не менее смачно.

– Смотри-ка, Терри, как наши разбойнички развлекались!

Лориан тоже взглянул вверх и омахнул лицо знаком солнца, тот же жест повторил и Габриэль, да и Бейсингем едва удержался. На потолке мерцающей в свете факелов бледно-зеленой краской было нарисовано лицо: угадывались раздутые ноздри, толстые, изрядно вывороченные губы, жесткие курчавые волосы.

– Тьфу, пакость такую рисовать! – плюнул Лориан. – Вот уж точно, заняться нечем. И как только они туда забрались?

– Что вы вскинулись? – удивился Гален. – Кто это такой?

– Терри, вообще-то этот красавчик – сам Хозяин, – ответил опомнившийся Энтони. – Только уж больно какой-то несимпатичный, сейчас его рисуют несколько покрасивее.

Лориан еще раз сплюнул.

– Они ребята веселые, любят поразвлечься. Растянут человека для пыток, да не просто так, а лицом к Хозяину – мол, понял, куда попал? Лучше сразу на все соглашайся… Наши им иной раз попадались, так что с ними делали… Ну, да и мы их не щадим!

Они выбрались, наконец, из мрачного зала и пошли дальше, изучая старинный замок. Наконец, очередной коридор вывел их в небольшой четырехугольный зальчик с дверью. Дальше ходу не было.

Дверь оказалась не деревянной, а каменной, на могучих бронзовых петлях – должно быть, потому и сохранилась. Сквозь узкие окна под самым потолком проникал свет, но Энтони все равно поднес факел. Огонь осветил знак, выбитый на камне: стрела и перед ней круг. Он с усилием потянул дверь, и та распахнулась.

Увиденное заставило их оторопело остановиться. Довольно большая круглая комната шла скругленным конусом от самой земли, заканчиваясь наверху отверстием, в которое было бы видно небо, если б не пристроенный сверху навес для защиты от дождя. Посередине – возвышение в человеческий рост с ведущей к нему каменной лестницей. Больше всего странное помещение напоминало печь – но печь внутри замка, да еще такая громадная?

Эта мысль пришла в голову не одному Энтони.

– Похоже на печку, – проговорил Лориан. – Интересно, зачем такая…

– Драконов жарить! – огрызнулся Гален.

Генерал был зол и насторожен и оглядывался по сторонам так, словно искал угол, из-за которого на них кинутся.

– А тяга-то есть, и хорошая, – не унимался пограничник. Действительно, огонь факела в его руках целеустремленно

рвался вверх. Пока Бейсингем оглядывался по сторонам, Гален подошел к стене. Никаких барельефов на ней не было – ровная поверхность, покрытая черным налетом. Он колупнул ножом, осмотрел кладку и присвистнул:

– Тони, этой стене не восемьсот лет. Скорее, тысяча восемьсот. Так камни не кладут уже полторы тысячи лет. Смотри, она сложена из тесаных камней почти без раствора…

От созерцания стены их отвлек Габриэль.

– Глядите-ка! – крикнул пограничник.

Напротив единственного окна, на чистой, не покрытой копотью стене чем-то темным, скорее всего, также копотью было нарисовано уже знакомое им лицо. Энтони остановился, рассматривая изображение. Здесь Хозяин выглядел куда красивее и значительнее, чем на потолке странного зала: прямой нос и рот, миндалевидный разрез глаз, чуть изогнутая линия бровей, и волосы не жесткие и курчавые, а падающие темной глыбой на невидимые плечи. Изображен он был небесталанно, особенно впечатляющим получился взгляд, мрачный и пронзительный. Энтони вгляделся, пытаясь понять, как это удалось сделать.