Встреча - Ласки Кэтрин
– Шо скажете, док? – спросил Отис Гриноу, нервно пританцовывающий снаружи камеры.
– Очень больна, но можно вылечить.
«Только зачем? – подумал он. – Чтобы её смогли повесить?» Адвокат признавался, что надежда на пересмотр приговора в апелляционном суде была ничтожно мала. Когда Натаниэль шёл в тюрьму, то подозревал, что девушка страдает от той же болезни, от которой он однажды лечил Лаурентию: от соляной анемии, возникающей у русалок, если они долго не плавают.
Именно тот случай натолкнул его на исследования физиологии солевого обмена и общего обмена веществ у русалок. Лоуренс заподозрил тот же недуг, ещё не осматривая Люси, и захватил с собой соляной раствор. Когда он сделал инъекцию в вену на её руке, подозрения подтвердились: на щеках девушки начал проступать здоровый румянец. Сработало, но что, если он лишь на время облегчил её страдания, а потом ей снова станет хуже? Сможет ли он одурачить констебля? Он не казался особенно умным и проявлял уважение, которое необразованные и недалёкие люди часто выказывают докторам или законникам. Доверие, граничащее с легковерием. Сможет ли он убедить тюремщика Люси Сноу, что та умерла? Проблема заключалась в том, что «умереть» она должна была достаточно здоровой, чтобы ей хватило сил уплыть с Мэй… далеко, далеко, туда, где их встретит Авалония.
Покидая гостиницу после разговора с Эли Бергом, Натаниэль Лоуренс имел смутное представление, как перевезти Люси в больницу, а потом помочь ей исчезнуть. Вокруг больницы крутилось слишком много людей. Здесь же был всего один человек, констебль, но, если Люси «умрёт», ему придётся позвать коронера.
* * *Хью, Мэй и Фин ждали Натаниэля на верфи на берегу реки Джордж, что вела в гавань. Они не осмеливались встречаться в людных местах. Подходя, он увидел с десяток кораблей на разных этапах строительства, горы брёвен и строящееся, хорошо оснащённое грузовое судно. Рёбра его незаконченного корпуса тянулись вверх, царапая небо, словно кости какого-то огромного существа, сохранившиеся с первобытных времён. Снег начал падать большими хлопьями, и на мгновение показалось, будто скелеты недостроенных кораблей начали двигаться. Как призраки, ищущие тело, это были корабли без моря, без мачт и парусов, что могли бы поймать ветер, и всё же самую малость они шевелились за тонкой завесой падающего снега. Натаниэль увидел трёх молодых людей, стоящих в тени прибрежного судна, вытащенного на конопачение.
– Как она? – спросил Фин. Парня трясло, его руки дрожали так сильно, что было почти невозможно представить, как он ещё мог строить те прекрасные корабли, что окружали их.
– Не очень. Но…
– Но что? – страдание исказило лицо Фина.
– Я могу помочь ей, – доктор сделал паузу, – и, думаю, справлюсь лучше адвоката.
– Что вы хотите сказать? – спросил Хью.
– Прошлым вечером я встретился в гостинице с адвокатом и двумя дядями Этти. Эли Берг сказал, что апелляционный суд вряд ли признает вынесенный вердикт ошибочным.
– Тогда её повесят, – выдохнул Фин. – Этого не может произойти. – Он качнулся назад, и Хью успокаивающе положил руку Фину на плечо.
– Этого не произойдёт, – спокойно ответил Натаниэль Лоуренс.
– Как? – едва слышно спросила Мэй.
– Ваша мать однажды страдала от похожего недуга. Он проявляется, когда русалка пытается оставить море, но на каждого влияет по-своему. Если русалка осознано отказывается от моря в пользу земли, привыкание проходит легче. Со временем физиология просто меняется. Для остальных всё гораздо сложнее.
– Это объясняет случай Стэнниша Уилера, – с раздражением заметила Мэй. – Ему было просто. У него был сильный стимул бросить море – живопись.
– Это парень, в которого влюблена ваша сестра Ханна?
– Да, вот почему он не хочет бросать землю.
– Я уверен, что прежде, чем вы проявились, вы трое испытали какие-то из этих симптомов, но они не так остры, по крайней мере, до определённого возраста. Я должен сказать откровенно… – Натаниэль приостановился, и его глаза обратились к Фину и Хью, когда он снова заговорил. – Эти девушки должны самостоятельно решить, прислушавшись к сердцам и разуму, жить ли им только на земле, или вы предоставите им возможность без помех выходить в море.
– Как это, «без помех»? – спросил Хью.
– Есть место под названием Барра-Хэд в самой западной части Внешних Гебридских островов, что в Шотландии. Люди, живущие там, знают о морском народе. Они принимают их, хотя русалки и склонны к уединённой жизни. Тем не менее, на протяжении веков там заключаются браки между людьми и детьми моря. Не часто, но бывает. Такие браки там допускаются.
– Допускаются? – выныривая из глубокой задумчивости, приглушённым голосом спросила Мэй. – Интересно, – тихо прошептала она, изучая лица Хью и Фина. «Интересно, – подумала она, – есть ли на том небе звёзды, которые Хью хотел бы найти? И сможет ли Фин строить свои лодки там, на другом краю океана?» Вслух она этого не сказала. Не осмелилась. А потом подумала о Гаре: «Есть ли там маяк, за которым он смог бы присматривать?» В это мгновение Хью потянулся к её руке и сжал её, как будто прочитав её мысли и отвечая: «Да, мы могли бы жить под теми звёздами».
Но по щекам Фина, смешиваясь со снежинками, которые таяли, соприкасаясь с кожей, потекли слёзы.
– Но всё это бессмысленно, если Люси казнят.
Натаниэль протянул руку и сжал плечо Фина:
– Люси не умрёт. Послушайте-ка мой план. Я могу сделать ей соляные инъекции для восстановления сил – сейчас состояние близко к коме, но в моих силах вернуть её к жизни. Потом я объясню Люси, что ей нужно симулировать смерть.
– Но если вы вернёте её к жизни, разве тюремщик не заметит?
– Он не отличается сообразительностью. Я собираюсь попроситься остаться с ней остаток сегодняшнего дня и ночь. Я скажу, что, хотя она, кажется, дышит ровнее, пульс нестабилен, и меня беспокоит, что это может привести к сердечной недостаточности. Затем у неё случится «сердечная недостаточность», и она «умрёт».
– Вы хотите сказать… вы хотите сказать, она просто притворится? – страх и отчаянье сделали Мэй похожей на ребёнка.
– Да, моя дорогая, просто притворится.
– Но как же вы вытащите её из тюрьмы?
– Тюремщику придётся позвать коронера. Поверь мне. Вот тут-то я её и заберу. А вы будете ждать её прямо здесь. – Он повернулся к Мэй. – Мэй, ты должна будешь помочь ей плыть. Потребуется некоторое время, чтобы к ней вернулись силы.
– Короче говоря, вы вытащите её из тюрьмы, – подытожил Фин.
– Да, никто не заподозрит, что полумёртвая девочка, сбежавшая из тюрьмы, прыгнула в реку Джордж и уплыла прямо в море.
– Это… это… – начала Мэй.
– Это блестяще, – закончил Хью, широко улыбаясь.
– Она будет жить! – полупрокричал, полузадохнулся Фин, согнувшись пополам, хватаясь за колени, чтобы удержать равновесие.
– Она – моя семья, – прошептал Натаниэль. – Она – моя семья.
19. Он любит ваши деньги, мадам
«Вот видите, мисс Генриетта, женщина может стать кем угодно… Это – ваш век!» – слова мистера Маккёрди эхом отозвались в Эттиной голове, когда она шла по коридору к лифту первого класса. Она вышла на палубу «А», ища по левому борту каюту миссис Дайер, номер 138, судя по списку пассажиров. Между 136 и 138 располагался бельевой шкаф, как и по правому борту, где находилась каюта Хоули. Впереди открылась дверь, и Этти вскочила в него. Она узнала голос. Стэнниш Уитман Уилер. Девочка приоткрыла дверцу и, выглянув в щёлочку, разглядела женскую руку с бриллиантовом браслетом на запястье. Она увидела, как Уилер прижал руку женщины к щеке, потом – к губам.
– Вы восхитительны! – проговорил художник.
Этти почувствовала, как скрутило живот, и, борясь с подступившей тошнотой, опустилась на пол. Ей нужно подумать, не поддаваясь панике. «Соображай… соображай, Этти», – приказала она себе.
Так или иначе, она вернулась к каюте семьи Хоули и сразу же отправилась в салон, который делила с Кларисой, сейчас, к счастью, отсутствующей. Успокоившись, девочка подошла к столу, села и вытащила листок бумаги. Окунув перо в чернила, Этти написала аккуратным почерком наверху страницы слово «Варианты». А под ним набросала короткий список:
