Дэфид аб Хью - DOOM: Небо в огне

Мы это знаем. Но сейчас не время для поступков, свойственных маленьким детям.

— Тогда почему…

— Замолчи! — оборвала я ее. Сейчас не время и для болтовни. — Не открывай рта, пока я не закончу. Ты была права по поводу того, что не стоит и пытаться улететь на корабле пришельцев, когда есть другие варианты. Но мы не позволим тебе проникнуть вместе с нами на вражеский корабль, и мы не позволим тебе полететь с нами, потому что рано или поздно мы вступим в бой.

Он смотрела на меня с неподвижной сосредоточенностью, что означало только одно: попытку унять слезы.

— Ты можешь делать все, что захочешь, Джилл, — сказала я, пытаясь изо всех сил говорить как друг, а не как мама. — Ты женщина. Ты можешь выйти замуж, родить ребенка, взять оружие и присоединиться к другим морпехам — к тем, что на нашей стороне — и бороться с предателями.

Общество уничтожено, Джилл. И у тебя есть силы создать новое. Ты остаешься на Земле. А мы можем больше никогда ее не увидеть. Возможно, ты одна важней для человечества, чем все мы.

Но пойми: ты не можешь пойти с нами. Ты поняла?

Она смотрела мне в глаза несколько секунд. Я думала, она хочет убить меня. Затем она сказала очень медленно:

— Я поняла.

Я ей поверила.

14

При свете луны я все четко вижу, и поэтому хочу, чтобы стало темно. Если я могу их видеть, они могут видеть меня. Когда я смотрю в лицо минотавру, я вспоминаю, как умерла моя жена: одна из этих тварей убила ее. У нас была прекрасная семья. У нас были большие похороны.

То место, рядом с которым мы жили, не было еще вовлечено в войну. Ее поймали снаружи, за пределами земных владений людей. Для нее это была не-земля-госпожи-Идальго.

Мы не стали говорить нашим семьям, что собираемся развестись. Оба мы происходили из правоверных католических семей. Так мы отложили наше признание, а затем один из демонов сделал наши свадебные клятвы реальностью — ту их часть, где сказано «пока смерть не разлучит нас». В тот момент она ненавидела меня той ненавистью, которую можно испытывать только от разбитой любви. Это становилось так невыносимо, что я не мог даже смотреть на нее.

Я стоял снаружи от DCX-2004, ожидая нашу космическую команду, и это было хорошим временем для того, чтобы быть честным с самим собой. Полковник Хукер не знал, что происходило между моей женой и мной. Я никогда не говорил ему, что какое-то время находился на грани суицида. Гордиться тут было нечем: я был на грани суицида до того, как минотавр зарезал ее; и я не был на грани суицида после этого. Все, кто присутствовал на похоронах, думали, что я испытывал горе, но это было не так; все они думали, что я посвящу остаток всей жизни мести за женщину, которую любил. Считается, что морпех должен принимать мир боли за дом родной. Мир, где нет личной проблемы, которую нельзя было бы решить, взяв винтовку М92 и внеся свой вклад для Дяди Сэма. Верно. Да. Но моя специализация — убивать врагов, которые могли бы дать сдачи. Я не был готов узнать, что моя жена сделала аборт, убила наше дитя. До этого момента я даже не представлял, как сильно она ненавидела свою судьбу, выйдя за морпеха.

Она сказала, что моя преданность Корпусу Морской Пехоты была сильнее любви к ней, и что я бы и к сыну относился точно так же.

До аборта я не знал, что у меня есть сын. После этого я посмотрел на нее с ненавистью, какой никогда не испытывал к кому-либо из врагов-людей, с ненавистью, какую чувствую лишь к этим дьяволам из космоса. В тот момент я чувствовал что-то вроде желания извиниться перед всеми моими врагами, которых убил. Я думал о том, чтобы убить ее. Я даже начал вынашивать план. Но затем пришли монстры, и наши личные проблемы на некоторое время отступили назад.

Меня не было с ней рядом, я сражался на войне, которая была важнее всех прочих войн, и она была в безопасности дома, просто ожидая большого красного минотавра, который превратит ее в лепешку с особым соусом.

Все это произошло в интересное время. Если бы она сделала аборт после вторжения и объяснила, что не может родить ребенка в этом аду на земле, я был бы в ярости, но смог бы ее простить. Но время было плохим… для нее. Я был вызван сразу же, так что меня не было рядом, чтобы понять, как сильно я отвернулся от нее.

Мысли о самоубийстве начали посещать меня, когда я был на миссии против арахнотронов. Военные умеют придумывать имена, подобные этому. Мы называли их детки-паучки. А себя мы называли «отряд Орков». Мы проделали хорошую работу по их уничтожению.

Когда я вернулся и окончательно рассорился с женой, эта брачное поле битвы походило на отдых. Она вылила на меня баллон феминистического дерьма. Я сказал ей, что она — избалованный ребенок, которого не пороли как следует в детстве. Я был в бешенстве. Ей это не понравилось.

И тут я узнал в ней такую ее сторону, которая просто поразила меня. Когда ты женат на ком-то в течение многих лет, кажется, что ты уже изучил все основные стороны характера этого человека. У меня и в мыслях не было, что она могла думать такое, но вдруг она объявила, что я всегда лизал зад англичанам! Она обвиняла меня в том, что я не настоящий латино! И я догадываюсь, почему она считает настоящей латино саму себя.

Я никогда не задумывался о своей этнической принадлежности, даже когда рос. Я старался не уделять этому внимания. Иногда меня смешило то, как американские масс-медиа постоянно представляют проблемы городов, как противостояние белых и черных, хотя в реальности разный цвет кожи был тут не причем. Сейчас у нас новые цвета, о которых нужно беспокоиться — яркие цвета чешуи и кожи захватчиков. Дьяволов.

Конечно, я испытывал справедливую долю предубеждения. Я прибыл в Америку как нелегальный иммигрант. Я прибыл сюда не за богатством, но и вечно стоять в очередях был не намерен. Я прибыл в Америку за американской мечтой. Я встретил молодую адвокатшу, которая с сочувствием отнеслась ко мне. Ее звали Пэт Хоин, она стала моим первым другом-англичанкой.

Она посоветовала мне воспользоваться периодически объявляемой амнистией, когда «нелегалы» могут стать «легалами». Я так и сделал.

Она думала, что я был излишне горделив. Это было правдой. Хотя я жил в Мексике, я выходил из очень гордой семьи. Мой отец был настолько убежден, что я женился на «ком-то неподходящем», что выгнал меня из дома. Как иронично иногда строятся вещи. В конечном счете, он принял мою жену. Но как выяснилось позже, она оказалась предательницей.

В последний раз, когда я видел Риту, она спорила везде и обо всем. В этом нет ничего тривиального. После того, как она исчерпала тему моей эмоциональной несостоятельности, начались космические угрозы моему храпу. В конечном счете она провалила попытку доказать, что мой храп похож на армию зомби, шурующую сквозь старое кладбище.