Олег Микулов - Тропа длиною в жизнь

– Да успокойтесь вы! – говорили другие. – Смотрите: след-то идет не туда! Они просто ушли – и все! В другие земли ушли. Ну и оставим их в покое; все равно им не выжить одним.

– В чужие земли, как же, – презрительно сплюнул Пейяган. – Да это же детская уловка – переложить след! Вернуть их надо, пока до Волков не добрались и беды не наделали!

Появились трое старейшин: Тот-в-ком-Дух-Войны, Тот-в-ком-Дух-Мира и Тот-в-ком-Дух-Охоты. И четвертый: колдун. Шум утих; охотники образовали полукруг, в центре которого, на куске мамонтовой шкуры, подле шеста, увенчанного черепом тигрольва, разместились старейшины их Рода.

Сегодня главой Совета был Тот-в-ком-Дух-Войны, еще совсем не старый, хотя и с проседью, сухопарый мужчина, неулыбчивый и немногословный. Умный, хладнокровный, безжалостный, когда это нужно Роду, милосердный, если это выгодно.

Тот-в-ком-Дух-Войны хорошо понимал величину опасности, нависшей над Родом детей Тигролъва (а заодно, пожалуй, и над Родом детей Ледяной Аисицы). Ему было досадно. Он решительно противился такому «очищению» этой приблудной. Повесили бы амулет на шею – и дело с концом! «Нельзя?» А кто же предлагает повесить подлинный амулет? В него же колдун должен душу вдохнуть; без этого он и не амулет вовсе; простая костяшка! Главное другое; главное – молодой охотник настоящую жену взять согласился; из Ледяных Лисиц! А эта… Родит – хорошо, не родит… Глядишь – с новой женой охотник и сам бы понял, что к чему. А если уж девчонка так всем глаза мозолит, не так нужно было бы это делать. Не так!

Тот-в-ком-Дух-Войны не только думал – говорил все это на том предыдущем Совете, подобающими словами, разумеется. Но тогда главным был не он, а этот выживший из ума старик – Тот-в-ком-Дух-Мира. Да и Пейяган заявил, что брат его все знает и ничуть не против; уйти только хочет на это время. Знает? Ну и ладно.

Наделали глупостей, а теперь придется за них расплачиваться. Но сейчас глава Совета, глава всего их Рода – он.

Тот-в-ком-Дух-Войны начал сразу, без лишних слов. Время слишком дорого; у беглецов была целая ночь.

– Пейяган! Ты говорил, что твой младший брат все знает и со всем согласен. Так почему же он ушел?

Пейяган вздрогнул. Он знал, очень хорошо знал, что этот его не любит и что он опасен. Прежде, когда во главе Рода стояли другие старики, – не очень, но теперь – очень и очень опасен!

– Великий вождь! Наш отец и мы, старшие братья Аймика, пришли к нашему могучему колдуну с просьбой помочь нашему младшему брату. Могучий колдун сказал: «Ваш младший брат добыл мамонтиху; духи благосклонны к нему! Но может ли родильный амулет нашего Рода принадлежать чужачке?» Могучий колдун сказал, что помощь должна быть иной… Потом Пейяган вновь приходил к могучему колдуну, и могучий колдун сказал: «Твой брат был у меня. Он просит помощи Рода. Он уйдет на охоту». Пейяган подумал, что его брат Аймик все знает и со всем согласен… Быть может, чужачка вновь навела на него порчу?

– Что скажет могучий колдун детей Тигрольва?

Тучный старик задумчиво пожевал губами. Он и вправду сказал Пейягану только самое главное: его младший брат раскаивается и хочет стать подлинным сыном Тигрольва. Негоже ему, колдуну, слишком долго разглагольствовать с простыми охотниками! Но как быть теперь? Как сказать, что не духи предложили такое очищение чужачки?..

– Колдун говорил с молодым охотником. Молодой охотник выказал покорность. Колдун принял его дар и обещал помочь. Дети Тигрольва знают о черном колдовстве. Та, что околдовала молодого охотника, принадлежит неведомому Роду. Колдун детей Тигрольва сказал все!

(Все ясно! Так оно было на самом деле или нет – уже не важно.)

Между тем вмешался Тот-в-ком-Дух-Мира:

– Так почему же могучий колдун не предотвратил черное колдовство? Почему наши духи не защитили молодого охотника?

Колдун уже собирался отвечать своему старому сопернику, но тут из толпы охотников послышался чей-то голос:

– Ха! «Колдовство!» Да если бы я услышал про одну из своих жен то, что ляпнул этот пащенок нашего Выворотня, – я и сам бы ушел.

Поднялся шум. Люди говорили, перебивая друг друга, каждый свое. Тот-в-ком-Дух-Войны не вмешивался в перебранку. Он уже принял решение и теперь лишь проверял снова и снова: все ли так? Нет ли упущений?

(Беглецы не должны добраться до детей Волка! Ни теперь, ни потом! Они должны умереть, для Рода это самое лучшее…Да и для них самих. Но только…)

Тот-в-ком-Дух-Войны поднял обе руки, обрывая разгоревшуюся склоку:

– Сыновья Тигрольва! Один из нас покинул свой Род в обиде на своих братьев. Его нужно вернуть назад.

(Утро, а уже припекает…)

– Посланные за нашим собратом должны сказать ему: «Возвращайся! Никто не хочет тебе зла, никто больше не коснется твоей жены! То, что было сделано, было сделано ради нашего Рода и ради вас обоих. Теперь наши духи раскроют чрево твоей жены и пошлют детей, если ты и впредь будешь соблюдать законы и обычаи великого Рода детей Тигрольва! Возвращайся, твои братья тебя ждут!» Посланные должны убедить нашего собрата вернуться вместе со своей женой, ибо… – он обвел взглядом внимательные, настороженные лица охотников, – ибо ни один из них не должен уйти к детям Волка!

Тот-в-ком-Дух-Войны помолчал, давая возможность каждому осмыслить услышанное.

– Чтобы лучше убедить Аймика, за ним пойдет его старший брат Пейяган вместе со своим сыном Аромом, прозванным Мосластым. Пусть сын Пейягана повинится за свои неосторожные слова. Третьим же…

(Кто? А… Самое лучшее: он оставался дольше всех, и девчонка особенно визжала… И драться умеет; не слабак.)

– …пойдет молодой Кайгюр, прозванный Двужильным. Я сказал.

Вперед вырвался Оймирон:

– Великий вождь! Позволь мне пойти вместо Пейягана! Я уговорю нашего брата…

Тот-в-ком-Дух-Войны холодно посмотрел на дурака, всерьез возомнившего, что его младший брат должен вернуться живым, и повторил:

– Я сказал!

Мужчины волновались, спорили, а женщины занимались своими будничными делами. Вот только почему-то дела в это утро делались исключительно за пределами жилищ. В таких местах, откуда все видно. А кое-кому и слышно.

Койра и Силута разбирали старые запасы зерен и орехов, отделяли гнилье, а хорошие решили истолочь на лепешки. Пора, скоро новый сбор.

Койра беспокойно поглядывала в сторону мужчин; бормотала как бы про себя: «Не к добру! Ох, не к добру! Для всех старается, да ему же и беда!» Силута молчала.