Флетчер Прэтт - Колодец Единорога

— Он вдруг наклонился к Эйрару, явно желая сообщить тайну, и от его движения чуть накренились носилки: — Скажи, как ты думаешь, достойны ли эти карренские Воеводы места за высоким столом? Видишь ли, двор весьма обеспокоен этим вопросом, и мнение вастманстедского дворянина для нас ценно вдвойне, ибо в ваших краях столь мало знатных людей…

Громкий рев труб избавил Эйрара от необходимости отвечать. Носилки опустили наземь, принц Урданецца выскочил первым и подал Эйрару руку. Они стояли у подножия широкой каменной лестницы, великолепно вздымавшейся к сводчатой двери, на каждой ступени лестницы стояло по трубачу, и вымпел на каждой трубе был украшен дельфином и башней. Вот Эйрар ступил на землю, и трубы вновь прокричали все разом. Оглянувшись, он увидел, как подались в стороны Столпы Салмонессы и показались его вольные рыбаки: кое-кто посмеивался, большинство благоговело. Долговязый Эрб молча страдал, не зная, куда себя деть от смущения. Висто держался лучше всех: глядел вежливо, но и достоинства не терял.

— При дворе его светлости соблюдается полный этикет, — шепнул Эйрару на ухо принц Урданецца. — Не забудь поклониться трижды, как подобает!

Наверху обнаружился большой зал с мозаичным каменным полом, битком набитый кланяющимися придворными. Зал упирался в огромные двери, распахнувшиеся настежь по сигналу труб. У порога стояли на страже все те же исполинские алебардщики; тронный зал за их спинами, казалось, простирался в бесконечность. С потолка свешивались светильники пермандосского кружевного стекла, впрочем, не заправленные, ибо солнце щедро лилось в зал сквозь многоцветные витражи. Разодетые дамы и блестящие кавалеры двигались туда и сюда в этих цветных лучах, прикрываясь веерами и разговаривая о чем-то. Вдаль — к трону, должно быть — вела ковровая дорожка; принц Урданецца обратился в ту сторону и отвесил нижайший поклон, ткнув при этом зазевавшегося Эйрара локтем. Тот поспешно склонился — и, склонившись, заметил, что пол в зале был не особенно чист.

Третий поклон они совершили уже у самого подножия трона. На троне сидел, развалясь, крупный чернобородый мужчина и подле него — женщина в платье с глубоким вырезом, почти не скрывавшим груди. У нее были пухлые губы и, если верить лицу, она была любительницей посмеяться. У него на голове поблескивала герцогская корона с зубцами в форме земляничных листов. Роджер, Салмонесский Бастард, показался Эйрару грубым и вкрадчивым одновременно.

— Приветствуем тебя в наших владениях! — проговорил герцог голосом более тонким, чем можно было ожидать. — Приветствуем от души, ибо мы слышали о тебе такое, чему трудно поверить: ты, говорят, сумел поставить под наши знамена рыбаков Джентебби, чем и подтвердил старинную дружбу между Дейларной и Домом Салма. Наши книжники недавно поведали нам, что согласно закону и по всей справедливости мы являемся государем этих островов — мы, а вовсе не потомки императора Аргентария, чьей хартии они так долго вверялись… Однако мы будем к ним милосердны. Слушайте же все и будьте свидетелями: если ты, избранный ими бароном, принесешь нам клятву вассала, мы больше не будем в претензии за прошлое. Справедливо ли это, мои благородные господа?

Краем глаза Эйрар подметил, как двое-трое сановников, стоявших у самого возвышения, склонили головы как бы в немом восхищении. Потом раздались возгласы:

— О, непостижимо!..

— Благороднейшее деяние!.. — И так далее, и тому подобное, пока волна рукоплесканий не устремилась вдаль по стенам зала. Что же до Эйрара, он никак не мог придумать ответ, понятия не имея, как еще примут все это его пятьдесят отчаянных удальцов — и уж тем более не желая перечить столь могущественному государю.

— Я не барон, — выговорил он наконец. — Я просто вождь, избранный этими людьми, решившими драться под знаменем Салма против угнетателей-валькингов…

Герцог поудобнее устроился на троне.

— В данное время, — сказал он, — мы не воюем с Вальком Бриельским. И не собираемся воевать, покуда он будет блюсти свой долг согласно закону и нашему с ним договору… — И растянул губы в улыбке, поворачиваясь к какому-то человеку с тусклыми глазами и реденькими волосами у рта — судя по его месту справа от возвышения, имперскому посланцу. — Будем говорить лишь о службе, а не о войне. А что касается баронства — имей в виду, верных слуг мы обычно вознаграждаем. Итак, мы ждем присяги.

Эйрар покосился через плечо на своих рыбаков, сгрудившихся в сторонке… Долговязый Эрб стоял самым первым, острый кадык ходил по длинной шее вверх-вниз, глаза были озадаченные. Зато Висто, не размышляя, кивнул головой и шагнул вперед:

— Я готов поклясться.

И тотчас подле них как из воздуха сгустился церемониймейстер в ливрее, сплошь затканной башнями и дельфинами.

— Встань на колени перед своим господином, — объяснил он Висто. — Вложи свои руки в его руки, вот так. Повторяй за мной…

Придворные, стоявшие вдоль стен тронного зала, вновь начали шушукаться, но Висто говорил звонко и четко до самого конца, до обещания вассала следовать в битву за господином. Тут он на мгновение запнулся, сглотнул и добавил уже от себя:

— …до тех пор, пока продлится война с валькингами.

Эйрар заметил, как герцог Роджер нахмурился и подался вперед, внимательно вслушиваясь. Но один из вельмож, стоявших за троном, что-то тихо шепнул — и герцог успокоился, а Висто поднялся с колен, и его место занял другой.

— Я, Вардомил с Вагея, клянусь…

— Я, Ове с Вагея…

— Я, Нени из Баска… — И так далее, один за другим, между тем как шепот придворных постепенно делался громче, кое-где зазвучал смех, а потом и разговоры в полный голос. Герцог молча наблюдал за церемонией, лишь изредка наклоняясь сказать что-то своей даме. Что до самого Эйрара — он видел происходившее как бы со стороны и слегка изумлялся, с ним ли все это на самом деле происходило. Он едва замечал сменявшиеся лица, как вдруг — которым по счету был этот рыбак? сороковым?.. — ему померещилось нечто знакомое в движениях опустившего голову светловолосого паренька, и голос, девичье контральто, выговорил:

— Я, Эйтор с Вагея…

Жар и холод одновременно охватили тело, Эйрар вздрогнул, невольно дернув к себе коленопреклоненного… и в самом деле глянул в глаза Гитоне, дочери Рудра.

И не было времени расспросить ее: как?.. каким образом?.. почему?.. — и звенели слова клятвы, и, наконец, она тихонько выпростала из его ладоней маленькие холодные руки и вернулась, одетая в грубую рыбацкую робу, на свое место, и герцог Роджер проводил ее глазами, потом пристально глянул на Ове Губошлепа, стоявшего подле нее, и Эйрара внезапно охватила беспричинная ярость… однако новый рыбак уже преклонил перед ним колена, произнося клятву.