Дмитрий Казаков - Ночь судьбы

– А где Хорт с Ратаном? – спросил Леслав.

– Пока ты тут с деревьями воевал, они в другую сторону махнули. Теперь нам туда пробираться, – узловатый палец указал на дерево, что отлично выделялось среди остальных благодаря высоте и сдвоенной верхушке.

Встретились благополучно. Пошли еще быстрее, и что чудно, усталости совсем не чувствовалось. Эфедра – сильное средство. Правда, учитель упоминал судороги и прочие неприятности. Но это – потом, как возникнут, тогда и придется с ними разбираться.

Край Темнолесья Леслав заметил первым. Покрасневшее и раздувшееся солнце уже клонилось к горизонту, тени легли долговязые, обманчивые. Но просеку, что уродливым шрамом пересекает щетину леса, не заметить просто невозможно. Спутники то ли отвлеклись, то ли устали, но именно юноша крикнул:

– Все, дошли, дошли!

Вот и все, вот и кончился уродливый лес, в котором путники нашли в основном неприятности. Хорту было немного стыдно, что исцеление коснулось только его, остальные обогатились усталостью, ранами и синяками, но он понимал, что без захода к Сиреневому озеру путешествие не было бы легким. Зато теперь он может идти наравне с остальными. Приступы удушья и одышка отступили, и охотник наслаждался почти неведомой ранее возможностью свободного дыхания.

Спустились в приграничный ров. За спиной в этот миг, словно угрожая на прощание, свирепо зашумел темный, страшный лес. Ратан мгновенно развернулся, но нападения не последовало.

На ночлег сразу останавливаться не стали, решив отойти как можно дальше от изуродованной земли, от обиталища древних страхов. Шли в полной темноте. Хорт, которому любой мрак не помеха, все время беспокойно вертел головой. Наконец, Родомист не выдержал:

– Что такое?

– Здесь вырубки. Старые, но вырубки.

Когда из темноты, плохо различимый в сени гигантских сосен, выплыл домик, родной брат его собственного, то охотник почти не удивился.

– Вот, – сказал он, останавливаясь. – Жилье.

– Не пахнет дымом, – нахмурился маг. – Не видно огня. Тут никто не живет. А рублен домишко явно людьми, хотя мы на землях Эрина.

– Да, – кивнул Хорт. – Люди, судя по всему, ушли отсюда после войны.

– Раньше это была наша земля? – спросил Ратан удивленно.

– Да. И Хорт прав, – заявил маг, поглаживая бороду. – До Войны Предательства здешние земли подчинялись Северину. Когда пришли Остроухие, люди ушли, а дом остался.

– И сохранился он хорошо, – Хорт осторожно подошел, обследовал строение со всех сторон. Из-за стены донесся его радостный вопль.

– Даже баня не развалилась!

– Вот завтра и попаримся, – улыбнулся Ратан и отворил входную дверь, что обрадовано заскрипела, впервые за долгие годы ощутив прикосновение человека.

Леслав с Хортом натаскали дров, и вскоре в печи запылало настоящее, веселое пламя. Заколоченные окна и местами рассохшиеся стены не очень хорошо держали тепло, но впервые за путешествие путники ночевали под крышей.

Спал Ратан ужасно. Последствия от съеденной эфедры явили себя в полной красе. Болели мышцы, в голове шумело, волнами накатывала липкая тошнота. Лишь под утро удалось забыться.

Помогло только то, что на сегодня назначили дневку, и воин проспал почти до полудня. На рекомендацию «Книги Дней», по которой в день Кабана нельзя много спать, он просто махнул рукой. Ведь могут же быть извиняющие обстоятельства!

Так что встал Ратан самым последним. Потягиваясь, вышел из избушки. Леслав и Родомист обнаружились неподалеку. Маг что-то объяснял ученику, показывая на пушистую зеленую ель. Хорта видно не было.

– Где охотник? – спросил Ратан, зевая так, что обитатели окрестностей, наверняка, в ужасе разбежались от страшного чудища.

– Как где охотник? – деланно удивился маг. – На охоту ушел.

– Ну-ну, – невнятно согласился Ратан, и отправился за мечом. Нарушив одно установление «Книги Дней», он не собирался пренебрегать вторым, в котором говорится: «День Кабана, как никакой другой, подходит для воинских упражнений».

– Не княжье это дело – войско расквартировывать, – ворчал воевода, вроде про себя, но так, чтобы Владигер его услышал. – Я бы и сам справился.

– Не обижайся, Мстислав, – успокаивающе бросил князь. – Я не квартировать их приехал, а просто показаться. Наемники должны знать, кому они служат, за кого умирают.

– Наемники, – досада и презрение смешались в бурчании воеводы. – Раньше без них обходились.

– В былое время – обходились, – отрезал князь. – И в будущем, надеюсь, тоже обойдемся. Но сейчас – нет. И ты это знаешь!

Впереди открылся временный лагерь. Туда поселили шесть тысяч воинов-Полурослых, что вчера подошли к Северину. Полурослые хоть и уступают остальным народам в силе, но отменные стрелки и метатели копий. На них самих редко кто нападает, и многие правители прибегают к помощи горских воинов. Стоит армия Полурослых дорого, но отличается железной дисциплиной, хорошей боевой выучкой и непробиваемой преданностью нанимателю. Не известно ни одного случая, когда Полурослые позорно бежали с поля боя, или же переметнулись на сторону победителя.

При виде князя в лагере началось движение. Зазвучали зычные гортанные голоса, забегали воины. И когда Владигер въехал в пределы лагерной ограды, его встретили две шеренги закованных в доспехи бойцов. Все, как один, при оружии, нестриженые бороды воинственно топорщатся. Из всех Семи Племен, кроме людей, бороды растут только у Полурослых.

К князю направился воин в богатом, украшенном серебром, доспехе. Вскинул руку в приветствии.

– Легат Корнелий приветствует тебя, могучий князь, – по-людски Корнелий говорил хорошо, с едва заметным акцентом.

– Привет и тебе, легат. Легок ли был ваш путь? – сказал князь, спрыгивая с коня. Обычай встречи этого не требовал, но обойти войско пешим – высшее почтение.

– Добрались хорошо, – склонив голову, ответил легат вежливо.

– Ну и славно, – князь повернулся к войску. – Здорово, молодцы!

– Ave, caesar! слитным гулом донесся ответ шести тысяч глоток.

Князь медленно пошел вдоль рядов.

Мясной дух плыл по избе, щекотал ноздри. Давно дом не ощущал этого запаха, не видел людей. Теперь, казалось, ожил, зашевелился, принимая забредших гостей, словно одичавший в одиночестве хозяин, что вдруг вспомнил бывшие еще вчера такими далекими законы гостеприимства. Из окон стало меньше дуть, комнаты обрели домашний уют.

Ратан сидел на лавке и отдыхал, глядя, как Хорт священнодействует у печи. До этого бывший воевода на пару с Леславом таскал и рубил дрова, много дров, сколько нужно для бани. Париться на ночь глядя не так уж и полезно, но днем – не решились, дым выдал бы местонахождение путников.