Светлана Багдерина - Люди и монстры

— Какое решение?! Вы убили Лунгу!!! — вскинулась девочка, сжимая кулаки, и боль потери, ненадолго забытой в бреду, заново разорвала ей сердце.

— Это случилось непреднамеренно, — граф приподнял брови. — Я сожалею.

— Вы говорите это так, будто сожалеете о сломанном табурете или пролитом молоке!

Вид са Флуэра сказал, что о табурете или молоке он сожалел бы гораздо больше — и в глазах у нее помутилось. Не понимая, что делает, и откуда вдруг появились силы, она вскочила и бросилась на Мугура, готовая рвать, царапать, кусать, пинать… Тяжелая оплеуха встретила ее, едва пальцы вцепились в графский камзол. Подброшенная ударом, девочка отлетела на шкуру, ударилась головой, из глаз ее брызнули черно-алые искры, впиваясь в камни… и всё на минуту пропало.

Очнулась она от шлепков по щекам и монотонно бормотавшего ругательства голоса. Разлепив веки, Эмирабель увидела склонившегося над ней то ли Дрепту, то ли Стангу.

— Живая! — тут же доложил гвардеец, и на лицо Белки упала тень графа.

— Если ты собираешься стать членом моей семьи, то должна запомнить, что я не люблю неповиновения.

— Я… — Эмирабель приподнялась на локте, несколько раз мотнула головой, чтобы восстановить зрение, и почувствовала, что ее бросает из стороны в сторону с каждым движением. — Я не собираюсь… стать членом вашей… семьи!

Намеренно или нет, но последнее слово вырвалось у нее с таким презрением и брезгливостью, что даже волки скривились в ожидании взрыва. Хлесткая пощечина бросила ее обратно на шкуру. С рычанием граф склонился над девочкой, она вскинула руки к голове, зажмурилась в ожидании нового удара…

И не увидела, как взгляд Мугура нечаянно скользнул мимо нее — и уперся в пол.

— Что это?.. — шепот его вырвался хрипло и неожиданно боязливо.

Эмирабель приоткрыла глаза, недоуменно воззрилась на хозяина замка — но тот безотрывно смотрел куда-то ей за плечо.

— Дрепта, свет сюда! — рявкнул он, не оборачиваясь — и волк подбежал, протягивая фонарь.

— Туда посвети! — са Флуэр мотнул головой, указывая. Гвардеец послушно поставил светильник, куда было велено — и нахмурился тоже.

— Долдык и все его мурги… — сглотнул он. — Что за?..

— Этого только что не было! — нервно подал голос усач. — Я сам видел! То есть не видел!..

Девочка извернулась, глянула туда, куда напряженно смотрели уже все, кто был с графом — и обмерла. От шкуры — то есть от места, где она провела эти дни и где лежала сейчас, тонкими лучиками разбегались по камням во все стороны черные и алые трещины. Они переплетались, тянулись по полу, стенам, змеились по потолку…

Усатый выскочил в коридор и тут же вернулся с расширенными глазами:

— Там тоже везде!

Взгляд графа метнулся на усатого, на пленницу, на пол вокруг шкуры, снова на пленницу… и в глазах погребальным костром вспыхнуло понимание.

— А ведь эта гадость от нее тянется, — губы Мугура сжались в линию, тонкую, как клинок. — Так значит, вот кто колдунья. И чудищ она призывала… Ах ты, тварь!

Сильная пятерня вцепилась в грудь ее платья и подняла рывком, как тряпичную куклу.

— В клетку пойдешь, мерзавка! На дыбу! На костер!

— Я… нет… я… — по лицу Белки вихрем промчались испуг и отрицание, сменившиеся внезапным осознанием, растерянностью, раскаянием… Но последней эмоцией, как черно-алый цветок на могиле, раскрылась и брызнула жгучая ненависть.

— Вы сами не люди, а твари!!! Я проклинаю вас всех…

«…всех…всех…всех…» — эхом прокатился по замку тихий рокот, от которого содрогнулись стены, но Белка его не заметила. Не понимая, откуда берутся в ее голове древние, как сама магия слова, не понимая больше ничего, кроме того, что мир слишком тесен для них с са Флуэрами, она остервенело бросала в лицо обидчику, словно плевала:

— …болью моей! Кровью моей! Жизнью моей! Смертью моей!..

Огоньки в лампах мигнули и снова появились: алое пламя на черных фитилях.

— …телом моим! Дыханием моим! Душо…

— Мразь!!! — опомнившись, взревел са Флуэр и ударил девчонку о стену так, что искры из глаз — раз, другой…

Она вскинула руки, защищаясь, всем существом своим чуя, что должна договорить, чтобы случилось, наконец, то, о чем она в глубине души тайно сама от себя мечтала — но не в силах издать ни звука. Еще удар — и мир перед ее глазами поплыл, воздух полыхнул черно-алым, загорелся, расползаясь на глазах, как прожженное полотно, прикрывавшее картину… и обнажая кусок этой картины: пустошь, холодное серое небо, зеленые валуны, бурый песок — и пятнистые чешуйчатые монстры, какие преследовали их караван.

Время остановилось.

«Я… умерла?..» — полвечности спустя круговерть мыслей, образов и чувств слепилась в два слова.

«Таких, как ты, лишить жизни непросто. И горе тому, у кого не получится сразу», — незнакомый баритон прозвучал неожиданно и совсем рядом.

«Горе са Флуэрам!» — ухватилась девочка за единственную мысль, дававшую ей волю к жизни.

«Горе, — с непонятной усмешкой подтвердил Голос. — Да еще какое. Только они пока об этом не знают. Думают, с маленькой беззащитной девочкой, попавшей им в лапы, можно делать всё, что угодно».

«Если бы я могла!..» — яростно взвыла Эмирабель.

«Хочешь? Значит, сможешь, — убежденно произнес баритон. — Видишь этих зверушек? Прикажи им — они придут. И тогда в этом проклятом замке не останется никого».

Белка глянула на чудищ — огромных, неуязвимых, неумолимых — и угрюмая черно-алая радость загорелась в душе.

«Совсем никого?»

«Ни графа, ни виконта, ни волков, ни камня на камне. Выжженная земля и груда мусора. На сто клозов вокруг и вглубь. Ты ведь хочешь этого?» — вкрадчиво вопросил голос, и девочка вскинулась:

«Да! Тысячу, миллионы раз да!!!»

«Вот и славно. Готова?»

«Я?..» — неясное беспокойство, зудевшее в глубине души, как муха по стеклу, не дало с головой броситься в месть. — «Погоди… А ты кто? И где ты?»

Белка оглянулась по сторонам, но кроме вяло топтавшихся монстров, никого не увидела.

«Я — твой друг, — мягко произнес баритон. — Я тот, кто смотрел за тобой, пока ты томилась в подземелье, и думал только о том, как помочь. А сейчас нам выдался шанс».

«Друг?.. — девочка вспомнила таинственного визитера, запах хлеба, нежданное угощение, их разговоры — и всё недоверие мигом растаяло. — Что надо делать?»

«Пошли их вперед».

«Как?»

«Своей магией».

«Но… я не могу ей воспользоваться… Я перепробовала всё, но у меня не получается! Только целительство — но какой от него прок?!..»

В душе ее снова всколыхнулась волна бессилия, оживляя старую-новую боль от потерь. Лунга… друзья… Ах, если бы она и в самом деле смогла отплатить са Флуэрам и их прихвостням — и к Долдыку корявому цену!