Хвост судьбы (СИ) - Валин Юрий Павлович
Не повезло и парнишке, обваренному кипятком. Лежал где-то в городе. С облезшей кожей, сваренный как омар. Боль ушла, и нить жизни совсем истончалась. Парень уже видел деда, тянулся к нему. Голос умирающего сбивался, объясняя, то про чан, то про какую-то девчонку…
Еще люди, еще мысли и голоса. Морверн им не отвечал. Смерть всегда рядом, и лучше сразу глянуть ей в глаза. Давно пора свидеться с безносой красавицей. А голоса — пустое. Не о чем болтать. Да и кому нужен бестелый чужак-головорез? Как там говаривал осел-кухонник? Разбойник? Точно. Кат-Мужеложец тому свидетель — таких типов и перед смертью сторонятся.
Кое-кто не сторонился. Часто заговаривал голос угрюмый. Серьезный мужчина. С таким можно и словом перемолвиться, пусть желанья болтать и нет. Уважения человек достоин.
— Король, значит? Не повезло тебе, — Морверн собеседника не видел, но знал что тот старше. Порядком старше, даже и не сказать насколько. Но силен. Пусть и у самой смерти качается, но силен. Не в первый раз разговаривали, время понять было.
— Отчего ж не повезло? Весело было. Пусть и не думал выбирать корону себе в судьбу, пусть сама пришла, но не жалею. Зубы я своей судьбе выбил, нагнул.
— Достойное дело, лихое. Обслужила-то хорошо? Я вот под рукой короля ходил, так не сильно-то восхищался. Не завидовал. Трудное дело. Да и грязноватое.
Морверн думал-рассказывал о многосмертном Эшенбе, о безумии мертвого короля. Другой король слушал, изредка спрашивал. Интересно ему было.
— Там и полегли парни, — вспоминал Морверн. — Я-то не видел, но говорят, короля нашего баба самолично убила.
— Красивая?
— Если не врут, то весьма недурна собой была. Ваша, вроде, северянка.
— Я бы знал, — Король Без Тела невесело усмехнулся. — Меня вот тоже красавица подловила. Подстерегла, нашла мгновенье, толстозадая.
— От баб одна морока, — согласился Морверн, разглядывая гавань с редкими кораблями и странную башню маяка, больше похожую на донжон. Интересно, отчего кораблей так мало? Вон какая стоянка удобная.
— Людишек здесь мало, — пояснил собеседник. — Чужое место нам досталось. Словно мыши на брошенном корабле мои горожане живут.
Насчет этого Морверн понимал. Король, что по разговорам истосковался, лежал в зале громадной. Кто-то живой рядом был, а вокруг пустота, лестницы, комнаты, галереи безлюдные. Лишь ниже, считай в ином замке, кто-то живой шмыгал. Совсем живой. А здесь пустота каменная, под стать той, в которой вели неспешный разговор с безымянным королем.
— С бабами морока, а без них скучно, — задумчиво сказал король. — Если бог позволит, встану, повеселюсь. Даже убивать её не буду.
— Отчего не повеселиться? — согласился Морверн. — Поразмыслить, повспоминать время у нас есть.
— Ты о зверюшке? Нашел ты, ничего не скажешь.
— Да я о ней и не думаю, — удивился Морверн. — Хотя смешная. Даже мыслить хочет. Как человек.
— Чего только не бывает, — король тоже смотрел на гавань. За окном пролетели такие близкие чайки. Развевалась, рвалась вслед за ними, старая занавесь, летели внутрь покоя снежинки. В зале, должно быть, зверский холод стоял, но никому та стужа не мешала.
— Слушай, заглянул бы ты ко мне, — сказал король. — Ногами бы зашел. Помощь бы мне пригодилась. Тебе еще пожить суждено. Впрочем, сам решай — туда или сюда. Приходи. Или мне здесь годами пылиться. Помог бы. Дело пустяковое…
Морверн выслушал из вежливости, но потом честно признался:
— Ты не обижайся, но едва ли живьем заявлюсь. И оживать желанья нет, да и от королей я твердо решил подальше держаться. В былые времена уж конечно бы. Боец ты достойный, помочь такому — честь. Но теперь уж вряд ли. Извини.
— Что там, понимаю. Я бы с твоим безумцем в короне и рядом не присел. Дерьмовый у вас король. Я, пожалуй, благороднее. Пусть и ненамного. Вот за отказ я бы тебя…
— Мертвые разве боятся? — Морверн потянулся за вновь промелькнувшей чайкой. Далеко внизу море качнулось, покатились валы с белыми гребнями. Красиво. Чайка с беззвучным криком прочь кинулась. Учуяла, что ли? Чуткая. Как та, когтистая. И вправду смешная. Людоедка. Дитя еще…
Снова плыли холмы и лес…
* * *— Тебе еще хорошенько погулять, поразмыслить нужно. Ну сама посуди, какой он муж? Побалуется да и всё. А то и в бордель продаст.
— Уда⁈ — изумилась родственница.
Эри на всякий случай отставил котелок с замешенным тестом. Не хватало еще последнюю порцию муки испортить. Сумрачно сказал:
— Это я так, к слову. От тебя голова вообще кругом, вот всякая ерунда и лезет. Но всё равно, подумать тебе ох как нужно.
— О борделе? — ехидно поинтересовалась Го.
— Нет, о нем я и сам подумаю, — ожесточенно пообещал Эри. — Ты о серьезном думай. Давай, погуляй, погрызи там чего-нибудь. Хотя бы и вонючку. Потому что зайца у нас нет.
— Автра поймаем…
— Вонючка — это кто? Вы крыс ловите?
От хрипа за спиной Эри подпрыгнул, всё-таки перевернув проклятый котелок. Схватился за «клюв», опомнился, поспешно вернул тесто в посуду и глянул через плечо:
— Ага. Наконец-то. Выходит, остался в своем уме?
— Вроде того, — согласно прохрипел воскресший пират-разбойник. — Вы о чем болтаете?
— Так о жратве. Ну и планы строим. С разными вариантами… — Эри заткнулся, глядя на родственницу. С даркшей что-то творилось.
Угу, это она улыбается.
Высказываться по поводу количества зубов оборотнихи Эри не стал. Сунул девчонке в когти кружку с водой — пусть поит предмет воздыхания, и выбрался из шалаша. В лицо ударил порыв снега.
— Сдуреешь тут, — сказал Эри тьме и колкой крупе, поспешно накидывая капюшон. — Может в город пора подаваться?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Северная столица
1. Гордость Авмора
— Когда-нибудь мы сбежим из этого города, — прошептала Клэ-Р. — Туда, где всегда тепло…
Выбраться из-под одеяла было выше сил. Даже не высовывая носа из-под ласковой мягкости меха снежной лисы, было понятно, что спальня окончательно выстудилась. Клэ-Р хотелось застонать. Нет, стонать абсолютно бессмысленно, а плакать никак нельзя. Еще не хватало на таком холоде возиться, убирая красноту глаз.
— Одеться. И пойти в Лестницы. Сегодня хороший день, — заверила девушка шелковую подкладку.
Подкладка молчала. Может сочувственно, может, равнодушно. Одеяло было хорошим. Старым, но хорошим. Многознающим. И оно, проклятое одеяло, было совершенно право — хорошего дня не будет. С тех пор как исчезла Иво-Онн, хороших дней быть никак не может.
В теплой тесноте бить себя по губам было неудобно. Клэ-Р на всякий случай шлепнула себя еще разок. Во-первых, за сквернословие, во-вторых, за глупость. Конечно, никто никуда не пропадал. Иво-Онн никак не могла пропасть, она просто… задержалась.
О, Добрый бог! Можно так задерживаться⁈ Уже одиннадцатый день…
Клэ-Р сжала зубы, рывком приподняла одеяло и скинула ноги на ковер. Быстрее! Чулки, теплые носки, домашние тапочки… Теперь встать…
А-а-а!
Девушка прыгала, путаясь в необъятном одеяле, пытаясь удержать его на плечах, и одновременно натянуть платье. Холод лез со всех сторон, покусывал за ягодицы, заставлял пританцовывать…
Стуча зубами, Клэ-Р затягивала шнурки корсажа. Работа требовала немалой гибкости, совсем недавно девушка и не поверила бы, что способна справиться самостоятельно. Справлялась. Пока справлялась, хотя толку от этого… Всё равно придется сдохнуть.
Хлоп! Ладонь снова наказала глупые губы. Главное, не слишком сильно. Лопнувшие губы трудно красить. Наказывая себя за одно, никак нельзя портить другое.
Гейс на сквернословие Клэ-Р получила в четыре года. А гейс на глупость вообще брать бессмысленно — это даже Иво-Онн признавала, хотя частенько орала об обратном.
Девушка тупо смотрела на сложенные у камина поленья. Шесть штук. Можно разжечь. Станет теплее. Определенно станет. Но что делать вечером, если придет гость?
