Сергей Волков - Пастыри. Последнее желание

На этом текст письма «раба Божьего Петра», адресованного неизвестному Геннадию Иннокентьевичу, обрывался.

Громыко потер виски – утонувшее было в пиве похмелье вновь всплыло и в голове опять застучали отбойные молотки. Дело «ЧК» становилось все запутаннее и запутаннее, и письмо вопреки ожиданиям никакой ясности не внесло.

Майор вытащил второй том дела и еще раз просмотрел информацию по последнему потерпевшему:

«Так, Ипатьев Петр Павлович… Родился, учился, армия, Афган… Ага, а потом семинария. Бывает, бывает… Так, дальше: закончил с отличием, женился, получил приход… Челябинская область, поселок Синеглазово, храм Вознесения Господня. Лишен сана в 1999 году. Хм? А, вот в чем дело: «защищаясь, превысил пределы допустимой обороны». Убийство. Два года условно. А кого убил? Тэк-с… Потапов Ю. Н., 1983 года рождения. Сопляк совсем! И за что его Ипатьев грохнул? Сатанисты громили кладбище при храме… У-у-у, крутой батюшка, в одиночку против семнадцати-то человек!

Угу, связей с Русской Православной церковью не порвал, числился консультантом при отделе катехизации и религиозного образования Священного Синода, занимался историей религии, сотрудничал с… с целым списком сотрудничал. Но нет, тут нашего Геннадия Иннокентьевича нет… В Москву приехал за два дня до убийства на Третий Международный Конгресс православной культуры. Номер в гостинице «Вологда» забронирован заранее организаторами конгресса… Хм-хм… Что же ты нарыл в известном этому Геннадию Иннокентьевичу архиве, гражданин Ипатьев? «Ананэрбе» – это вроде в Третьем Рейхе оккультисты такие были…»

Внимательно прочитав протоколы осмотра места происшествия и опроса свидетелей, Громыко уныло захлопнул папку: никаких зацепок! Почему, для чего Черный киллер, в числе клиентов которого до Ипатьева значились исключительно сильные мира сего, получил заказ на ликвидацию попа-лишенца?

«Стоп! – сказал себе Громыко. – Ты же с пьяных глаз пропустил главное, сыщик, мать твою! А документы-то, объем которых весьма велик!»

Он еще раз перешерстил бумажки в папке – так и есть, глухо, никаких документов при осмотре в номере Ипатьева обнаружено не было…

Громыко ткнул кнопку селектора и объявил:

– Любарский, Доронин, Коваленкова – через пять минут у меня!

Откинувшись на спинку кресла, майор с сожалением подумал об оставленном и без того укуренным руф-бордерам пиве и закрыл глаза, ожидая подчиненных…

Оперативники вошли все разом, расселись и вопросительно уставились на шефа. Это были проверенные, старые кадры, даже двадцатишестилетняя Яна работала с Громыко уже четвертый год, а знакомы они были еще дольше.

Похмельный майор неожиданно вспомнил, как она впервые появилась у них в оперчасти – курсанточка, девочка с картинки, этакая кукла, «от стола два ствола». Первым делом кукла дала по яйцам капитану Сидорчуку, вздумавшему эти самые яйца к ней подкатить, вторым – пробила по базе номер некоего джипа. И горько плакала, выяснив, что джип сей совместно с тремя седоками вдребезги разбился весной 1995 года на выезде из города Смоленска. Впрочем, это были первые и последние Янины слезы, виденные Громыко.

Оперативница из Коваленковой получилась экстра-класса. «Шутя и играясь», расплетала она хитроумные петли, вывязанные на погибель органам правопорядка коварными злодеями, лихо брала в одиночку таких шкафов, что омоновцы, обычно успевавшие к шапочному разбору, дали ей кличку «мадам Дзю», намекая на известного боксера, мастера сокрушительных нокаутов.

Остальные ребята в отделе были не хуже. Громыко сам подбирал кадры, воевал с начальством и Службой собственной безопасности, прикрывая своих оперов, если вдруг случалось им «превысить меру служебной ответственности».

С таким контингентом (любимое выражение замминистра: «Громыко, бля, у тебя не подчиненные, н-нах, у тебя, бля, контингент, как на зоне! И зона по всем по вам, н-нах, плачет, понял-нет?») можно было не только Черного киллера, Шамиля Басаева брать ночью без оружия.

«Отставить», – сам себе приказал Громыко, не в меру расчувствовавшись. Приоткрыв глаза, он сунул операм письмо:

– Ознакомьтесь, коллеги. Потом прошу высказывать соображения.

И снова смежил веки – посталкогольная апатия навалилась на него, как перина на котенка. Вроде и не помираешь, дышать можно, но и выбраться нет никаких сил…

Когда чтение закончилось, Любарский – заместитель и правая рука начальника МОРа, высокий, худощавый, с седеющими висками, спокойно сказал:

– Дело ясное – ищем адресата. Насколько я помню, среди контактов Ипатьева человека с такими инициалами нет, а имя-отчество редкое, это Иванов Петровичей да Сергеев Александровичей у нас полно, а Геннадия Иннокентьевича найти, я думаю, сможем. Проверим, кто из историков сотрудничает с РПЦ, поднимем адресные базы, сделаем запрос в Центральный информаторий… Причем искать нужно и среди живых, и среди мертвых. Если хозяин Черного киллера заинтересован в уничтожении улик, связанных с научной деятельностью Ипатьева, то Геннадий Иннокентьевич в списке на устранение – номер один.

– На-ж-вца-б-п-пловить! – Яна мечтательно закатила глаза.

– Мне покоя не дает один момент, – подал голос кряжистый Доронин, которого в отделе звали «человек с лицом гориллы».

– Что, Леня? Говори… – Громыко с усилием выпрямился и облокотился на стол.

– Наш друг, «чекист» этот самый – профи, каких поискать. Не мог он просто так, по рассеянности письмо это потерять. Не верю я в такие случайности!

– Всякая случайность, как известно, – всего лишь частный случай закономерности… – нудным голосом сказал Любарский. Помолчал и продолжил: – Но в самом деле, потеря Черным киллером письма – это само по себе очень странно. А если это – обманка?

– Как-у-з-йца, л-жный-след! – Яна изобразила пальцами убегающего по полировке стола куда-то в сторону зайчика. – Но-д-р-ргих-заце-пк-нет!

– Ага, вы мне еще стихи тут начните сочинять! – не выдержал Громыко. – Сам знаю, что все это хреново выглядит и еще ху… хреновее пахнет. Но кроме Геннадия Иннокентьевича, нету у нас ничего, а через месяц с лишним мне начальству на стол нужно результаты положить. Ре-зуль-та-ты! Ясно вам? Поэтому берите всех, задействуйте все каналы, подключайте кого угодно, хоть Администрацию президента, но чтобы через три дня этот самый Геннадий Иннокентьевич был вычислен. Все, идите, работайте…

Как и предполагал Любарский, найти человека, которому погибший Ипатьев писал перед смертью, оказалось не так уж и сложно – достаточно было внимательно изучить выданные из Центрального информатория МВД списки людей, профессионально занимающихся историей.