Елена Белова - Вампир... ботаник?!

Я в пыточной камере… или в аду…

Голова-а-а… болит… невыносимо… значит, жив… жжет горло, пить… хочется пить… надо встать…

М-м-м.

— Джано, живой?

Ох, тише… умоляю… Никогда не просил пощады у аргентумов, а тут…

— Пить хочешь?

Дарья… солнцеглазый мой Дар, неужели ты…принесла воды? Как же мне несказанно повезло с Даром…а до сих пор я полагал везение уделом бесплодных мечтателей.

— Ты глаза открой…

— М-м-м…

— Ладно, пей так, потом откроешь.

Воистину понятно теперь, отчего вода названа животворящей влагой!

— Дарья, хвост спрячь, — доносится до моего слуха. Алишер! Вернулся… мне не привиделось, как иногда казалось в бреду!

— Он же не смотрит, — отмахивается мой подарок.

Хвост?! Какой хвост?

Попытка рассмотреть хвост оканчивается полной неудачей: по приоткрытым глазам бьет свет и отзывается вспышкой нестерпимой боли в глазах. Какой странный эффект, ведь согласно трудам мудрейшего Игназио зрачок вампира приспособлен к свету намного лучше, чем… ох, отец карбонадо-о… Последствия вспышки не ограничились глазами, а расползлись по черепной коробке и даже в полость жизни пробрались, обернувшись приступом тошноты. Да, тошноты! По правде сказать, в эту секунду я вряд ли в силах назвать это состояние точным научным термином. Как и вспомнить, что именно мне в настоящий момент нужней всего. Но мой Дар в очередной раз показывает свою исключительную полезность, подсовывая необходимую емкость, а потом снова приносит воды и прохладный компресс…

Мысли о хвосте бесследно растворились.

Что происходит? Я болен?

— Дарья, тут посыльный явился… — громыхает шепот Алишера.

Посыльный? Недобрый знак… но прежде чем я смог что-то сказать, судьба посыльного уже решена.

— Посыльный — так пошли его, — без тени сомнения отвечает Дар.

— Куда?

— Куда-куда…. Ну что тебе, все словами объяснять надо?

Мальчишка хихикает и пропадает, видимо посылать гонца… любопытно, кстати, куда. Хотя нет, не любопытно. Отец карбонадо, что же со мной такое?

— Дарья, он не посылается! — снова бьет по голове шепот от двери, — Говорит, у него письмо к нашему хозяину, и он не может уйти, пока не получит ответа.

— Щас я его сама пошлю.

Пол затрясся. Постель тоже.

— Может, лучше прочитаем? — прервал землетрясение Шер. — Вдруг там что-то нужное для Джа… для хозяина?

Здравая мысль…

«Драгоценнейший и мудрейший друг мой!» — торжественно провозгласил Алишер.

Это мне? Маловероятно…

«Вчерашний твой, о досточтимый орихальти Джано, приход в скромное жилище Рашида аль-Визида…»

— Кого?!

— Рашида аль-Визида, — удивленно повторил Шер. — А что?

— Нет-нет… ничего. Дальше…

Ничего, за исключением того, что к этому бесчестному купцу я ни ногой уже год, с тех пор как он не заплатил мне за работу, да еще и обвинил в присвоении части ингредиентов. И как я мог там быть, если… если я ничего не помню?..

— Хм… так, вот…». записан серебряными буквами на свитке досточтимых гостей и будет семь и семь раз передаваться из уст в уста детьми моими и детьми моих детей…»

У меня воистину пропал дар речи. К счастью, остальные были менее восприимчивы.

— Во завернул… — пробормотал мой подарочек.

— «..но увы! Обуреваемый горем вынужден сознаться в таком недуге, как неподобающая моему возрасту забывчивость, в силу коей недостойный — о горе! — забыл о долге пред златоглазым, затмевающим разум…»

— Он сам-то понял, что сказал?

— «..в раскаянии и унижении семь раз припадая к стопам твоим, недостойный Рашид аль-Визид смиренно надеется, что деньги его не будут отвергнуты…»

— Не будут, не будут, — буркнул подарочек. — Эй ты, гони баб… деньги! Сколько он там тебе должен, а, хозяин? Джано? Хозяин!

Меня подергали за плечо. Снова взметнулась боль и тошнота, но изумление оказалось сильнее.

— Он вернул мне деньги?!

— Вернул-вернул, вон мешок, закорючка на нем какая-то.

— Не закорючка, а число, — поправил точный Алишер, — Триста орлов, не видишь?

— Почему?.. — только и смог проговорить я. Чтобы заносчивый купец писал такое письмо мне?! Что случилось? Нейгэллах и Шергэллах поменялись местами, и рай с гуриями переместился под землю?

— Потому что должен? — не поняла Дари.

— Почему триста! Он мне двести должен… был.

— А… а… а тут приписка! — нашелся зоркий Шер. — Вот… «недостойный Рашид аль-Визид посылает сто золотых в возмещение своей забывчивости и выражает надежду, что сверкающий мудростью осияет своим присутствием его дом в ближайшее время.

Лицезрение паука-птицежора действительно способствует мыслям о ничтожности денег и хрупкости жизни, а следовательно духовному совершенству, и недостойный был бы и дальше счастлив хранить это свидетельство дружбы златоглазого… Но покупатели люди нервные и обременены многими предрассудками, так что не мог бы сиятельный его забрать?» Паука? — изумился Алишер.

— Сто золотых? — пробормотал мой практичный Дар. — Джано?

Повисло молчание. Я всеми кожными покровами ощущал на себе заинтересованные взгляды Дари и Шера, но сказать что бы то ни было и разъяснить недоразумение было невозможно! Хотя бы потому, что никакого паука-птицежора у меня нет и не было. И уж тем более, я не мог оставить это драгоценное существо мерзавцу Рашиду…

Бред какой-то. Абсурд. Да что же вчера произошло? Даиз опять опробовал на мне дурманное зелье?

С улицы тем временем донесся стук щеколды и нерешительный голос, призывавший хозяев.

— Хозяйка, тут еще…

— Дарья.

— Дарья, тут еще один. И тоже со свитком!

— Милое утречко, — вздохнула Дарья. — Сейчас я…

Тишина. Легкий шорох. Тихий вопрос:

— Еще воды дать?

Шер… Всемилостивый Нейгэллах, что я положил на чашу весов, что ты одарил меня возвращением Шера? Пусть он не верит мне больше — и он прав, я не смог уберечь единственное существо, к которому посмел привязаться. Пусть… Главное, он живой. Остальное поправимо. Надеюсь…

— Нет. Ты… Алишер, с тобой все хорошо? То есть… тебя не надо осмотреть?

— Все нормально.

— Шер…

— Не надо меня смотреть! Хозяин… вы давайте сначала сами на ноги встаньте, хорошо? Вон Дарья еще одно письмо несет.

— А три не хочешь? — с порога вопросила носительница писем. — Сегодня че, день почтового работника? Читай, Алишер, чего им всем надо. А то они во дворе стоят, ответа ждут, как тополя на Плющихе. Или как у вас там… Как пальмы у фонтана. А сторожки к ним принюхиваются. С интересом… надо этих работников сумки и чернил скорей выпроваживать, а то сторожки не дай бог кусанут кого, да траванутся?