Алина Лис - Маг и его кошка

— Мне жаль.

Мы еще немного посидели у тела. Потом я додумался спросить:

— Как тебя все-таки зовут?

— Рэндольф.

— Ты не из Разенны?

— Я родом с Гэльских холмов. Но не был дома очень давно.

Только сейчас, после этого признания, я заметил тонкую сеточку морщин вокруг кошачьих глаз. Годы оставляют свой след даже на волшебном народце.

— Ты один из лучших фехтовальщиков, что я когда-либо встречал.

— Знаю. Я — лучший, — он признал это спокойно, и в голосе не было и тени хвастовства или самодовольства.

— Ага, а еще скромный.

Он покачал головой и тяжело поднялся. Ноздри его дрогнули, втягивая воздух:

— Кто ты? Ты пахнешь и выглядишь как обычный человек. Но сам признался, что таковым не являешься.

— Забудь! Я просто случайный путник.

— Ты из Братства Стражей, — сказал он. Это не было вопросом.

— А ты догадлив.

— Мне уже приходилось встречать тебе подобных. Как твое имя?

Я не удивился. Мир фэйри невелик. Куда ни плюнь, попадешь в знакомого знакомых.

— Элвин.

— Девятый Страж.

— Ага. Сдашь меня Марцию Севрасу?

— Я должен.

Этого следовало ожидать. Как и последующих проблем со стороны князя Церы.

— Что делать со святилищем? Предлагаю проверить его, раз уж есть возможность. Вдруг там прячется еще какая-то пакость?

— От меня будет мало толку.

— Не бойся, если что — прикрою. Давай руку.

Рэндольф не стал упрямиться или делать вид, что слепота ему нипочем. Покорно протянул ладонь, во вторую взял один из мечей.

— Я уже немного различаю контуры, — сказал он, сделав несколько шагов.

— Отлично, — другой рукой я подхватил факел.

С первого взгляда стало ясно, что если в гробнице и находился храм, то никак не заброшенный. Ощерившаяся лучами фигура с круглым жертвенником в центре сияла уже знакомым лиловым светом. Восемь основных векторов и множество поменьше придавали ей сходство со снежинкой. Вдоль кромки каждого луча шла вязь рунических символов. Снова умбра, футарк и даже огам, о котором я помнил еще меньше умбры. Воздух над знаком гудел от напряжения.

— Что это значит? — спросил Рэндольф, когда я описал ему картину.

— Не знаю. Но мне это не нравится. Никогда не слышал, чтобы символ Хаоса Предначального применяли подобным образом.

Я мрачно уставился на фигуру, пытаясь понять, для чего и как ее могли использовать.

Руны и Хаос?

Воззвание к Хаосу — всегда молитва. Одержимый становится вратами, через которые в мир входит невозможное. Потому даже культисты столь редко занимают силу у своей мертвой богини. Результат никогда не предсказуем до конца, как и изменения, которым подвергнется одержимый.

Руны же — воплощенная структура. Самая понятная и логичная форма магии. И самая доступная, если у тебя есть мозги, конечно. Почти не требует силы, лишь умения абстрактно мыслить и простраивать цепочки смыслов. Именно на рунах происходит привязка энергетических комплексов (в просторечии «заклинаний») к материальным объектам.

Но при чем тут, во имя Четырех, полные крови и секса темные камлания во славу Хаоса?

По правде говоря, я всегда относился к хаосопоклонникам как к кучке клоунов. Модное увлечение для знатной, непонятой окружающими молодежи, не более. Ну хочется детишкам собираться порой в смешных балахонах, петь заунывные гимны и ощущать себя не такими, как все. Да ради богов, чем бы ни тешились. Реальные случаи приобщения к Черной через такие собрания можно пересчитать по пальцам. Одно дело твердить о власти Хаоса Предначального, который сожжет огнем и зальет кровью унылый мир отцов. И совсем другое — добровольно стать чудовищем, утратившим человеческий вид и суть.

По всему выходило, что в Разенне культ Черной приобрел неожиданные и настораживающие черты.

Я постарался максимально доходчиво и кратко изложить свои соображения Рэндольфу. Тот слушал, не перебивая, только кивал.

— Хорошо. Кстати, я почти вижу. Что будем делать?

— Не знаю. В подчинении твоего князя есть сильные рунические маги?

— Были до недавнего времени.

— Мудро со стороны служителей Черной. Хорошо, видимо, мне лично придется разгребать эту кучу дерьма.

— Могу я чем-то помочь?

— Если не можешь достать перо и бумагу, просто не мешай.

Я погрузился в расчеты, ползая вдоль лучей и водя пальцем по руническим цепочкам.

Какие-то предварительные результаты приходилось чертить пальцем в пыли на камнях. Трижды я сбивался, приходилось начинать все почти с самого начала. Рэндольф стоял рядом и держал факел, а когда тот догорел, достал где-то второй и зажег.

— Очень странно, — объявил наконец я. — Я мало что понял, сути даже не касался, там месяц разбираться, и лучше с гримуарами. Но по всему выходит, что это был ритуал призыва чего-то невероятно мощного. С наложением огромного количества ограничений и условий… О Четырехпутье, они ведь не всерьез?! Она же мертва!

— Кто?

— Сам подумай, — я заговорил торопливо, стремясь успеть за жутковатым озарением. — Мы в святилище Черной Тары, парень! Зачем здесь заклятье, силы которого должно хватить на призыв самой адской из возможных тварей?! У этих культистов совсем нет мозгов!

— Они хотят возродить богиню? — впервые за вечер фэйри потерял невозмутимость. Дикость замысла потрясла даже его.

— Угу. Причем надо полагать, что остальных богов нам никто не вернет. Вот никогда не мог понять фанатиков. Мир, конечно, — довольно поганое место, но не настолько, чтобы отдавать его Хаосу. — Я еще раз окинул взглядом фигуру. — Хорошая новость: пусть я и не понял, как это работает, я понял, как это сломать. Но будет нужна твоя помощь.

— Что нужно делать?

— Дать немного крови. Руны на крови — самые действенные. Можно обойтись только моей, но лучше использовать несколько источников. Так что гордись, ты тоже в некотором роде станешь Стражем.

Он обнажил меч:

— Хорошо.

— Погоди! Осталось обговорить плату.

— Плату?

— Дружище Рэндольф, я хочу забрать то, за чем пришел сюда. Артефакт де Бриена должен до сих пор лежать в тайнике, если культисты не нашли его, в чем я сомневаюсь.

— А что я скажу князю?

— Правду. Или что-то придумаешь. Ну, решайся.

Он задумался, потом кивнул:

— Хорошо. Под мою ответственность. Действуй.

Тайник де Бриена располагался там, где и должен был, — за барельефом, изображавшим рождение богов, чуть правее урны с прахом печально известного первосвященника. Я снял заклинание, предохранявшее содержимое тайника от воздействия времени, не глядя закинул в мешок связку свитков и шкатулку. Нечего дразнить фэйри, разбирая добычу у него на глазах.