Неклассический некромаг (СИ) - Двинская Мария
— Красивая, да? — рядом со мной встал повар и тоже смотрел на прогуливающуюся пару. Только если я смотрела на одежду, оценивая удобность моды, то его больше интересовала фигура. — Есть, за что подержать!
— Обманка это, — я улыбнулась. Как можно не понять, что лиф приподнят кроем и корсетом, а в него и на зад нашиты подушечки для объёма? Но повар этого, похоже, не видел. Или не понимал.
— Как это, обманка? Я же вижу, во! — он сделал руками жест, будто держит большие груди.
— А вот так. Дай свой пояс, покажу кое-что.
Повар был толще меня раза в три и примерно столько же раз вокруг него был закручен широкий кушак. Я его плотно обмотала под грудью, а оставшийся конец аккуратно разложила за пазухой, добавляя объём. Создав таким образом роскошную грудь, я прошлась вперёд-назад, отклячивая зад и слегка им подвиливая. Олла с дуэньей уже ушли с палубы, потому я не побоялась устроить это маленькое представление. Не хотелось портить отношения со случайной попутчицей дурачеством.
Последовавший грохот смеха показал, что публика не избалована качественными представлениями, и даже такой примитивизм приводит матросов в восторг. В стороне остался лишь боцман, сосредоточенно хмурившийся, пытаясь поймать ускользающую мысль.
— Такой красотке сам бог велел якорь кинуть! — воскликнул кто-то из матросов.
— Который из них? — здесь исповедовали политеизм, и каждый сам решал, кому из многочисленных богов поклоняться, и стоит ли выбирать кого-то одного.
— Да любой не откажется! С такими-то формами!
Снова дружный спех. Любимое занятие мужиков потрепаться о бабах. Особенно, когда с ними дефицит.
— Не, главное, чтобы характер был. Помню, на Летящем когда служил, были две сестрички. Одна на камбузе заведовала, другая по трюму. И форм-то у них особо и не было, но если удавалось к ним швартовы кинуть, то это я вам скажу!
Я вернула кушак повару.
— Женщины тоже на кораблях служат?
— Естественно. Только в обычные матросы редко идут, сил всё-таки маловато снасти тягать. А во вспомогательные службы или в командный состав, так каждое пятое место. В чего спрашиваешь?
— Да в таверне как-то говорили, что женщина на корабле к проблемам. Мол, экипаж из-за неё передерётся.
— Так это из дальних, наверно, были. Ещё и с поддужного материка. А у нас проблем не бывает. Мы редко когда месяц ходим, а в порту всегда кто-нибудь да ждёт. А вот дальняки даже нанимают русалок, они же, бывает, и по году в пути.
— Русалок? — я вспомнила классификатор нечисти. — Но они же только в пресной воде живут, и люди их больше с гастрономической стороны интересуют.
— Да не, то не те русалки, — повар даже усмехнулся моей неосведомлённости. — Я про обычных, портовых. А с нечистью этой речной, тьфу связываться. Своих, морских гадов хватает.
К диалогу присоединились матросы и разговор перешёл на откровенно мужские темы. Я почувствовала себя неловко — получалось, что я подслушиваю чужие разговоры, не предназначенные для женских ушей. Поэтому я ушла в трюм, сославшись на плохую погоду.
Погода, и правда, испортилась буквально на глазах. Ветер не просто усилился, он теперь поднимал волны и бросал воду в находящихся на палубе. Облака превратились в тяжёлые тучи и носились над головой, чуть не задевая макушки мачт. Никто не удивился, что я предпочла относительно безопасный трюм открытой палубе.
Внутри немилосердно качало как на американских горках. Если бы вся скромная мебель не была прибита к полу, то летали бы лавки и столы по всему трюму, выбивая собой двери кают. Вещи по этой же причине скидала в рюкзак — уж лучше ловить только его, чем гоняться за каждой мелочью. Впервые за всё время порадовалась, что в каюте нет даже маленького оконца — поднявшиеся волны били о борт и точно залили бы немалое количество воды внутрь. Сидеть в тесной клетушке было страшно. Без знаний о том, что происходит снаружи в голову лезли разные дурные мысли. А когда через четверть диска по каютам пробежал юнга с указанием капитана «собрать всё ценное и необходимое и ждать», то желание поддаться панике почти преодолело. Ведь это означало, что шторм настолько силён, что капитан решил приготовиться покинуть корабль. Мне собирать было нечего — всё уже было сложено в рюкзак в самом начале шторма. Тетрадь и книгу заклинаний ещё дополнительно завернула в полиэтиленовый пакет, последний и единственный. И пусть они защищены от внешних воздействий заклинательской печатью, перебдеть не мешает.
Вскоре показалось, что опасения капитана были не беспочвенны. Корабль замотало сильнее, несколько раз пол почти поменялся местами со стеной, но всё-таки возвращался в горизонтальное положение. Из доносившейся мешанины криков, плеска воды, шума ветра, стона дерева и грохота мотающегося под нами плохо закреплённого груза, ничего нельзя было понять. В какой-то момент шум резко усилился, корабль дёрнулся и, вроде как выровнялся, но что-то в нём заметно изменилось.
Прошло совсем немного времени, и юнга снова пробежал с распоряжением всем выйти на верхнюю палубу и покинуть корабль. Наша каюта была дальше остальных от входа, поэтому, когда вышли на палубу, первая лодка была уже заполнена. Всего лодок было две, каждая рассчитана человек на двадцать. Одна, как собачка на поводке, всё время плыла вслед за кораблём на длинной верёвке. Туда и уселись почти все пассажиры и часть экипажа. Вторая стояла на палубе, и её сейчас спускали на воду оставшиеся на корабле матросы.
Сильная волна ударила в борт, перевалилась через край и пронеслась по палубе. Я не удержалась на качающейся палубе и едва не свалилась за борт, успев зацепиться за какие-то верёвки, натянутые вдоль борта. Когда я снова подобралась к трапу, шлюпка уже удалялась от корабля. То ли решили, что все сели, то ли места в ней закончилось. Андина я не увидела. Он мог как сесть в шлюпку, так и быть смыт волной.
Вскоре вторую шлюпку тоже спустили на воду, и оставшиеся на корабле люди поспешили занять в ней места. Со стороны стало видно, что корабль не просто заваливался на бок под ударами волн и ветра. Он доживал последние доли жизни, погружаясь под воду. Матросы мощно заработали вёслами, стремясь оказаться как можно дальше, когда корабль окончательно пойдёт на дно. В первой шлюпке тоже поднимались и опускались вёсла, но им приходилось грести против ветра, и, когда корабль сдался, поднятой волной шлюпку перевернуло.
Мы смогли выловить только Оллу. Что случилось с остальными осталось только догадываться — их не было видно за волнами и начавшимся ливнем. Девушку и то заметили случайно по светлому пятну платья на тёмной воде.
Стихия бушевала всю ночь. Дождь прекратился перед рассветом, ветер стих чуть ранее. В шлюпке оказалось десять матросов, повар, боцман и я с Оллой. Капитан с помощником, вопреки утверждению, покинули судно в первых рядах и, скорее всего, тоже утонули с остальными пассажирами. Первые лучи солнца встретили с хмурой надеждой. Мы живы, может, всё не так плохо?
Ночь, проведённая сидя в шлюпке во время шторма, это неудобно, мокро, холодно и безумно страшно. На корабле немного успокаивают его размеры, но небольшая деревянная скорлупка заставляет задуматься о бесконечной и жестокой глубине. Как только перестало заливать сверху, я высушила свою одежду. Обычное бытовое заклинание, лёгкое, но такое полезное! Жизнь сразу стала чуть светлее и приятней. Моряки тоже прониклись и попросили высушить одежду и им. За недостатком умения и опыта сушки на людях, попросила снять одежду, чтобы сушить только её. Мужики устроили стриптиз, правда, отворачиваясь от Оллы, впавшей в шок от всего пережитого и увиденного. Девушка долго отказывалась снять насквозь промокшее платье, пока не соорудили из дождевика (я всё ещё носила его с собой. Полезная вещь!) и пары вёсел подобия занавески, скрывающую от посторонних взглядов. Судя по лицам матросов, им такое в голову не пришло. Простые люди, не привыкшие к заморочкам благородных. Деревенские, насколько я знала, спокойно бы сняли платье, пусть и прикрываясь чем-нибудь. А что, летом они чуть ли не полуголыми на полях работают, и хижины у них из одной комнаты на всю семью, что стесняться?
