Катарина Керр - Чары тьмы

— Я должна это сделать, мама. У тебя есть Макки. Ты скоро вернешься на наши земли, как вдова погибшего лорда.

— Куда я вернусь? — выплюнула слова Долиан. — К сожженному дому и разграбленным землям? И только ради чести? Гвен, пожалуйста, не уезжай! — Она разрыдалась в голос.

Гвенивер онемела. Она не могла даже пошевелиться. Женщины бросились к Долиан, обняли ее и быстро увели прочь, постоянно оглядывалась, чтобы бросить гневный взгляд на неблагодарную дочь. Когда Гвенивер выбежала сквозь ворота, то слышала долгий высокий плач-завывание Долиан — так с причитаниями оплакивают покойника. «Я для нее уже мертва», — подумала она. Погребальный плач не умолкал, он отчетливо звучал в вечернем воздухе, а затем резко прекратился, словно другие женщины утащили Долиан внутрь.

— Что случилось? — крикнул Гветмар, когда Гвенивер снова вышла за ворота. — Кто умер?

— Нет, никто не умер, нет, нет. Все в порядке. Макки вскоре выйдет. — Гвенивер отвернулась, отыскивая взглядом Рикина среди сопровождавших ее людей. — Клянусь демонами, как я рада вернуться в Кермор!

Но где бы ни находился сейчас Рикин, она не могла его найти, зато увидела Даннина, который небрежно развалился в седле среди королевских конников. Вскоре она отправится на войну под его командованием. Гвенивер подумала, что Богиня прислала ей великолепного учителя в искусстве смерти.

У Невина-травника было несколько учеников. Самой способной оказалась девушка по имени Гавра, высокая и стройная, с волосами цвета воронова крыла и карими глазами. Она была дочерью владельца гостиницы в Керморе и привыкла к тяжелой работе. Кроме того, ей очень хотелось завоевать себе в жизни более высокое положение. За те два года, которые Гавра обучалась у Невина, изучая разнообразные травы и способы их применения, девушка добилась превосходных результатов. Поэтому Невин позволял ей помогать ему каждый день после полудня, когда лечил слуг, которые находились ниже внимания придворных лекарей. Умная и наблюдательная Гавра, кроме того, неплохо лавировала среди дворцовых интриг. Через два дня после возвращения Даннина и Гвенивер ученица принесла Невину интересную новость.

— Сегодня меня остановил лорд Олдак, хотел поговорить, — заметила Гавра.

— Правда? Он снова набивался к тебе в ухажеры?

— Он вел себя очень вежливо, но мне кажется, у него на уме что-то нечестивое. Учитель, вы поговорите с ним? Проклятье, я не хочу оскорблять ни одного господина благородного происхождения — потом беды не оберешься. Но вот чего мне не хочется — это родить от него ублюдка. Мне вообще не нужен незаконнорожденный ребенок — от любого мужчины.

— В таком случае я поговорю с ним. Ты — под моей защитой, как если бы была моей дочерью, и я, черт побери, пойду к самому королю, если потребуется.

— Спасибо, учитель, спасибо. Но меня беспокоили не только его пьяные улыбки. У него хватило нахальства оскорбить леди Гвенивер. Я считаю, что она изумительна. Я ни от кого не желаю слушать подобные слова… то, что он болтал о ней.

— А что именно он сказал?

— О, он скорее намекал — на разные вещи. На то, как леди Гвенивер и лорд Даннин проводят столько времени на тренировочном поле.

Невин тихо зашипел.

— В большей степени эти слова были направлены против лорда Даннина, а не леди Гвенивер, — продолжала Гавра. — Олдак просто спросил меня, не нахожу ли я странным, что лорд с такой готовностью принялся обучать леди Гвенивер своему любимому занятию. Почему-то это меня рассердило. Я ответила, что простая служанка, вроде меня, вообще не вправе рассуждать о делах лорда. После этого я пошла прочь.

— Хорошая девочка. Как я вижу, мне придется поговорить с Олдаком сразу о нескольких делах. Если до ушей Гвенивер дойдет, что Олдак ее оскорблял, он может внезапно умереть.

— У меня не будет болеть сердце, если он отправится в Другие Земли, — сердито сказала Гавра.

На следующий день Гвенивер и Даннин неожиданно явились к Невину на послеполуденный прием. Гавра только что закончила накладывать мазь на поцарапанную руку помощника сокольничего, когда эти двое зашли, гремя и позвякивая доспехами. Даннин держал у щеки окровавленную ткань.

— Не займетесь ли капитаном, травники? — спросила Гвенивер. — Он слишком смущен, чтобы отправиться к дворцовому лекарю.

— Если бы я мог назвать жрицу сукой, то назвал бы, — пробормотал Даннин сквозь тряпку.

Гвенивер рассмеялась. Из глубокого пореза на щеке капитана текла кровь.

— Мы пользовались тупыми мечами, — объяснила Гвенивер. — Но порезаться можно и тупым лезвием, а Даннин отказался надеть шлем на время урока.

— Глупость, — сказал Даннин. — Моя глупость, я имею в виду. Никогда не думал, что она сможет ко мне приблизиться.

— Правда? — заметил Невин. — Кажется, у госпожи больше таланта к этому делу, чем мы могли бы подумать.

Даннин улыбнулся ему так нагло, что Невин испытал искушение промыть ему порезы самым крепким настоем гамамелиса, который у него имелся. Но проявив гуманность, использовал теплую воду, усиленно напоминая себе, что Даннин — это не Геррант. Пусть у его души тот же корень, личность выросла в другой цветок. Кроме того, у Даннина есть основания для наглости — основания, которых никогда не было у Герранта. И тем не менее всякий раз, когда холодные глаза капитана смотрели в сторону Гвенивер, Невин приходил в ярость. Когда Даннин ушел, Невин позволил себе вздохнуть, размышляя о глупой гордости мужчин, которые в состоянии хранить в себе обиду сто тридцать лет.

Гвенивер задержалась, с любопытством рассматривая травы и настои с мазями, а также лениво болтая с Гаврой. Ученица ни словом не обмолвилась о неуважительных речах лорда Олдака.

Хотя казалось, что сама госпожа их не замечает, вслед за ней по комнате ходили Дикие. Временами они робко тянули ее за рукав, словно просили взглянуть на них. По какой-то причине, не вполне внятной Невину, Дикие всегда узнавали человека, наделенного силой двеомера. Маленькие существа находили это поразительным. Наконец они исчезли, разочарованно качая головами.

Невин внезапно задумался, не натолкнулась ли Гвенивер на свои скрытые таланты к двеомеру и не использует ли их в служении своей Богине. При этой мысли он похолодел от страха. Вероятно, он не совсем сумел скрыть свои чувства, и они отразились на его лице.

— Что-то не так, добрый травник? — спросила Гвенивер.

— О, ничего, ничего. Я просто прикидывал, когда вы отправитесь на кампанию.

— Скоро, после свадьбы Макки. Мы собираемся патрулировать границу с Элдисом. Может, даже не увидим никаких сражений. По крайней мере мне так уверяет лорд Даннин. Поэтому не стоит беспокоиться, господин хороший.