Татьяна Солодкова - Дремучий случай

Я уже поднял ногу, чтобы сделать шаг в сторону, но снова замер, даже не замер — остолбенел. Фигура Иги была полупрозрачной!

Пребывая в полнейшем шоке, я раскрыл было рот, чтобы окликнуть его, но не успел — сгорбленная фигура прошла сквозь меня, и Ига зашагал дальше, так и не обернувшись. По всем органам пробежал нечеловеческий холод. Сердце бешено заколотилось в груди. Я резко обернулся и выдохнул — никого. Ига растворился, будто и не было.

— Дремучий случай, — прошептал я и нервным движением потер глаза. — Дурдом на колесах.

Таак! Называется, не знал, чем заняться. Вот и занятие. Надо выяснить, что произошло. И немедленно.

'Жанна! — мысленно заорал я. — Жанна!'

Никакого эффекта. Мой ангел игнорировал меня уже который день.

Черт! Я выругался и побежал. Проклятые нервы сдавали. Я уже просто не мог идти спокойно.

Я находился недалеко от дома Мохова. Если и он не вздумал стать приведением, то точно мне все расскажет. Да Мох при виде меня, живого и здорового (ну, по крайней мере, физически) так перетрусит, что выложит все.

Мне повезло. Кодовый замок на двери оказался сломан. И не лень же кому-то мелкие пакости делать? Мне почему-то подумалось, что именно у Моха и хватило бы ума на такое 'злобное действо'. Тьфу ты, хулиганье мелкое.

Лифт оказался в том же состоянии, что и замок. Что за дом, ё мое? И я подался пешком на восьмой этаж. Если Моха не будет дома, поймаю и покалечу. Я, конечно, не из тех, кто бьет слабых, но Моху уже пора получить по зубам. Вполне справедливо: мне из-за него ножом под ребра, а ему по зубам — всем по способностям, как говорится.

Я вдавил клавишу звонка.

Пара секунд. Шаги и замок щелкнул. На пороге показался Мох, собственной персоной. Видок тот еще: майка со слоненком Думбо на груди и голубые шорты в ярко-желтых одуванчиках. Мох жевал яблоко, и явно не ожидал ничего недоброго.

'Живой!' — чуть не заорал я. Я даже обрадовался.

У Моха же энтузиазма по поводу нашей встречи оказалось меньше. Он побледнел до зеленого отлива и подавился, яблоко из руки упало и покатилось по лестничной площадке.

Я заботливо похлопал его по спине.

— Дыши-дыши, — промурлыкал я и уточнил: — Пока дыши, — и покосился на брошенное яблоко. — Мусорить в подъезде неэтично.

Моха трясло, он хватал ртом воздух и не мог вымолвить ни слова.

— Саша! — донесся из квартиры женский голос, видимо, его мамы. — Кто там?

Мох боязливо оглянулся, снова беззвучно пошевелил губами и так и остался стоять.

— Друг, — тихо подсказал я. — Мама, я выйду на полчасика и вернусь. Ну!

— Одноклассник, мам! — наконец, разродился Мохов. — Я в подъезд. Сейчас вернусь!

Мох снял с вешалки женское пальто, завернулся в него, как в махровый халат, и вышел ко мне на лестничную площадку. Его все еще трясло.

— Успокоился, — жестко приказал я. — Быстро!

— Т-ты ж-ж-жи-в-вой? — выдавил он.

Его страх меня умилял, надо же, меня еще хоть кто-то боится.

— Живой-живой, — заверил я со злорадной улыбкой. — Не добили. А теперь спрашиваю я. Понятно? Не ответишь, труп ты.

— Мама! — завопил он и бросился назад.

— Дебил, — прошипел я, зажал ему рот и потащил вниз. Надо признать, он не особо сопротивлялся, то, что он меня панически боялся, сыграло мне на руку.

Я успел, дома его не услышали.

Я стащил его на пару этажей вниз и отпустил.

— Еще одна такая выходка, — предупредил я, — и я престану быть таким добрым. Понял?

Мох закивал. Китайский болванчик, дремучий случай.

— Что случилось с Игой? — спросил я.

— Застрелили.

У-у-у, клинический случай. Пояснил, называется. Прямо руки зачесались. Нет, пожалуй, нос я ему сегодня все-таки сломаю…

— Спокойно и по порядку, — приказал я. — Спокойно! — я присел на подоконник и приготовился слушать. — Что случилось после того вечера на кладбище?

Мох нервно потер переносицу, будто почуял, куда я мечу. Вздохнул и начал более-менее спокойно:

— Мы ушли с кладбища. Сазан ликовал. Остальные были в шоке. Ига особенно, все тер руки, будто на них еще осталась твоя кровь, — я закатил глаза: таких подробностей я не просил. Но Мох продолжал, и я не стал его перебивать. — Мы вернулись в подвал. Посидели там. Сазан доказывал, что пора идти на дело, что надо забыть о тебе и продолжать работу. Ига с ним поспорил, доказывал, что в таком состоянии идти на дело глупо. Но Сазан победил, все его поддержали, Ига сдался, и… — он задохнулся и замолчал.

— И вы пошли, — подсказал я.

— Да, — снова закивал он. — И мы пошли. Сазан не смог снять сигнализацию, как это умеешь делать ты… Приехали менты. я не знаю, как они так бесшумно подкрались! Все думали, что все идет по плану. Все действительно шло по плану!… Пока не раздался крик сзади: 'Всем стоять! Руки за голову!' А потом была страшная неразбериха. Ига прикрыл. Все убежали, а его подстрелили. Неделя в реанимации — и все.

Мох замолчал и опустил голову, прямо как Ига, когда шел по улице.

— А что следствие?

— Ищут. Пока нас не подозревают, никого не нашли и даже не допрашивали. Вот твое исчезновение стало подозрительным. Так что…

— Так что выйду на свет — упекут, — закончил я за него. Вот, называется, и приехали. Докатились…

Он снова кивнул.

— Черт! — я с силой ударил кулаком в стену. — Я же говорил! Говорил…

— Сазан и остальные смотались из города, — в пустоту добавил Мох.

Класс! Свалили на меня и дёру. Теперь все стало еще замечательней. Они там, наверху, что, издеваются? Удавиться мне теперь, что ли?..

Ладно, делать нечего. Нужно взять себя в руки.

Я спрыгнул с подоконника, на котором до этого восседал.

— До встречи, — я приблизился к Моху на опасно близкое для него расстояние. — У меня дела, я ухожу. А ты, — мой карающий перст уперся ему в грудь, прямо в лоб веселому слоненку Думбо, — будешь молчать, как миленький. Я пропал без вести. Ты меня не видел. Имей ввиду, если меня повяжут, я молчать не буду. Это друзей прикрывать надо, а тех, кто хотел меня порешить, я утяну за собой. Буду сыпать именами, адресами и телефонами. Понял?

Мох стоял, уставившись в пол. И чего он меня так боится? Не соображает, что я, в отличие от Сазана, не идиот и не садист, и даже не буду пытаться его убить? Больше мне делать нечего, как в его крови мараться.

— Понял? — опасно тихо повторил я, продолжая действовать строго в выбранном стиле, поддерживая имидж главаря банды.

— Понял, — сказал Мох, наконец, подняв на меня испуганные глаза.

— Отлично. Тогда удачи, — я развернулся и направился вниз по лестнице.

Мерзко так сделалось от своей правоты, ведь говорил же я пацанам, что не надо было в тот вечер идти на дело, седьмым чувством знал. А теперь Ига в могиле. Несмотря на то, что он встал на сторону Сазана, несмотря на то, что он своими руками пытался меня убить, несмотря на то, что предал — несмотря на все это мне было его чертовски жаль.