Охота на некроманта (СИ) - Молох Саша

— Мальчик с первого этажа, щуплый такой. Приятели его, наверное, ждут, — ответила Настя.

— Почему Ватикан? — Егор повторил пантомиму Луки с заварником и посмотрел на Настю с уважением, как на почетного селекционера плесени. В итоге каким-то шестым чувством нашел за сотней коробочек с корицей и специями початую бутылку водки, допущенную в дом исключительно для медицинских целей. Отхлебнул, гулко прополоскал горло и выплюнул в раковину с очередной порцией гравия.

— Прозвище. Пацан привык, откликается. Там семья не особо благополучная. Каждый месяц — новый папа, — пояснила Настя.

Лука хмыкнул, оценив черный соседский юмор, и поморщился на очередной нецелевой или, вернее, чересчур целевой расход продукта.

— Не переводи полезную вещь. Пригодится.

— Кому? Ты пить не рискнешь — чтоб в реакции не потерять на случай, если я буду вас убивать. Она — не умеет, — вставший бутылку отставил, уселся, по-домашнему подпер подбородок рукой. Голос у него стал еще глубже и обрел гипнотическую бархатистость. — Давай поболтаем, как старые друзья. Про родное Раевское, — на этих словах Луку аж передернуло. — Да, четырехлапую я разорвал и под насыпь сунул, чтоб не мешала таскать одну полудохлую упокойницу. Там было еще. Очень большое. Я пил его, пил от него. Чем больше пил, тем сильнее становилась память. Крупное и очень сильное, но не мешало, делилось охотно, а потом исчезло. Я пошел на тепло. Вторая форма ходила рядом, но близко не совалась. И светилось сильно. Там, где светилось, было больно, хотелось уйти. Но от нее было тепло, я сначала это почуял, потом сообразил, кого ищу. Дальше — на ощупь. Я забавно вижу своих. Вас.

— Как? — заинтересовался Лука.

— Люди — как пятна: яркие, но бесформенные. Если захочу рассмотреть — нарастает все остальное. С некромантами не так. Тяжело увидеть — мельтешите. Тебя я по походке узнал, услышал. Тепло почуял. Жар от тебя. Увидел, уже когда ты бросился.

— То есть когда ты Настю тащил, больше никого, кроме клиентов, не засек?

— Если кто-то и был, то она все перекрывала. Слишком близкий контакт.

— Хреново. Настя, давай еще раз — от порога работы и до порога дома. На бис.

Настя выдохнула и начала заново. Слушали ее внимательно, но уточняющих вопросов задали всего два. Лука попросил описать охранника, причем пытал так, что захотелось слиться с интерьером. Как говорил, какими словами, одежда, руки, замашки — Настя вытаскивала из памяти что могла. Но помнилось в основном собственное продрогшее состояние, а не наличие у охранника татуировок на шее. В итоге Лука только недовольно скривился и резюмировал: мол, память надо тренировать.

А Егор почему-то спросил про торговку кладбищенскими цветами. С ее описанием дело обстояло лучше — на тот момент Настя еще думала о работе, а не о задубевших ногах.

— Большая тетка. Пуховик длинный, темно-серый такой или коричневый, дождевик из полиэтилена, шапка вязаная темная. Все.

— А лицо?

— А лица я не видела — она все время в сумке копалась. В большой такой баул, в клетку, цветы укладывала.

Лука прикусил губу, потом ругнулся и полез в телефон. Долго там что-то искал, потом набрал номер, коротко пролаял в трубку, что «надо» и «сейчас», дал отбой, дождался звяка входящего сообщения и развернул к Насте экран со снимком.

— Такая сумка?

На фото была помойка, рядом с которой стояла большая сумка, облитая сбоку чем-то темным. Еще на кадре присутствовали пара полицейских и полосатая огораживающая ленточка.

— Да, такая. Похожа. Но таких много, вон на вокзале через одного народ с такими ездит, — растерялась Настя. — А почему там полиция?

— Потому что это соседний с Раевским двор, а в сумке — сторож.

— Как сторож? Он же мне сам ворота открывал и хамил. А тетка еще до него ушла — я час под дождем мокла, пока этот хмырь не явился.

— Сторож, — кивнул Лука. — Настоящий.

И сунул Насте под нос еще одно фото.

Тут пришлось взять паузу, пока Настя бегала в туалет. Не сказать, конечно, чтоб некроманта можно было впечатлить покойниками, но работники СПП в основном дело имели с клиентами целыми, не фрагментированными и, чаще всего, уже после подъема — то есть с трансформацией. Которая, будучи даже частичной или прерванной, основные гадости первой формы скрадывала.

Здесь трансформации не было. Был тот самый Николай, с которым так весело болталось про универ и планы на лето. Значит, он не уволился. Не успел.

— Узнала? Там лицо, конечно, пострадало, но в кармане документы были. На имя Корсунова Н.С., — Лука сунул Насте в руки кухонное полотенце и стопку салфеток.

— Да. Это Коля. Из охраны. Я с ним пару месяцев назад познакомилась. Он хороший… был, — Настя салфетки отпихнула.

Реветь не хотелось, хотелось верить, что где-то в мире есть машина времени, которая поможет исправить неисправимое. Было обидно и как-то горько. От общей несправедливости. И жутко от того, что пока она как дура кляла погоду и сторожа, в двух метрах от нее лежал мертвый Коля. Которого она «прослушала» — из-за плохого настроения, собственной низкой категории и кладбища под боком. Дура бесполезная!

Егор мельком глянул на снимок и сообщил:

— Не клиенты. Люди сделали.

— А за что его так? — спросила Настя. — Его подняли, чтоб спросить?

— Нет, это четвертая форма, по фото плохо видно. А за что? Прах его знает. Мешал, наверное. Этой тетке и сторожу твоему поддельному. Но бабища сильна — в парне не меньше семидесяти кило, а она его на себе уволокла. Прошлой ночью везде было очень плохо, а на Раевском было не только плохо, но и…

— Подло, — закончила Настя.

Лука отмахнулся, всем видом показывая, что Настина наивность — дело проходящее.

— Не подло. Необычно. Везде встало все, что могло встать — редкое, страшное, очень мощное... но обычное. Великий червь — на Скворцовском, в морге — третья форма такой силы, что Каин еле разрулил, вторая форма — из останков, которым сто лет в обед лежать и не рыпаться. Последнее, конечно, нонсенс, но если покопаться в архивах — найдем чего-нибудь. И только на Раевском — встало то, что вставать не должно никак. И только там у нас вишенкой двое причастных живых. И один мертвый охранник в нестандартной упаковке, — Лука закинул руки за голову и потянулся, в упор глядя на Егора. — И живая некромантка. Хорошо бы ей таковой оставаться. Я сейчас уеду в контору. Постараюсь обернуться быстро. Посмотрю, что к чему, приму отчеты и отпущу народ на больничные. Когда стемнеет — перевезу вас к себе в квартиру. А то у тебя тут, Анастасия, из окон дует и двери плохо закрываются, а нам паники раньше времени не надо. И так город кипит. Я выйду, а ты сиди тихо. Никого не зови, ни курьеров, ни доставку, на звонки не отвечай. Телефон домашний есть?

— Отключен.

— Хорошо, — Лука сгреб сумку, удалился в ванную переодеваться и крикнул уже оттуда. — Кстати, забыл тебя спросить, Анастасия, а где кот?

— Какой кот?

— Ну, мне казалось, что должен быть кот, — судя по голосу, смутился Лука.

— Тут даже котам не выжить, — прокомментировал Егор.

— Это еще почему? — возмутилась Настя.

— В холодильнике шаром покати, — констатировал вставший. — Мышь недели не продержится — по миру пойдет.

Настя горделиво фыркнула, не стесняясь отобрала у вставшего водку, поставила ее обратно в полку.

— Будь паинькой, — теперь Лука обращался уже к вставшему, — и постарайся ни с кем не сцепиться. Хоть ты и костяной король — управа на тебя есть.

— Жизнь покажет, — неуверенно ответил вставший, глянул недобро и ушел в комнату.

Лука, вышедший из ванной, на этот демарш не ответил, по-военному быстро проверяя содержимое карманов разгрузки.

— Ждите меня не раньше десяти вечера. Вас закину — и опять уеду. Может, сегодня всех на ночное поднимут.

— Даже фурий? — скептически поинтересовалась Настя, забыв, что Луке, в принципе, неоткуда знать офисные прозвища.

Было жутко обидно, что эти пустоголовые цацы поедут вертеть хвостами на работе, где будет происходить самое интересное, а Настя, у которой знаний на пять таких троиц, — сидеть дома. Ну, дома, конечно, есть костяной король и все такое, но на фоне Великого червя вставший некромант смотрелся блекло и немасштабно. А еще им было нельзя похвастаться.