Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб
Бормочущие голоса из фургона позади нее. Низкий голос Уиллоу, напряженный, ни с чем не сравнимый. Дикое любопытство охватило Ки, но она сдержалась. О чем они говорили, эти двое? И не приснился ли ей мужчина, которого она потеряла, потому что боялась потерять и этого? Глупо. Она знала его слишком хорошо. Кем бы он ни был, у него была честь. Отполированная, подумала она, до более яркого блеска, чем ее собственная. Ей не нужно бояться предательства со стороны Вандиена. — Любовь моя, — тихо выдохнула она, произнося слово, которое он редко от нее слышал. А потом добавила: — Мой друг, — черпая силы в этой мысли. Голоса звучали долго. Но Ки уснула задолго до того, как они смолкли.
Глава 6
— Козел, почему бы тебе не слезть и немного не прогуляться? Размять ноги, — любезно предложил Вандиен.
Козел одарил его желтой улыбкой.
— А почему ты этого не делаешь?
Ки на одно долгое мгновение закрыла глаза, затем снова открыла их и уставилась на дорогу впереди. Все утро эти двое обменивались колкостями, но сейчас Козел стал чересчур смелым. Вандиен молча улыбнулся ему. Ки почувствовала, как напрягаются его мускулы.
— Ки, — сказал Вандиен очень мягким голосом. — Останови лошадей.
— Вандиен, — больше она ничего не сказала, вложив в его имя весь смысл. Не предостережение, а мольба. Вандиен громко вздохнул и откинулся назад. Цоканье копыт упряжки заполнило тишину. Перед ними простиралась длинная прямая дорога. Ки показалось, что песчаная почва, по которой они проезжали сегодня, была более желтой. И это было единственным отличием от вчерашнего дня. Алгона. Она произнесла это слово одними губами, про себя. Первый этап путешествия, точка отсчета, способ сказать, что многое сделано. Вдали на горизонте виднелось темное пятно. Это может быть Алгона, а может быть и низкорослые предгорья. И то, и другое было бы желанным: холмы для смены местности, город как точка отсчета в их путешествии.
Вандиен прочистил горло.
— Уиллоу много чего рассказала мне прошлой ночью.
Козел мерзко захихикал.
— Держу пари, что так оно и было.
— Я разговариваю с Ки, — ледяным тоном сказал Вандиен. — Замолчи, или я заставлю тебя замолчать. — Глаза Козла расширились, а губы сжались. — Я долго не мог уснуть из-за боли. И она сказала, что все равно предпочитает спать днем, пока мы путешествуем. Так что мы поговорили. Или она поговорила, а я слушал. В основном о ее возлюбленном, но потом она перешла на другие темы. Политика Лаврана завораживает; мы забрели в осиное гнездо, которое только и ждет, чтобы его разворошили.
— Похоже, этот их герцог держит все под жестким контролем, — в словах Ки слышалось беспокойство.
— Возможно. Но помнишь, что сказала Трелира о брурджанских патрулях герцога, охраняющих дороги от грабителей и мятежников? Уиллоу говорит, что упор делается больше на мятежников, чем на грабителей. А кто такие мятежники, решают брурджанцы.
Ки задумчиво прошипела.
— Тамшины, например?
— Или ромни. Или у кого-нибудь еще слишком жирный караван или слишком резвая лошадь. Купцам это надоело.
— Возможно, превращаются в настоящих мятежников? — предположила Ки.
Вандиен кивнул ей на склоненную голову Козла. Мальчик дремал на солнце, глаза его были закрыты, рот слегка приоткрыт.
— Судя по тому, что я слышал в Кедди, они нашли, на что обратить свое внимание. Герцогиня. Мать герцога. Она обладала всей властью, пока он не достиг совершеннолетия и не отправил ее на новое место в созерцательном ордене. Полагаю, она наконец сбежала от медитаций и оков и хочет вернуть свое герцогство. Если то, что говорит Уиллоу, правда, это было бы неплохо. Эта травянистая пустыня раньше была пастбищами и фермами, пока герцог не пришел к власти и не начал ссориться с Заклинательницами Ветров. Ты знаешь, какиие они бывают; нет выгоды для Заклинательниц, нет хорошей погоды. Нет дождя в посадочный сезон, нет прохладных ветров для ростков, ничего…
— Гм. Да. Я знаю, как это бывает. И что?
Он знал, что означает “и что”: как все это связано с нами? Политика для Ки была чем-то туманным, состоящим из мелких чиновников, которых нужно перехитрить, и торговых законов, которые нужно обойти.
— Так вот для чего нужны все эти разрешения на поездки. Герцог рассуждает так: если он сможет удержать всех своих подданных на своих местах, за исключением тех, у кого есть веские экономические причины для поездок, он сможет предотвратить скопление сторонников герцогини и сократить поток информации среди мятежников. Он управляет брурджанской гвардией. Он распустил войска герцогини, так что других постоянных сил нет. Заставляя всех быть занятыми отчетом о том, где они находятся, герцог предотвращает сбор любых лояльных ей сил.
— У Уиллоу нет разрешения на поездку, — до Ки медленно доходило. — Следовательно, если нас остановят брурджанцы, и она не сможет предъявить документов, мы автоматически становимся мятежниками.
— Верно. И, по крайней мере, по ее симпатиям они были бы правы насчет того, что Уиллоу мятежница. Или, по крайней мере, Келлич сочувствует их делу. Когда Уиллоу говорит, она произносит “Келлич говорит это, Келлич говорит то”. Я не думаю, что она много думала об этом сама. — Между ними Козел кивал в такт мягкому покачиванию фургона, его губы смутно улыбались какой-то детской мечте. Вандиен взглянул на Ки. Ее зеленые глаза были устремлены вдаль, пыльные ресницы не моргали. Бесстрастная, подумал он, к известию о том, что ее могут избить и ограбить, изнасиловать и убить на вполне законных основаниях. Она смотрела вперед, веря, что каким-то образом справится, выживет и что завтрашний день застанет ее в лучшем месте, чем это. Романтическая мечта. И так ли это сильно отличалось от его собственного отношения?
— Вандиен, — голос Ки заставил его осознать, что он смотрит на нее. — Это мало что меняет. Рустеры всегда могли делать с ромни все, что хотели. В этом нет ничего нового.
— Полагаю, что нет. Для тебя. Но я подумал, что ты захочешь узнать об этом.
— Да. Полагаю, лучше знать, — Ки махнула рукой в сторону жирной синей мухи, которая нашла ее. — И очевидно, что эти мятежники уже
