Лана Ежова - Избранная Луной

Ведь если я сохранила магию, пускай и капельку, то вскоре отсюда сбегу. Не буду дожидаться полной метаморфозы — сырого мяска смогу и дома поесть, — тотчас сбегу, как смогу открыть клетку!

Мучила себя, пока не разболелась голова. Повторить падение книжки не удалось, но я не теряла надежду. Прояснить ситуацию должны тренировки, и я их себе обеспечу, даже если придется вообще не спать.

Мне нужна магия. И если есть хоть крохотный шанс, я ее себе верну…

Из воспоминаний, плавно перетекших в крепкий сон, вырвал грохот. Упало что-то звонкое, а затем гулкое.

Распахнув глаза, не сразу поняла, что нахожусь уже не в клетке. Я свободна и лежу в комнате маленькой девочки, которую обещала охранять… И к нам кто-то лезет!

В испуге не поднялась, а скатилась с подоконника — и влетела головой в живую преграду. Чьи-то руки стальными обручами обхватили за плечи.

— Тише, это я! — Голос Вольского уберег от поспешных действий.

— Александр?.. — удивилась я и чуть расслабилась в его руках. — А что вы здесь делаете?

— А вы? — вопросом на вопрос ответил маг.

Этот диалог живо напомнил мне другой, на черешне. Невольно смутилась, вспомнив, в какой позе Вольский меня тогда застал. И тут же встряхнулась: не стоит забывать, почему я забаррикадировалась в спальне Даши. Неизвестные следят за домом! Как я могла о них забыть? Об опасности, грозящей ребенку?

— Я охраняю Дарью. — Вывернувшись из рук мага, кивнула на прикрытую «Колпаком тишины» мирно спящую девочку. — Кто-то бродит вокруг дома, за оградой. Определила, что их трое, мужчины предположительно среднего возраста.

Вольский удивленно вскинул брови. Если спросит, как можно на расстоянии узнать приблизительный возраст, рассержусь. Потому что уж слишком элементарный вопрос. По запаху можно многое узнать: от состояния здоровья до степени финансового благополучия.

Но Вольский обманул мои ожидания:

— Вам не стоит переживать, мой дом — одно из самых безопасных мест в мире.

Самонадеянно, ох как самонадеянно, господин маг! Как бы вы потом не проклинали себя за беззаботность.

— А те трое?

— Забудьте и спокойно спите. — Вольский взял меня за руку и подвел к дивану. — Ни о чем не переживайте.

Легко сказать, а сделать? Как он не понимает, что я почувствовала угрозу от тех неизвестных?

Я не позволила себя усадить:

— Александр! Все серьезней, чем вы…

— Как же с вами сложно, Миа, — выдохнул маг и поцеловал.

Прикосновение чужих губ парализовало, напугало, возмутило… восхитило. Безучастная вначале, всего секунды спустя расслабилась в его объятиях, растаяла от обжигающих ощущений.

Ноги задрожали, теряя устойчивость. Я забыла обо всем на свете, чувствуя напористые, твердо-мягкие, властные прикосновения мужского рта. В полной мере ответить на горько-сладкий, как имбирный чай с медом, поцелуй не успела.

— Прости, Миа, — грустно шепнул Вольский.

— За что? — Я не договорила, окунаясь в темноту.

Последнее, что запомнила, как что-то холодное зазмеилось по руке…

Утро началось с солнечного зайчика, пляшущего по лицу. Я не спряталась под одеяло — героически победив желание спать, зажмурилась и, вставая, сильно удивилась, какая короткая у меня кровать. Или я легла с краю?

Стоп, какая кровать? Я же не в своей спальне, а в детской!

Окончательно проснувшись, огляделась. Дарья спала под слабеньким «пологом», за ночь амулет разрядился. Деактивировав его, оглянулась — и задохнулась на вдохе.

Тумбочка все еще придвинута к двери. Напольная ваза, в качестве сигналки водруженная сверху, также наличествовала. Никаких черепков, разбросанных вещей… Это что получается? Вольский мне приснился? И поцелуй, когда он сначала удерживал мои руки, а затем уже, охмелев от страсти, я сама обвивалась вьюнком, — тоже сон?

Вот это да, всего лишь сон! Но какой реалистичный! Какие неприличные, волнующие вещи мне снятся. Жаль, что только снятся…

Впрочем, я и этому рада: они затерли собой кошмар про Горобинского, который вновь и вновь приходил по ночам. Понимаю, что должна научиться вспоминать без страха и боли, чтобы оставить события в прошлом, и не могу. Не могу отпустить, слишком свежи в памяти дни в клетке, чересчур остро воспринимается пережитая тогда безнадега.

Значит, кошмар еще не раз вернется, он будет повторяться, пока не прощу сама себя. Не прощу себя за беспомощность.

«Миа, доброе утро! — мысленно пропела бодрая и улыбчивая девочка. — А что случилось? Мы играем в крепость?»

— Доброе утро, Даш. Почти играем. Иди умывайся, я расскажу подробнее.

Подопечная послушно выполнила просьбу, и я правдиво призналась, что ночью испугалась, почуяв неизвестных за оградой. Рассказывала как бы между прочим, надеясь, что не напугаю малышку. Не напугала — Дашу незнакомцы, наоборот, заинтриговали. Похоже, вся ситуация виделась ей веселыми приключениями, как в кино.

А после завтрака меня ждал сюрприз в виде признания краснеющего Васи. Он остановил меня в холле, и Дарья выбежала на улицу одна.

— Миа, я вчера глупость спорол.

Вскинула брови и выжидающе вгляделась в мнущегося парня. Нет, до сих пор не верится, что он амаг.

— Наговорил глупостей про тех, кого ты учуяла за забором, и даже соврал. Не обижайся, пожалуйста, я не подумал.

Он опять замялся, а я насторожилась:

— Что именно, Вась, соврал?

— Что не знаю, кто они. Это наша охрана.

— В смысле? Есть еще кто-то, кто работает на Вольского, но находится за пределами двора?

— Да. Боевики Контроля, их присылают каждый раз, когда хозяин уезжает по делам.

М-да, все просто, а тайн развел сколько…

— Так это же здорово, что нас охраняют!

Шофер повеселел:

— Ты, главное, не сердись на меня, ладно?

— Было бы на что. Почему сразу не сказал?

— Потому что и так наговорил вчера много. Ты не должна была знать о работе Вольского. И я, не подумав, сглупил, когда не рассказал про охрану, а ты баррикадироваться вздумала.

Теперь настал мой черед тушеваться:

— Откуда знаешь?

— Слышал, как ты мебель двигала утром.

Мой просчет… Я ведь могла тумбочку беззвучно переставить, сил бы хватило, а по привычке передвинула. Но хоть не потешается, называя трусихой, уже хорошо.

В холл влетела разрумяненная девочка:

«Миа, в цветник бабочки прилетели! Красно-коричневые! И белые! Давай сфотографируем?»

— Конечно, давай! Только за фотоаппаратом наверх поднимусь.

Дарья, маленькое солнышко… Радостное и пока еще беззаботное. И чтобы так оставалось как можно дольше, я должна забыть о сне с участием ее отца. Разорвать паутину надежды, которая успела меня оплести.