Ричард Байерс - Нечисть

Тем не менее, он предпочел бы оказаться снаружи в самом сердце этой зарождающейся бури, чем идти рядом с Нимией Фокар через огромный, сложенный из базальта зиккурат под названием Пылающая Жаровня. Считалось, что это был самый большой храм Коссута Огненного Владыки во всем мире. Вероятно, их повелитель позвал их сюда для того, чтобы найти виновного в поражении в Пиарадосе. Нимия, командир проигравшей армии, казалась самой подходящей кандидатурой на эту роль. Возможно, она прихватила с собой Аота, чтобы в свою очередь свалить вину на него.

«Может быть», — подумал он, — «Я это действительно заслужил. Если бы я заметил лацедонов…»

Он прогнал эти мысли прочь. В конце-концов, он был не единственным разведчиком, и его товарищи тоже не увидели этих созданий. Кто бы вообще мог предположить, что произойдет что-нибудь подобное? В таких обстоятельствах обвинять кого-то было бы просто несправедливо.

Вот только справедливость — это не то слово, что первым приходит в голову, когда в деле замешаны зулкиры и Красные Волшебники.

Аот и его начальница в полной тишине шагали через освещенные бесчисленным множеством жертвенных огней желтые и оранжевые покои с высокими потолками. Жар от пламени становился все сильнее, и наездник использовал охлаждающую магию одной из своих татуировок. Нимия не могла сделать то же самое, и на её верхней губе выступили капли пота.

Наконец они оказались у высоких двустворчатых дверей. На них была изображена выложенная драгоценностями и золотом сцена: Коссут, держащий в руке покрытую шипами цепь, поражает своего величайшего врага — Истишиа, Короля Водных Элементалей. Пара монахов-воинов, стоявших на страже по обеим сторонам врат, распахнули створки перед новоприбывшими.

Комната за дверями предназначалась для переговоров, хотя тут тоже было полно ритуальных огней, пламя которых играло на золотых иконах. Аот впервые видел столько влиятельных лиц одновременно, а уж о том, что его скромная персона окажется в центре их внимания, он и подумать никогда не мог. Четверо из пяти, сидевших за столом в центре комнаты, были зулкирами.

Изможденный, темноглазый Сзасс Тэм, переплетавший свои высушенные пальцы, выглядел спокойным и собранным.

Ярпилл, зулкир Прорицания и, как считалось, самая надежная союзница лича, даже при этих печальных обстоятельствах сохраняла на лице улыбку. Она была худощавой женщиной, немного низкорослой для мулан. Волшебница выглядела всего лишь немногим старше Аота, лет на тридцать или около того, но на самом деле она, магически продлевая свою молодость, занимала свою должность ещё задолго до его появления на свет.

В отличие от неё Лаллара, зулкир Ограждения, явно считала косметические ухищрения ниже своего достоинства. Хотя она и выглядела здоровой и полной жизненных сил, в уголках её глаз уже появились морщины, а кожа на подбородке обвисла. Нахмурившись, волшебница игралась с одним из своих колец, вертя его на указательном пальце.

Самас Кул, удивительно тучный мужчина, был одет в украшенную драгоценными камнями мантию. Его наряд, хоть и затмевал роскошью костюмы всех остальных, выглядел крайне безвкусно. Самас тоже казался встревоженным. То ли ему не понравилось, что его оторвали от празднования собственного возведения в ранг зулкира, то ли свежеиспеченный лорд-маг беспокоился, что лишится уважения коллег, ляпнув какую-нибудь глупость.

Последним был Ифегор Нат. Немногие могли похвастаться тем, что держатся на равных с зулкирами или кем-то из их приближенных, но Высший Лорд Пламени, верховный священник церкви Коссута, был одним из таких людей. Большой и грубо сложенный, он носил яркие оранжевые одеяния, оттенок которых был настолько близок к запретному красному, что ни один человек более низкого звания никогда бы не осмелился надеть что-нибудь подобное. В его оранжевых глазах мерцали отблески пламени, а на плечах, руках и выбритой голове время от времени вспыхивали маленькие языки огня. На его лице было то же выражение сардонического спокойствия, что и у Сзасса Тэма.

Нимия и Аот опустились на колени, не поднимая глаз.

— Встаньте, — произнес Сзасс Тэм. — и садитесь.

— Это необходимо? — спросила Лаллара. — Мне не нравится тарчион, а её лейтенант даже красное не носит. Вы только посмотрите на него — он даже не мулан.

— Так нам будет проще беседовать, — ответил лич. — К тому же, не думаю, что наше разрешение сесть сильно облегчит их участь, если мы все-таки сочтем нужным их наказать. — Взгляд его черных глаз вернулся к Нимии и Аоту. Своей сморщенной рукой лич махнул в направлении двух свободных стульев. — Прошу вас.

Аот не хотел ни садиться, ни каким-либо другим образом вызывать неудовольствие Лаллары, но и Сзасса Тэма он ослушаться не смел. Чувствуя себя загнанным в ловушку, наездник отодвинул стул. Когда его ножки царапнули об пол, он внутренне вздрогнул.

— А теперь, — сказал Сзасс Тэм, — с великодушного дозволения вашего всемогущества, — он кивнул в сторону Ифегора Ната, — я созвал вас всех сюда, чтобы обсудить ситуацию с владениями тарчиона Фокар. Как мне дали понять, это серьезный вопрос.

— Очевидно, не настолько серьезный, — протянул Высокий Лорд Пламени, — чтобы уведомлять всех восьмерых зулкиров. Кто-то может даже подумать, что вы, ваше всемогущество, предпочли мой храм какому-нибудь из своих замков только чтобы избежать внимания тех, кого предпочли не приглашать.

Ярпилл ехидно улыбнулась.

— Возможно, из уважения к вашему всемогуществу мы просто не захотели доставлять вам неудобства, предлагая встретиться где-нибудь ещё.

Ифегор фыркнул. Голубое пламя стекло с его руки на столешницу, и, пока она не успела обуглиться, жрец раздавил огонь кончиком пальца.

— Вы, конечно же, правы, — сказал Сзасс Тэм священнику. — К сожалению, мы, зулкиры, из-за разногласий насчет торговли и некоторых других вопросов сейчас разделились на два лагеря. В последнее время методы нашей внутренней борьбы становятся все радикальнее — возможно, вплоть до убийства. Так что нам довольно трудно прийти к согласию. Но при решении этого дела нельзя тратить время на ссоры и склоки, и я подумал, что тут нужен более… рациональный подход.

— Вдобавок, — произнес Ифегор, — при удачном раскладе лавры победителя достанутся вам, а ваши противники окажутся ни с чем. Знать и прочие склонятся к тому, чтобы поддерживать вас, а не Азнара Трула.

— Совершенно верно, — произнес Самас Кул своим сочным, масляным голосом. — Как мы и ожидали, вы чрезвычайно проницательный человек, ваше всемогущество. Вопрос в другом — неужели мысль о нашем триумфе пришлась вам не по вкусу?