Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

По её сузившимся глазам я прочел, что она меня хорошо поняла.

Звонкий звонок прозвонил три раза.

В следующий момент Темпи поцеловал руки Шейн, её лоб и рот.

Затем он обернулся ко мне и подал знак следовать за ним.

Вместе мы вошли в большую комнату с низким потолком, заполненную людьми и пропахшую едой.

Это был обеденный зал, уставленный длинными столами и темными деревянными скамьями, отполированными временем.

Я следовал за Темпи, нагружая еду на широкий деревянный поднос.

Только теперь я понял, насколько голоден.

Вопреки моим ожиданиям этот обеденный зал нисколько не напоминал столовую в Университете.

Тут было намного тише, да и еда была гораздо лучше.

Тут было свежее молоко и постное нежное мясо, по моему подозрению козье.

Имелся твердый острый сыр и мягкий сливочный сыр и два вида хлеба, все еще теплого из духовки.

Так же были яблоки и земляника.

Открытые короба стояли на всех столах, и каждый брал оттуда сколько хотел.

Было странно находиться в комнате полной разговаривающих адем.

Они разговаривали так мягко, что я не мог разобрать ни слова, видно было только мелькание рук.

Я понимал только один жест из десяти, но мог уловить все мерцающие вокруг меня эмоции: [ Развлечение.]

[ Гнев.]

[ Затруднение.]

[ Отрицание.]

[Отвращение.]

Я задавался вопросом, сколько из этого всего касалось меня, варвара среди них.

Тут было больше женщин, чем я ожидал, и больше маленьких детей.

Горстка была в знакомой кровавокрасной форме наемников, но большинство носило простой серый цвет, который я видел во время моей прогулки с Шейн.

Я заметил белую рубашку, и удивленно увидел, что это Шейн, которая ела локоть к локтю с нами остальными.

Ни один из них не пялился на меня, но они смотрели.

Большое внимание привлекали мои волосы, что было понятно.

В комнате было пятьдесят голов песочного цвета, несколько более темных, несколько более светлых или седых от старости.

Я выделялся подобно горящей свече.

Я пробовал вовлечь Темпи в беседу, но он как будто не замечал этого и полностью сосредоточился на еде.

Он не загрузил свой поднос и в половину по сравнению со мной и съел только малую часть того.

Без отвлекающей беседы я быстро закончил.

Когда мой поднос опустел, Темпи, который только притворялся, что ест, увёл меня.

Выходя из комнаты, я чувствовал множество глаз, уставившихся мне в спину.

Он провел меня по ряду проходов, пока мы не подошли к двери.

Темпи открыл ее, за ней оказалась маленькая комнатка с окном и кроватью.

Здесь же была моя лютня и походный мешок.

Моего меча не было.

- У тебя будет другой учитель, - сказал наконец Темпи.

- Старайся.

Будь цивилизованным.

От твоего учителя будет много зависеть. - [ Сожаление.]

- Со мной ты общаться не будешь. -

Он был очень встревожен, а я не знал, что сказать в утешение.

Вместо этого я его успокаивающе обнял, и это ему похоже понравилось.

Затем он отвернулся и покинул меня, не говоря ни слова.

Я разделся и лег на кровать в моей комнате.

Я должен был бы сказать, что я ворочался и метался, озабоченный своей дальнейшей судьбой.

Но чистая правда состоит в том, что я был обессилен и спал как счастливый младенец на груди своей матери

Глава 112

Молот

Я сидел в крошечном парке, состоящем из двух гладких каменных скамей, горстки деревьев, и маленькой дорожки, бегущей через высокую траву.

За минуту его можно было пересечь от края до края.

Утесы защищали его с двух сторон от ветра.

Но не без ветра, как вы думаете.

По всей видимости в Хаерте не было ничего полностью безветренного.

Когда Вашет подошла, первым, что я заметил было то, что она не носила свой меч на бедре.

Вместо этого она перекинула его через плечо, так же, как я носил мою лютню.

Она шла с самой тонкой, твердой уверенностью, которую я видел, как если бы она знала, что должна ходить с важным видом, но совершенно не беспокоилась.

Она обладала умеренным телосложением, какое и следовало ожидать от Адем наряду с бледным, сливочным цветом лица и серыми глазами.

Ее волосы были оттенком светлее, чем у Темпи и она носила их связанными на затылке в конский хвост.

Когда она подошла ближе, я смог увидеть, что ее нос был сломан в нескольких местах и хотя он не был кривым, небольшой изгиб странно нелепо смотрелся на ее в противном случае нежном лице.

Вашет улыбнулась мне широкой розовой улыбкой, показав свои белые зубы.

- Итак, - сказала она на безупречном атуранском.

- Ты теперь мой.

- Ты говоришь на атуранском, - глупо сказал я.

- Большинство из нас, - сказала она.

Вокруг ее рта и в уголках глаз было несколько морщинок, поэтому я догадался, что она, должно быть, на десять лет старше меня.

- Трудно ходить по миру, если ты не имеешь хорошего знания языка.

Усложняет ведение дел.

Я опомнился слишком поздно.

[Официально.]

[Уважение.]

- Я правильно полагаю, что ты Вашет?

Улыбка вернулась обратно на ее рот.

Вашет вернула мой жест шире, преувеличивая его так, будто я не мог помочь, но чувствовал, что меня высмеивали.

- Я.

Я буду твоим учителем.

- Что насчет Шейн?

Я понял, что она была учителем здесь.

Вашет выгнула на меня бровь, поразительно экстравагантное выражение для лица Адем.

- В общем смысле это верно.

Но в более практическом смысле, Шейн слишком важна, чтобы тратить свое время на кого-то вроде тебя.

Я прожестикулировал [вежливость.]

- Я был вполне доволен Темпи, - сказал я.

- И если твое счастье было бы нашей целью, это могло бы иметь значение, - сказала она.

- Тем не менее, Темпи гораздо больше подходит для парусника, чем для учителя.

Я немного ощетинился на это.

- Он мой друг, вы понимаете.

Её глаза сузились.

К тому же, как его друг, ты склонен не замечать его ошибки.

Он умелый боец, но не более того.

Он с трудом говорит на твоем языке, малоопытен в реальном мире, и говоря совсем откровенно, не блистает.

"Я прошу прощения", сказал я.

[Сожаление.]

- Я не хотел тебя обидеть.

- Не пытайся мне изобразить ложное смирение, - сказала она, все еще осматривая меня сузившимися глазами.

- Даже с лицом как маска, твои глаза - как два сверкающих окошка.

- Мне жаль, - всерьез сказал я.

[Извинение.]

- Я надеялся произвести хорошее первое впечатление.

- Зачем?, - спросила она

- Я бы предпочел, чтобы ты считала меня хорошим человеком.