Роджер Желязны - Знак единорога

Джерард сидел в кресле, положив клинок на колени. Он по-прежнему ел. Он проглотил кусок, когда почувствовал мое присутствие, и сказал:

— Да, Корвин! Чего ты хочешь?

— Как Брэнд?

— Спит, — сказал он. — Пульс чуть сильнее. Дыхание такое же… регулярное. Еще слишком рано…

— Знаю, — сказал я. — Я всего лишь хотел освежить кое-какие твои воспоминания: ближе к исходу, не возникало ли у тебя впечатления по сказанному или сделанному Папой, что его уход связан с появлением большого числа тварей из Тени, что проскальзывали в Янтарь?

— Ну, — сказал Джулиэн, — в этом и весь вопрос.

Джерард промокнул рот платком.

— Да, связь могла быть, — сказал он. — Он казался взволнованным, чем-то озабоченным. И он говорил о тварях. Но никогда не говорил прямо, что эта проблема была его основной головной болью… или что голова у него болит совсем о другом.

— О чем?

Джерард покачал головой.

— О чем угодно. Я… да… да, есть кое-что, что тебе явно следует знать, независимо от того, есть в этом ценность или нет. Некоторое время спустя после Папиного исчезновения я предпринял попытку выяснить одну вещь. Вот какую: действительно ли я — последний человек, кто видел его перед уходом. И я вполне уверился, что так оно и есть. Весь вечер я был здесь, во дворце, уже собирался возвращаться на флагман. Папа удалился часом раньше, а я оставался в караулке, играя в шашки с капитаном Тобеном. Поскольку на следующее утро мы отплывали, я решил взять с собой на корабль книгу. И я пришел сюда, в библиотеку. Папа сидел у стола, — Джерард мотнул головой. — Он просматривал какие-то старые книги и еще не переодевался. Он кивнул мне, когда я вошел, и я сказал ему, что просто пришел взять книгу. Он сказал: «Ты пришел куда надо», и продолжал читать. Пока я обыскивал полки, он сказал что-то типа «не могу уснуть». Я нашел книгу, пожелал ему доброй ночи, он сказал: «Доброго плавания», и я ушел, — Джерард вновь опустил взгляд. — Теперь я уверен, что той ночью на нем был надет Талисман Закона, и тогда я ясно видел красный камень на его груди, как сейчас вижу на твоей. Равно я убежден, что до того вечера он его не надевал. И долго потом я думал, что Папа взял его с собой, куда бы он ни ушел. В его апартаментах не осталось следов посещения. А Талисмана я больше не видел, пока вас с Блейсом не одолели в вашем набеге на Янтарь. И тогда его носил Эрик. Когда я расспросил его, тот заявил, что нашел Талисман в Папиных комнатах. Не имея доказательств иного, я вынужден был принять его версию. Но особо счастлив я не был. Твой вопрос… и я увидел, что ты носишь Талисман… вернул воспоминания. И я подумал, что лучше тебе знать об этом.

— Спасибо, — сказал я, и мне в голову пришел другой вопрос, но сейчас я решил его не задавать. Для пользы дела я замял эту тему, спросив:

— Как ты думаешь, ему нужны еще одеяла? Или что-нибудь еще?

Джерард поднял бокал, качнул им в мою сторону, затем отпил из него.

— Очень хорошо. Делай свое дело, — сказал я и провел ладонью над картой.

— Братец Брэнд, кажется, идет на поправку, — сказал я, — и Джерард не может припомнить, чтобы Папа говорил хоть что-нибудь о прямой связи меж разрывами Тени и своим уходом. Интересно, что вспомнит Брэнд, когда очнется?

— Если очнется, — сказал Джулиэн.

— Думаю, ему это удастся, — сказал я. — Ну а пока мы наловили кучу отменных оплеух. Наша жизнеспособность — одна из немногих вещей, которым можно доверять. Предположительно, он заговорит к утру.

— Что ты намерен сделать с виновным, — спросил Джулиэн, — если Брэнд назовет имя?

— Допросить, — сказал я.

— Тогда мне бы хотелось поучаствовать в этих расспросах. Меня начинают одолевать предчувствия, что на этот раз ты, Корвин, может быть, прав, и человек, который пырнул Брэнда, окажется ответственным за нашу бесконечную осаду, за исчезновение Папы, за убийство Кэйна. Мне хотелось бы насладиться расспросами, прежде чем перерезать ему глотку, а еще мне хотелось бы стать добровольцем и на эту последнюю часть церемонии.

— Мы это запомним, — сказал я.

— Тебя никто не исключал из числа претендентов, Корвин.

— Мне это известно.

— У меня есть кое-что сказать, — сказал Бенедикт, притушив ответную реплику Джулиэна. — Я нахожу, что обеспокоен как силой, так и явной целью противника. Я встречался с ними несколько раз, и они жаждали крови. Если на мгновение принять твою, Корвин, историю о девушке Даре, то ее последние слова, как мне кажется, суммируют их позицию: «Янтарь должен быть разрушен». Не завоеван, не покорен и не преподан урок. Разрушен. Джулиэн, ты случаем не намерен править здесь, так ведь?

Джулиэн улыбнулся.

— Разве что на будущий год, — сказал он. — Но не сегодня, спасибо.

— Чего я и добивался: я смог взглянуть на вас — или на каждого из нас — торгашествующих или привлекающих союзников, чтобы взять верх. Но не увидел вас, собирающих силу настолько мощную, что могла бы впоследствии нести гибель. Ни даже силу, что стремилась бы больше к разрушению, чем к завоеванию. Я не увидел, чтобы ты, я, Корвин, остальные пытались бы уничтожить Янтарь или хотели бы играть с мощью, способной сотворить такое. Вот почему мне не по душе слова Корвина, что за этим стоит один из нас.

Мне пришлось кивнуть. О слабости этого звена в цепи моих размышлений я не думал. Слишком много здесь неизвестного… Я мог бы развернуть веер альтернатив, как делал тогда Рэндом, но догадки не доказывали ничего.

— Может быть, — сказал Рэндом, — один из нас заключил сделку, но недооценил своих союзников. Может, виновник сейчас потеет над своей задачкой так же, как и все остальные. Может, он не в состоянии отвратить события, даже если хочет.

— Мы можем предоставить ему возможность, — сказала Фиона, — сдать нам своих союзников. Если можно убедить Джулиэна оставить глотку виновника в покое, а все остальные поддержат идею, он мог бы раскрыться… если догадка Рэндома верна. Он останется без права на трон, но, похоже, он и раньше не собирался занимать его. Он сохранил бы жизнь и мог бы на чуть-чуть избавить Янтарь от неприятностей. Кто-нибудь желает принять обязательства на таких условиях?

— Я, — сказал я. — Я оставлю ему жизнь, если он признается, понимая, что жизнь придется провести в изгнании.

— Согласен с этим, — сказал Бенедикт.

— Я тоже, — сказал Рэндом.

— При одном условии, — сказал Джулиэн. — Если он лично не отвечает за смерть Кэйна — я согласен. В противном случае — нет. И должны быть доказательства.

— Жизнь в изгнании, — сказала Дейрдре. — Хорошо. Я согласна.

— Я тоже, — сказала Флори.