Виктор Гвор - Сказка о любви

Проблема возникает, когда начинаем устраиваться спать. Три двуспальных лежака. И шесть человек. Разумно сделано, не жарко здесь и влажность большая, так что грелка под боком лишней не будет. Вопрос — кого с кем класть!

Еще совсем недавно проблем бы не было! Мы с Веткой, Куан с Дунгом, а на третьем Ррыгша с хозяином. Если Михал приставать начнет, то собачка наша только обрадуется!

Но сейчас всё изменилось. То есть, не сейчас, но вылезло только что… Мы с Дунгом изображаем влюбленную пару. Или даже уже не просто влюбленную. Как раз сегодня говорить особо не о чем, но игра есть игра. Хорошо смотрятся влюбленные, через ночь спящие вместе, а через ночь — с другими! Синяя менее озабоченной не стала, но зациклилась на Куане, и отходить от него отказывается. И что? На третий топчан Ветку с Михалом класть? К утру там точно только один живой останется! И куда мы под землей без проводника?!

Разыграть ссору и отправить к гному Дунга? Вариант не самый плохой. Только поймет ли Ду мою игру? Не уверена. Да и что делать дальше? Когда «помиримся»? Проблема-то останется…

Мы давно лежим, а вредный гном вовсю подтрунивает над подругой.

— Не бойся, крошка, Михал Рагим не бросит тебя в беде. И согрею, и обниму крепко.

— Бояться тебе надо, малыш, — парирует подруга. — Это я днем могу вовремя клинок остановить. А ночью, толком не проснувшись, не гарантирую!

— Что, так и спишь с кинжалом? Бедная крошка! Сегодня можешь оставить его вне постели. Тебе есть с кем спать!

— И не мечтай даже! Лучше скажи, куда бороду подевал? Гном, и без бороды!

— Далась тебе эта борода! — возмущается Михал. — На кой она мне?! Грязь по пещерам собирать?! Дурных немае! Каждый день бреюсь! По четыре раза! А вот сегодня — не склалось. А надо бы. Как целоваться начнем — исколю щетиной!

— Можешь не заморачиваться, — отрезает подруга. — Тебе это не светит!

— Что не сделаешь, женщины любимой ради! — заявляет гном. — Держи, крошка! — и вручает подруге огромный ком меха. — Стели давай!

— Размечтался! Это что, вообще?

— Спальник! — отвечает Михал. — На одного. Специально для тех дур держу, что нормально греться стесняются. Бери, бери. Я привычный к климату нашему. А ты без него замерзнешь. Стели. А я побреюсь пойду. Передумаешь вдруг…

Гном выходит.

— Вет, — окликаю подругу. — Может…

— Брось, Пал, — смеется она. — Не хочу мешать твоей большой и чистой любви. А это, действительно, теплая штука… — подруга делает паузу. — И мальчик ничего. Высокий, широкоплечий! Был бы эльф — цены б ему не было!

Возвратившийся Михал обходит все лежаки, задергивая занавески. Снимает с головы мох (оказывается, это растение светится только на человеке, реакция на тепло). Привычно пристраиваю голову на плече у Дунга. Зачем я это делаю? Ведь нельзя! Но так приятно! Его рука охватывает мои плечи. Вторая — талию. Поглаживает спину. Эльф! Как хорошо!

— Не надо, — шепчу я. — Пожалуйста!

Он не останавливается. Его губы касаются моих. Какие они вкусные! Сумасшествие! Нельзя же, нельзя! Надо его оттолкнуть! Но как не хочется…

Громкий грохот заставляет всех вскочить! Впрочем, не всех. Из-за занавески Куана доносится только спокойное размеренное сопение.

— Что случилось? — спрашиваю я, садясь на лежаке.

— Наш гостеприимный хозяин, — сообщает подруга, — упал с кровати.

— Гном? — удивляется Дунг. — В своих подземельях?

— Ага! — смеется Ветка. — Малыш, ты не расшибся?

— Не дождешься, — обиженно бурчит Михал. — За что?

— Было бы за что, вообще б убила! Но ты хоть понял, наконец, с кем связался? Тогда лезь обратно, не на полу же тебе спать!

Ложусь. Дунг обхватывает меня, и… Вскакиваем снова.

— Теперь мы оба упали, — сообщает Ветка. — Но я сверху. На мягкое.

— Вет! — интересуюсь я. — Вы чем там занимаетесь?

— Играем в увлекательнейшую игру. Просто дух захватывает! Малыш должен поцеловать меня и не свалиться на пол.

— И как успехи? — интересуется Дунг.

— Первые две попытки неудачные, — констатирует подруга.

— Не совсем? — комментирует Михал.

— Верно, — соглашается Ветка. — Поцеловать получается. Я, все-таки, в спальник упакована. И в темноте не вижу! Давай, бери меня и клади на место, — командует она. — Выбираться лень.

Доносится непонятный шум, явный звук поцелуя, вскрик, грохот и неприличная фраза на квертианском.

— Три — ноль! — комментирует Дунг.

— Ага! — Ветка явно довольна. — На этот раз он пытался это сделать стоя. Держа меня на весу…

— Не в форме я сегодня, — произносит Михал. — Завтра продолжим.

— Договорились. Клади меня на место.

— То есть, нам можно спать? — уточняю я.

— А вам кто-то мешал? — удивляется Михал.

— Почти нет, — откликается Дунг. — Ты больше падать не будешь?

— Надеюсь, — вздыхает тот.

Я ложусь. Обратно на мягкое уютное плечо. В кольцо сильных нежных рук. К тянущимся вкусным губам.

— Дунг, милый! Не надо! — прикладываю ладошку к его рту. — Прошу. Не заставляй сбрасывать тебя на пол!

И снова бесконечные коридоры, серо-бурые стены, нависающие над головой камни и грязная тропа под ногами. Огромные залы, с теряющимися в темноте потолками. «Шкуродеры», которым лишь толстая ткань гномьих комбезов мешает оправдать свое название. Глубокие «колодцы», где требуется умение лазить «в распор». И снова коридоры, коридоры, коридоры… Ведерки на водокапах, неяркий свет мха на лбах и непрекращающееся движение.

Путешествие проходит безопасно, но скучно и утомительно. Я не возьмусь сосчитать, сколько дней мы идем, они сливаются в единую серо-бурую полосу, не имеющую начала и, наверное, конца. Зато каждую ночь помню от первой до последней минуты. Они не похожи друг на друга, хотя со стороны, наверное, выглядят одинаково. И различия в обликах гротов не имеют ни малейшего отношения к неповторимости наших ночей. Почти не сплю. Невероятно жалко тратить на сон время, когда я остаюсь наедине с ней! С моей Палочкой! С моей любимой! В памяти откладывается каждая секунда, каждое движение, жест, касание… Гибкая талия под рукой… Головка на плече… Рука, теребящая волосы на затылке… Сладкие упругие губы… Пальчики, закрывающие мой рот… И сводящий с ума шепот: «Дунг, милый, не надо…». Каждую ночь одинаково, и каждый раз иначе…

Мирно посапывают Куан и пригревшаяся у него на груди Ррыкша. Ветка с Михалом сходятся в традиционной пикировке, заканчивающейся грохотом или вскриком. Я почти не замечаю всего этого. Их нет. Никого и ничего нет. Только мы: я и Палочка. Моя любимая.