Воительница: Под полной Луной (ЛП) - Карсак Мелани
— Я передам ей, что вы пришли, — сказала женщина Эйдис и скрылась в дальней части дома.
— Эйдис? — прошептала я.
Вёльва приложила палец к губам.
Через несколько минут женщина появилась снова и пригласила нас следовать за ней. Обогнув перегородку, мы обнаружили молодую девушку, лежащую в постели рядом с ребенком.
Я узнала её. Она продавала яйца на рынке. И судя по запаху в доме, курятник был где-то недалеко.
Девушка улыбнулась Эйдис.
— Эйдис… Спасибо, что пришла, — сказала она ей, а затем повернулась ко мне. — И Хервёр. Какой сюрприз. Я прошу Эйдис увидеть будущее моего ребенка. Ты же не против, Хервёр?
Я бросила на Эйдис косой взгляд. Чем она занималась, когда была вне моего поля зрения?
— Конечно, нет.
Эйдис подошла к краю кровати и подняла младенца.
— Ох, какой ты крепенький, — рассмеялась она.
— Определённо больше, чем был при родах его отец, — кивнула старуха. — Настоящий здоровяк.
— Во славу Одина, — прошептала я.
Женщина кивнула.
— Как вы его назвали? — поинтересовалась Эйдис.
— Бальдрик, — ответила молодая мать.
— Что ж, дай мне взглянуть на тебя, Бальдрик, — сказала Эйдис, осторожно держа ребенка на коленях. Развернув пеленки, она провела рукой по гладкому животу младенца и осторожно прикоснулась к пуповине, которая ещё не успела отвалиться.
Стоило ей так сделать, как хнычущий ребёнок затих.
— Посмотри на меня, Бальдрик, — прошептала Эйдис крошечному младенцу. Смочив пальцы языком, вёльва еще раз прикоснулась к пуповине, затем положила пальцы в рот и уставилась на ребенка, который совсем затих и внимательно наблюдал за Эйдис.
Глаза Эйдис приобрели отрешенный вид. Она смотрела в глаза ребенка, но видела всё дальше, глубже.
— Я вижу его на корабле, скользящем по солнечным волнам. Паруса корабля белые и зеленые. Я не могу разглядеть символ. На горизонте виднеется деревня. Он рад, что оказался там. Теперь он мужчина с золотистыми волосами. Он сильный и здоровый, — сказала Эйдис и покачнулась. — Да, я вижу его. Сильный воин. Сильный мужчина. Отец… Я вижу ребенка, и еще одного, и еще. Здесь, в Далре. У него хорошая жизнь…
Эйдис медленно выдохнула, на мгновение закрыла глаза и что-то прошептала себе под нос. Я не смогла разобрать ее слов, кроме прошептанного имени Локи. Через мгновение она выпрямилась, открыла глаза и посмотрела вниз на ребенка.
— У тебя хорошее имя, Бальдрик. Сильный мальчик с золотым будущим, — сказала Эйдис, а затем наклонилась и поцеловала малыша в животик.
Она улыбнулась, снова завернула ребенка и протянула его матери, но стоило девушке протянуть руки в ответ, как Эйдис тихонько всхлипнула и, действуя почти инстинктивно, потянула ребенка обратно к себе.
— Что случилось, Эйдис? — всполошилась молодая мать.
Эйдис несколько натянуто и фальшиво рассмеялась.
— Прости. Всё в порядке. Спина вдруг резко потянула, вот и все. Я же говорила, что он крепенький. Я дернулась, потому что не хотела уронить ребенка, — сказала она и снова передала ребенка матери. Но на этот раз я заметила, что она стала встречаться с девушкой взглядом.
— Ты слышишь, Бальдрик? Ты отправишься в чужие края, и у тебя будет много детей.
Зелено-белые паруса. Здесь, в Далре? Дедушкины паруса были желтыми.
— Медовухи? — предложила старуха, наливая нам с Эйдис по кружке.
— Скол! — произнесла я, поднимая кружку.
Мы с Эйдис пили, Эйдис вела легкий разговор с матерью и бабушкой, перебирая пальчики ребенка. Я сидела, наблюдая за обменом мнениями и замечая, как Эйдис больше не смотрит в лицо девушке. Через некоторое время Эйдис поднялась.
— Нам пора идти. Ты должна отдохнуть, Сигни. Хорошо поешь и поспи. Не пытайтесь вставать и работать слишком рано, — сказала Эйдис молодой матери.
— Хорошо, — кивнула девушка и покосилась на свою мать. — Спасибо, Эйдис.
Вёльва кивнула в ответ.
Старуха достала из мешочка несколько монет, запнулась, глядя на меня несколько секунд и не зная, кому же отдавать деньги.
Иногда я забывала, что Эйдис считалась моей собственностью. Я никогда не считал ее таковой, и эта мысль вызывала у меня отвращение. Всякий раз, когда мы натыкались на подобное отношение, я видела нас глазами остальных. В конце концов, я была внучкой ярла, а Эйдис — моей рабыней.
Я кивнула женщине, разрешая отдать деньги Эйдис.
— Поздравляю вас с таким сильным и здоровым мальчиком, — сказала я молодой маме.
— Благодарю вас, леди Хервёр.
Я повернулась к старухе и кивнула ей на прощание.
— Хервёр, — почтительно склонила она голову.
С этими словами мы с Эйдис покинули маленькую лачугу.
Эйдис бросила монеты в мешочек.
— И как давно ты зарабатываешь пророчествами?
— Пока остальные готовы за них платить.
— У тебя должна накопиться уже немалая сумма.
— Больше, чем леди Хервёр когда-нибудь зарабатывала.
Я усмехнулась.
— В этом я не сомневаюсь. Что ты увидела, когда посмотрела на мать ребёнка?
— Ничего.
— Не ври.
— Ничего, о чём я должна была сказать.
— То есть?
— Я видела мёртвую девушку. Её гниющий труп.
— Как скоро?
— На трупе было то же самое платье.
— Но что насчёт ребёнка? Если мать умрёт…
Эйдис пожала плечами.
— Ребенок выживет. Будущее, которое я видела для него, было ясным и определённым. Но мать… Она уже мертва. Просто еще не знает об этом.
— Хвала богам, что не наделили меня даром предвидения.
— Но они наделили тебя другими дарами, вот увидишь.
— Что ты имеешь в виду?
— Понятия не имею.
— Ненавижу, когда твоими устами говорит Локи.
— Локи смеётся.
— Правда? Не слышу.
— Здесь, в моей голове, — Эйдис постучала себя по макушке. — Он смеётся над тобой, Хервёр.
— Как грубо с его стороны.
Эйдис остановилась, и склонила голову набок, словно прислушиваясь к кому-то.
Я обернулась и посмотрела на вёльву.
Спустя несколько секунд она улыбнулась.
— Что такое?
— Локи.
— И что этот озорник прошептал тебе на этот раз?
— Он просит передать тебе: «Правда сама тебя найдёт».
Я замерла.
— Так пусть уже находит поскорее. Я готова.
Эйдис изогнула бровь, словно снова услышала голос. Ее глаза расширились, затем она кивнула и посмотрела на меня.
— Он ответил: «Как пожелаешь».
Глава 22
В тот вечер мы устроили последний пир перед тем, как конунг Гудмунд и ярл Туве отправлялись домой. Дед не упомянул о том, что ярл Ньял и его сыновья уже уехали. Все это было очень странно. Тем не менее, на пиру было оживленно, все ели, пили и веселились.
После трапезы дед удалился вместе с конунгом и ярлом Туве в свой зал заседаний. Пока мы праздновали, они углубились в беседу.
Аста изо всех сил старалась занять древнюю жену ярла Туве. Жена ярла, напротив, выглядела так, будто предпочла бы быть где-нибудь в другом месте. Я не могла ее винить. С Астой было ужасно скучно разговаривать. Как бы я ни любила Лейфа, мне было неприятно слушать, как Аста хвастается им. Она говорила только о Лейфе — или о своих кошках.
Мать, как обычно, потягивала что-то из своей кружки и смотрела в пустоту с безмятежным выражением лица. О чем она думала, если вообще о чем-то думала, когда смотрела так?
Лейф погрузился в разговор с Эриком, сыном ярла Туве. Судя по выражению его лица, что бы ни говорил ему Эрик, Лейф воспринимал это очень серьезно. Учитывая, что Эрик был человеком серьёзным, я задалась вопросом о характере их беседы. По правде говоря, Эрик мне нравился. Мне казалось, что он честный… и, возможно, немного хитрый. Но он видел, что здесь что-то не так, и был достаточно высокого мнения обо мне, чтобы поделиться своими опасениями. Я этого не забуду.
