Ветер странствий (СИ) - Ольга Ружникова
В равнодушное дерево. Старое, изъеденное дождями.
— Пощадите! — Леон рухнул на колени. — Пощадите, пожалуйста! Умоляю!..
Попытался выдраться из жестких рук — бесполезно! Вновь за шиворот вздернули на ноги.
Юноша кричал, плакал, умолял, звал на помощь. Цеплялся за стены, за руки безжалостных стражей. За дверь — последнее препятствие между ним и… смертью!
Молил о пощаде, милосердии, справедливом суде.
Это продолжалось вечность. Или миг.
Звериной пастью распахнулся зев часовни. Проехав по ледяному каменному полу, Леон едва не врезался в стену. А сзади захлопнулась крышка увенчанного куполом гроба!
3
Захлебываясь рыданиями, юноша скорчился на полу.
Всё кончено, сейчас его убьют! За ним вернутся — и убьют! И нет даже сил подняться с камней, что тянут тепло — из живого тела!
Леон умрет здесь! Уже вот-вот! Его отправили сюда для последней молитвы — перед казнью!
Молитвы? Но о чём⁈ О милосердии Творца? Если Создатель Всего Сущего — милосерден, он и так спасет невинного! Не может быть, чтобы Леона убили здесь! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..
Даже эхо рыдает вместе с ним. Эхо?
Юноша с трудом оторвал лицо от ладоней, приподнялся.
Церквушка чем-то похожа на домовую — в замке Таррент. Среди родных стен. Только там было тепло, а здесь до костей пробирает озноб. Наверное, Леон уже болен, а его бросили здесь. Одного, мучиться!
Образа, образа, образа… Свечи. Запах ладана. Смерти!
И здесь готовятся умереть все эти люди! Кто они?
Трое немолодых мужчин. Парень примерно возраста Леона. Бесцветная тетка в розовом платье с дурацкими рюшами. В ее объятиях всхлипывает девчонка чуть старше Иден. Тетка тоже ревет ревмя, но девчонка — громче.
Во имя Творца, Темного со змеями, древних богов из прочитанных в детстве книг — кто эти обреченные? Что происходит⁈
Это — просто кошмар. Творец милосердный, дай невинному проснуться!
— Кто вы⁈ — заорал Леон, уже мало что соображая.
Нужно просто выйти отсюда! Выбраться вон из провонявшей ладаном могилы! На воздух!
А потом — в тепло, под одеяло. И горячий ужин — в постель. Запивать подогретым вином — столько, чтобы ничего не помнить!
А потом — долго-долго болеть. И чтобы ухаживал кто-нибудь с добрыми, заботливыми руками и мягким голосом. И повторял, что всё теперь будет хорошо!
На воздух! Пожалуйста!
Как трудно приподняться даже на четвереньки! А уж на ноги… Стена скользит из-под пальцев, норовит проехать по боку и вновь свалить на каменный пол. В свечном чаду пляшут лики с икон. Усмехаются кроткими, всепрощающими глазами. Притворно-сочувственно благоухают ладаном.
Джек, где ты⁈ Джек!!! Пожалуйста…
— Выпустите меня отсюда! Пожалуйста! Я задыхаюсь! Умоляю, выпустите! Если я виновен — судите. Но вытащите из этой Бездны!
Сначала должен быть суд! Даже Ирию судили, а она не была лордом. Она была всего лишь пустой, глупой и злобной эгоисткой. Но ее — честно судили! А Леона… его просто убьют!
— Пожалуйста! Не надо!
Жгучая догадка обожгла несчастный рассудок — раскалила даже дверь! И заныли рассеченные в кровь кулаки.
Не пощадят! Леона, как и этих неизвестных преступников, действительно заперли здесь молиться перед казнью. А когда откроют дверь — всех убьют!
Неизвестно, в чём вина остальных. Сам он — невиновен. Но никто не станет слушать. Все, кто здесь, — приговорены.
Где же Джек⁈
Что за шум — шаги⁈
Нет! Леон попятился, с ужасом уставясь на дверь. Ветер? Мыши? О Творец, пусть это будут всего лишь мыши!
Показалось. Но скоро придут. Совсем скоро! Нужно спрятаться, но где⁈ Здесь ничего нет, кроме стен с иконами, ладана и этих людей.
Может, найдется потайная дверь? Хоть где-нибудь⁈ Бывают же подземные ходы. Дома же был…
Зачем, зачем Леон покинул родной дом⁈
Джек должен знать! Где он⁈ Джек не мог бросить Леона в Бездне. Он ведь однажды его уже спас!
Хныканье девчонки и ее мамаши отвлекают, мешают думать. Сводят с ума!
— Не ори! — рявкнул один из пожилых мужиков. Тот, что ближе к рыдающим курицам. Рявкнул — на Леона. — Без тебя тошно!
Юноша на миг лишился дара речи. Как этот мужлан посмел кричать на лорда Таррента⁈ Да кто он вообще такой⁈
Но… их здесь четверо на одного. Не убьют, так искалечат.
И у них было сколько угодно времени, чтобы сговориться. Или это вообще — одна шайка! Преступники сбиваются в банды — Леон читал о таком во всем романах.
— Сядь и успокойся, — подал голос молодой. Почти равнодушно спокойный.
Точно — сговорились! Но этот хоть говорит тише — в отличие от первого. Не успел еще набраться такой наглости. Хотя это у простолюдинов быстро. Клод Дарлен — яркий тому пример.
— Успокойся, — повторил молодой разбойник. — Умри достойно. Они не пощадят никого.
Этих, может, и не пощадят. Один Творец знает, что они натворили! Мужчины — наверняка головорезы. Вон какие рожи! Девчонка — шлюха, мамаша — воровка или отравительница. Или и то, и другое. Но почему вместе с ними должен умереть лорд Леон Таррент⁈ Его-то за что⁈
— Я невиновен! — простонал юноша. — Я невиновен!
— Удивил! — фыркнул молодой преступник. — Здесь нет виновных — только жертвы. Ты еще этого не понял?
В опостылевшем свечном мареве плывут образа. Усмехаются.
Парень легко вскочил с места. Несколько прыжков — и он рядом с Леоном. Присел на край скамьи. Юный лорд даже не успел отшатнуться.
— Кто ты-то — покойному герцогу Тенмару?
Да замолчат эти женщины или нет⁈ Уши ломит от всхлипов. Кто их просил воровать? Сами виноваты — нечего теперь реветь!
Зачем женщины вообще вступают на путь греха? О них заботятся, холят и лелеют, а они… Это с мужчины спрашивают за всё. А для женщин даже смертную казнь восстановили совсем недавно. Прежде просто отправляли молиться. Так где благодарность?
Что? Что спрашивает этот простолюдин? О герцоге Тенмаре? При чём здесь он?
— Я — лорд Леон Таррент.
— А, значит, бастард, — фыркнул юный наглец.
Что⁈
— Про твою мать и герцога вся провинция знает. Только в кого у тебя масть такая?
— Вы меня оскорбляете! — не выдержал Леон.
— Оскорбленный нашелся! — расхохотался разбойник. — Да я, если хочешь знать, дважды бастард. Потому что еще и сын бастарда. Подумаешь. Дело обычное.
— Вы оскорбили меня и мою мать! Да как вы…
Еще и это! Карлотта… Сколько же грязи⁈
И, о Творец… как было бы замечательно — если это так! Тогда несчастный случай погубил не отца, а всего лишь отчима Леона. Это — не так страшно. Такое — прощается…
— Ну вызови меня — если оскорблен. На
