Анатоль Нат - Бабье царство. Возвращение…

А мне теперь отдувайся, — вдруг сердито буркнул он, не подымая головы. — Тащись теперь с ним, хрен знает куда.

— Значит, ваша жена, Вилья де Сохо переживает за вашего друга, — внимательно глядя на поникшего парня, глухо констатировала Белла. — Вам это не нравится, но вы всё равно готовы ехать в Приморье, помогать другу разобраться с его невестой.

— Дарья ему не невеста, — отрицательно качнул головой Митяй. — Скорее, друг детства. Но Колька её любит, а та, похоже, его нет. Но мозги ему всё равно крутит. Только вот самому Кольке этого не объяснишь. Пока сам не увидит, пока сам не поймёт, что так оно и есть и нечего ему с ней ловить, так и будет дальше маяться.

А меня Ленка всё пилит и пилит, — сердито буркнул Митька. — Что не помог другу в такой момент. Что бросил на произвол судьбы. И ни каких разумных слов слышать не желает.

— И ты готов прям счас бросить всё и отправиться в далёкое Приморье искать там подругу твоего друга.

— Да не прям сейчас, — рассердился Митяй. — А месяца через два. Когда Лёш…, — вдруг запнулся он в растерянности, с ужасом глядя прямо во внимательные глаза Изабеллы.

— Ну ка, ну ка, — вцепилась та ему в плечо. — Выкладывай. Что у вас тут будет через два месяца? Я так понимаю, не монитор, хоть ты до сего момента лишь о нём только и токовал, как тетерев на токовище.

— Ну ка! Говори! Что у вас здесь происходит?

— Карги, — виновато вжал голову в плечи парень. — На базе цундапов мы вечерами делаем себе карги. В свободное от основной работы время. Как раз для поездки в Приморье. По всем расчётам готово будет не ранее чем через два месяца. Раньше — никак.

— Карги? Вороны что ли? — непонимающе глянула на него Белла. — Вы что, летать собрались? Ну ка, рассказывай подробнее.

Не обращая больше внимания на царящую кругом грязь и строительный мусор, Белла решительно подобрала юбку и с облегчением примостилась на краешек стола, настроившись на долгое слушание.

— Целый день на ногах, — каким-то странно виноватым голосом призналась она. — Аж ноги гудят с устатку.

А теперь я вас слушаю, Митрий, — жёстким деловым тоном, без тени улыбки холодно проговорила она, словно это был уже другой человек. — Рассказывайте! Что это ещё за карга, что это за птица такая и с чем её едят?

Льдистые голубые глаза глянули казалось в саму душу парня и, втянув голову в плечи, тот обречённо начал свой рассказ.

— В двух словах, карга — это созданная на базе наших цундапов лёгкая и одновременно жёсткая рамочная конструкция с четырьмя ведущими колёсами, обшитая снаружи лёгкой фанерой, троечкой. Грубо говоря — мини броневичок с противопульным бронированием… Экипаж — один, два человека. Водитель и стрелок на пневмопулемёт.

Или — трёх колёсная конструкция, где только один водитель, а рядом, в коляске какой-нибудь багаж. Есть ещё и другой, третий вариант, тоже трёхколёсный, где вместо багажа — курсовой пулемёт со стрелком и запасом патронов.

Нечто взамен наших слишком громоздких броневиков на лошадиной тяге. Такая юркая, невысокая незаметная в степи машинка.

Только бензин жрёт, зараза, — уныло пробормотал Митька, — не напасёшься. И с пневматикой что-то не получается. Компрессор один чуть ли не две трети веса машинки забирает. И стекло лобовое для пулемётчика на солнце слишком уж бликует — никакой скрытности. А скорости — никакие.

Проблемы, одни сплошные проблемы, — тяжело вздохнул парень. — Видать — чуть ли не за версту. Едет — с боку на бок переваливается, еле вытягивая на подъёмах. Какое уж тут Приморье.

А Ленка прохода не даёт. Помоги, да помоги Кольке, чахнет мол парень от любви.

А я что? Господь Бог? Я на воде мастер. А в поле, или в лесу — чайник, что только и может на свисток пофыркивать. Потому и тянем время, пока Трошинские парни окончательно не доведут карги. А это по всем расчётам месяца два, не меньше.

— А почему карги? Почему какие-то вороны?

— Не знаю, — пожал парень плечами. — Как-то оно само название прилепилось. Пытались сначала называть что-то типа багги, потом ещё как-то. А потом вороной обозвали от злости, не клеилось там в каркасе что-то, да и рессоры весьма характерно поскрипывали. Так с тех пор иначе как карги и не называем.

— А Васька, это?

— Ну-у, это ваш Васька, — виновато глянул на Беллу Митька. — Что с вашим профессором какими-то хитрыми делами тут занят. Он тоже обещал с нами в Приморье рвануть. Говорит, достало его уже всё тут, на волю хочет.

— А не кажется ли тебе, милок…, — голос Беллы похолодел, приобретя вдруг неприятную, пугающую жёсткость.

— Я по его просьбе с вами разговариваю, — тихо проговорил Митька, глядя ей прямо в глаза. — Сам он боится к вам подойти, потому как знает, что откажете. Вот он меня и попросил с вами при случае поговорить, чтоб вы его отпустили с нами. А я что? Я могу и к самому Сидору с тем же вопросом подойти. Мне не трудно.

— Тебе не трудно, — задумчиво пробормотала Белла, глядя на него. — А Васька меня боится. Всё! — решительно поднялась она со стола. — На сегодня всё. Завтра жду тебя рано с утра, пойдём смотреть вашу птицу.

— Ну, а по поводу отпустить…., — на миг задумалась она. — Завтра. Завтра будем решать. И с тобой, и с Васькой. А пока иди, — улыбнулась Белла в спину поднявшемуся с табурета парню. — Иди пляши. Небось жена заждалась, опять ругаться будет.

— Не-е, — чуть обернувшись назад, Митька расплылся в смущённой тихой улыбке. — Она у меня чудо. Только иногда этого чуда бывает слишком много, — буркнул он уже едва слышно от двери.

Захлопнувшаяся за его спиной высокая массивная дверь надёжно отсекла все громкие звуки из цеха, оставив задумавшуюся женщину так и стоять возле пустого стола, рассеянным взглядом глядя в покрытое изморозью наружное окно.

— Приморье, — едва слышно прошептали красиво очерченные губы. — Опять возвращаемся к Приморью.

И опять встаёт вопрос отсутствия денег. Что бы это всё значило?

Если бы взглядом можно было убивать, то Митька-рыбак этим утром сгорел бы синим пламенем, весь, полностью, без остатка, раз пять, а то и раз шесть, настолько явственно читалась на лицах столпившихся возле крыльца гостевого дома мастеров их страстные желания.

Сам виновник утреннего торжества тем не менее чувствовал себя прекрасно, ничуть не чувствуя вины за то что натворил. Видимо не считал что что-то сделал неправильно, раз с самого утра буквально светился довольством и каким-то тихим неземным светом.

— Тьфу на него, — первым не выдержал Лёха, раздражённо переминаясь с ноги на ногу и приплясывая возле крыльца. — Заложил нас, гад, и аж светится. А я даже похмелиться не успел.