Джеймс Кейбелл - Таинственный замок

Жанико согласился с ним:

– Несомненно, ваше стремление к независимости восхищает. Все будет так, как вы того желаете…

– Все же, месье Жанико, не прискорбно ли, что с меня будет взыскана столь высокая плата? – продолжил герцог бесстрастным голосом.

– Необходимо уважать древние обычаи, а мои как раз таковы. Кроме того, смею напомнить, что именно вы предложили сделку, не я.

– Да, ведь я знаю, что ваши подарки опасны. Но будем следовать логике! Стоит ли получить мимолетное удовольствие ценой моего благополучия, когда я могу иметь желаемое, не принося неприятностей окружающим?

– Вы говорите, что мои подарки опасны. Но что вы знаете обо мне, Флориан? Простите, монсеньор герцог, но, в конце концов, наше знакомство прогрессирует.

– Я ничего не знаю о вас лично, господин Жанико, кроме того, что ваша щедрость не имеет границ. Но я знаю, как опасно принимать подарки от любого демона. А вы, если взглянуть на положение дел во вселенском масштабе, являетесь лидером оппозиции.

Жанико стал серьезнее…

– Я не демон, монсеньор герцог. Впрочем, современная человеческая теология не отводит мне никакого места.

Флориан спросил с обычной придворной вежливостью:

– Но если вы не дьявол, то что за дьявол вы есть?

– Я все, что было и есть. Я Князь мира сего. Ни один смертный никогда не узнает, кто я. Ни один бог никогда не сможет уничтожить меня, – ответил Жанико.

– Ну что же, месье, звучит неплохо и, возможно, даже имеет смысл. Обо всех божественных вещах я знаю не больше, чем лягушка о зубной боли, но я слышал, что вас называли врагом всех богов человеческих…

Жанико печально согласился:

– Да. Долгое время я надеялся, что люди найдут себе бога, с которым разумное существо может иметь дело, но этого никогда не случится.

– Месье, месье! Умоляю, не надо скептицизма! – воскликнул Флориан.

– Скептицизм как утешение не существует для меня. Для людей же это убежище всегда открыто. В свое время я столько общался со всевозможными богами, что утратил все иллюзии на их счет. Нет, я верю, и вздрагиваю от отвращения.

– Но господин Жанико, религия дает нам возможность общаться в церкви по воскресеньям и еще множество всяких приятных мелочей…

– Как! Что я слышу! Вы, человек утонченный, согласны поклоняться козлам и крокодилам, ястребам, кошкам и гиппопотамам согласно египетской религиозной традиции?

– Конечно нет, черт возьми! Напротив, я…

– Или вы предпочитаете макак и тигров, в честь которых возводились индийские храмы?

– Вы неправильно толкуете мои слова…

– А, понимаю. Вероятно, вы имеете в виду греческих и римских богов, приходящих на землю в виде быков и петухов, золотого дождя и всего прочего, с целью произвести неизгладимое впечатление?

– Послушайте, месье Жанико, вы весьма неразумным образом искажаете мои слова. В столь серьезных вещах следует быть логичным. Всему миру известно, что де Пайзены не имеют ничего общего с глупыми языческими баснями. Со времен великого Юргена и вот уже на протяжении пяти столетий наш род уважает традиции христианской веры.

– Целых пять веков! Должно быть, Яхве по своей молодости тоже считает, что это большой срок.

– Конечно. Как одна из древнейших фамилий, мы полагаем, что наш пример достоин подражания. Сами мы не задумываемся над своим происхождением, ибо привыкли к нему. Мы считаем, что важен лишь человек сам по себе. Странно видеть вас, месье Жанико, впечатленным нашей долгой историей, – скромно заметил Флориан.

– Да, можно сказать и так. Люди все-таки великолепны. Тем не менее обойдемся без рассуждений на эту тему. Так значит, вы поклоняетесь Яхве. Вы признали это. Тогда я спрашиваю вас, как одна логически мыслящая личность другую…

– Секунду! Логика – замечательная штука, но не будем мешать все в кучу на ее основе, – сказал Флориан поспешно, глядя на гигантского жука, вползшего на камень и усевшегося рядом с Жанико.

– Я спрашиваю вас, как один обладатель хорошего вкуса у другого… – продолжил Жанико.

– Не думаю, что это является предметом обсуждения знатоков. Поговорим о чем-нибудь другом, – вновь прервал его герцог.

– У вас есть лишь автобиография Яхве со всеми его подвигами, написанная под его же диктовку. Я не отказываю ему в искренности, но по молодости своей сочинил он неважно. В конце концов, разве всех этих жестокостей, лицемерия, ошибок и просчетов, подкупов и убийств, краж и супружеских измен не избежала и его собственная семья…

Флориан деликатно зевнул, не сводя глаз с жука.

– Мой дорогой господин Жанико, не кажется ли вам наивным рассуждать на подобные темы? Простите мне мою откровенность, но все это безнадежно устарело теперь, когда мы достигли восемнадцатого века.

– Да, но…

– Нет, месье Жанико, я не могу выслушивать более ваши богохульные речи. Должен заметить, что в таких делах, как и в любых других, проще бывает признать произошедшие изменения, не пытаясь оспаривать их реальность. И уж конечно я не собираюсь соглашаться с вашими антихристианскими высказываниями и насмехаться над царящим в мире людей хаосом, который, тем не менее, содержит в себе столько прекрасного…

– Но, монсеньор герцог, что же…

– Должен сказать вам, я осознаю, хотя и с печалью, что вы в своих рассуждениях мешаете вульгарный атеизм и иконоборчество с целью замарать священные для любого человека истины…

– Да, несомненно, сказано превосходно. И все же, что…

– Замечу также, что я подозреваю в вас одного из тех незрелых интеллектуалов, которые смешивают дешевый атеизм, загрязняют чужие алтари и в то же время способны глубоко мыслить. Один из тех, кто отрицает все формы организации бытия, считая их вторжением в их личную жизнь, ибо это затрагивает их эгоизм. Один из тех, кто обожает читать о грехах святых людей, и хохочут над грехами ангелов.

– Да, я признаю звучность вашей речи. Но к чему все это?

– Честно говоря, не думаю, чтобы мои слова что-нибудь значат. Это лишь попытка в вежливой форме довести до вашего сведения, что я не намерен более обсуждать предложенную вами тему. Логика в вопросе религии может привести к нежелательным последствиям и умозаключениям, не имеющим достойных прецедентов.

Жанико улыбнулся, посмотрел вниз и дотронулся до жука. Жук сначала замер, а затем исчез. Чародей продолжил:

– А, вот теперь я вас понимаю. Мне давно следовало бы понять, к чему вы ведете. В вашей искренней привязанности к прецедентам я вижу минимум мудрости, герцог. Хорошо, оставим религию в покое. Вернемся к вопросу о мече, которым вы, как верный слуга того, кто пришел на землю не с миром, но с мечом, собираетесь разорвать свои семейные узы. Стоящие за вами тоже в свое время считались неплохими фехтовальщиками. Думаю, они смогут дать вам всю необходимую информацию о волшебном мече Фламберж.