Денис Чекалов - По законам Преисподней

Мою гондолу тряхнуло.

Мифриловые жилы начали рваться.

Я не мог увидеть сам трос, на котором висела моя корзина, – зато прекрасно мог рассмотреть, что происходит с моими спутниками.

Скоро веревки лопнут, и мы упадем.

Гондолы начали скользить медленнее, потом остановились.

– Скажите спасибо своему другу эльфу, – сказал Уильям Шекспир.

– Ты еще кто? – рыкнул Огненный маг, – точь-в-точь, вивверна, почуявшая запах гриффина.

Перед нами явилось лицо волшебника.

– Твоих рук дело? – недобро спросил маг Холода.

Шекспир ответил с укором:

– Я делаю все, чтобы вас спасти. Но это непросто, – магия Харубея надежно запечатала подземелье. Мне с трудом удалось ее обойти…

– Мы сами.., – вступился Огненный.

Уильям прервал его:

– Знаю, что ты хочешь сказать. У вас хватило бы своих заклинаний. Но ты ошибаешься. Думаешь, Харубей не подумал об этом?

Маг Холода хотел было возразить, но потом понял, что Шекспир прав.

– Ваши чары действуют, пока вы кидаетесь друг на друга. Но против Подземелья они бессильны. К тому же, я не смог убрать Бубновую даму. Харубей умер слишком рано, и я не успел…

– Ты здесь про длинноухого тер, – напомнил Огненный.

– Он меня не послушал.

Гондолы тряхнуло вновь.

Ледовик вцепился в поручни, и удержался с трудом. Я посмотрел наверх, и увидел, что еще одна из жил лопнула; мифриловый трос порвался наполовину.

– Вес, – пояснил Уильям. – Канат вас не выдержит.

– Ах ты тролль, – воскликнул маг Огня. – Ты сам поставил заклятия на платформы, чтобы нам ноги поотрезало?

– Конечно! И ради вашей же пользы. Ну что такое пара минут мучений? Выйдя из подземелья, вы могли сразу же излечиться. Но эльфу ведь не терпелось; слишком он добрый, ему бы каждую сиротку поцеловать.

В голосе Шекспира зазвучала искренняя печаль.

– Теперь ваш вес больше нормы; гондолы не смогут двигуться дальше, а трос очень скоро лопнет. Решайте, как вам хочется умереть, – от бубонной чумы, или там, в ущелье Двухглавых.

– Проклятый эльф! – люто закричал Огненный. – Дай только до тебя добраться. Уши оторву и в ноздри засуну!

Он сразу осекся, – поняв, что не сможет.

Ледяной маг казался невозмутимым.

Но я знал, что его мозг лихорадочно работает, пытаясь найти решение.

– Билли, – произнес я. – Хватит пургу-то гнать. Ты наверняка все это предусмотрел. Говори.

– Невежливо обращаться так к человеку, который пытается вас спасти, – обиделся чародей. – Я ведь только…

– Ты не человек, а желе из баночки, – сказал маг Огня. – Так что рожай быстрей.

– У вас остался только один способ, чтобы спастись, – ответил Шекспир. – В полу есть потайное отделение… Да.

Огненный сразу нагнулся, и стал искать.

Ледовик не пошевелился; если там, внизу нас ожидала ловушка, – пусть в нее сперва попадется брат.

Меньше хлопот будет с подарками на Рождество.

– Палаш? – удивился маг, вертя перед собой кривое, черное лезвие. – На кой хоббит нам перочинка?

– Это же очевидно, – сказал Уильям Шекспир. – Ты должен отрезать себе левую руку.

Несколько мгновений стояла полная тишина.

– Ты чего это городишь такое? – с угрозой прошипел Огненный. – Счас метну в тебя, мигом на мармеладки развалишься. И никакая магия не спасет.

– Меня здесь нет, – отвечал Уильям. – Это всего лишь фантом.

Корзину снова тряхнуло.

Подняв глаза, я увидел, что трос Ледового почти полностью разорвался; он держался только на паре жил, – и было ясно, что долго они не выдержат.

Огненному повезло больше.

Наверное, потому, что он был ниже своего брата. Его веревка порвалась только наполовину; и мне оставалось только гадать, в каком состоянии моя собственная.

– Вы должны спешить, – холодно сказал Уильям Шекспир. – Отрежьте левую руку, и бросьте ее в ущелье. Тогда вес выровняется, и гондолы поедут дальше. Другого выхода нет.

Я стоял на коленях.

Пол был застелен тонким, серым ковром гоблинской работы. В правом углу виднелось клеймо: «Соткано из волос снежного долгопряда. Для хранения живых детей не предназначено».

Откинув край, я увидел дверцу в полу. Она легко отошла в сторону, и перед моими глазами вспыхнул багряный клинок Разлома.

– Это проклятый меч, – чуть слышно произнес Ледовик. – Отрубишь им руку, и больше не сможешь ее вернуть.

– Гладиус был обычным, – сказал Уильям Шекспир. – Я купил их у расстриги-гнома, на Шамаханском базаре. Простая сталь, даже без заклятия Точности. Но здесь, в этом подземелье…

Он поежился.

– Магия султана оказалась сильнее. Решайся, маг; у тебя осталось не так-то уж много времени.

Корзина, в которой стоял Ледовый, содрогнулась вновь.

Трос его почти разорвался.

– Я не отдам руку, – выкрикнул Огненный.

Чародей Холода смотрел на проклятый меч.

– Раздери тебя Терри Пратчетт!

Маг Огня швырнул свой гладиус вниз. Он сразу исчез под ворохом игуан; те пытались сожрать его, но их зубы только бессильно скользили по заговоренной стали.

Ледовик положил руку на край корзины.

Примерился мечом для удара.

Огненный срывал с себя мантию, доспех, амулеты. Он швырял их вниз, один за другим, а мифриловые трос над ним продолжал рваться.

Я взял меч в зубы.

Много раз видел, как это делают герои на старинных гравюрах. Наверное, художникам невдомек, что сталь холодная, скользкая и удержать ее очень сложно, – даже если ты просто стоишь на месте.

Я схватился за одну из веревок, и вспрыгнул на край гондолы.

– Что хуже, остаться жить без руки или умереть здесь? – спросил Уильям Шекспир. – Вам решать, джентльмены. Я не стану вас уговаривать. Если вы не цените свою жизнь, – значит, она и правда ничего не стоит…

Огненному больше нечего было снимать; он швырнул вниз серебряную цепочку, и замер, в дикой надежде глядя на такую близкую дверь.

Но его гондола не двигалась.

Я стал карабкаться вверх, по стропам.

Ледовик смотрел на меня.

Он понял, что я собираюсь сделать, но не собирался рисковать сам. Мои ноги скользили по натянутым веревкам, а голова кружилась после паров чимаранга.

Ничего, – если я упаду, то даже не успею расстроиться.

Теперь я был над гондолой.

Правая рука впилась в мифриловый трос. От него мало что осталось; в любой момент он грозил порваться, обрушив гондолу вниз.

Но меня в ней уже не будет.

Теперь можно вынуть меч изо рта. Непростая задача, – я ведь не хотел порезаться проклятой сталью. Такая рана не заживает; я истеку кровью и умру, даже если смогу выбраться из подземелья.

Значит, не надо спешить.

Вот так.

Огненный схватился за край гондолы.

Его гондола не двигалась; и чародей понял, что не смог побороть заклятие.