Марина Дяченко - Привратник

– Твоя собака? – спросила другая молодка, тоже румяная, но с россыпью веснушек по всему лицу. – Ух и здоровая, ужас!

Руал покачал головой:

– Прибилась…

Первая молодица покончила со своим бубликом и извлекла откуда-то горсть жаренных орешков. Щелкая орешки, спросила неспешно:

– Ну, что нового?

– Где? – не понял Руал.

– В мире… Ты ведь странник?

– Странник, – ответил Ильмарранен, подумав.

– Ну, чего видел?

Руал соображал непривычно медленно, туго. Мучительно потерев переносицу, он выдавил наконец из себя:

– Везде люди… И жизнь тоже… Везде…

Молодицы потеряли к нему интерес.

Руал сидел и с горечью пытался вспомнить хоть одну из своих прежних цветистых речей, способных заворожить слушателей на долгие часы. По деревянному ободу колеса полз зеленый клоп-черепашка.

На телегу, под которой они расположились, кто-то грохнул пустую бочку. Сверху посыпалась пыль и отдельные соломинки, молодицы в один голос разругались, им ответил густой добродушный бас. Ильмарранен понимал, что пора уходить.

– Слышь, ты, странник, – спросила вдруг чернявая, – а что про оборотня слыхать, не знаешь?

Руал удивился:

– Про оборотня?

Чернявая всплеснула руками:

– Глянь, вся округа про оборотня говорит, а этот глаза разинул!

– Ну, оборотень, волчище такой! – снисходительно объяснила рябая. – То человек он, и не отличишь, а то волк здоровый, людей жрет. Десятерых уже загрыз, и не выследить.

В этот момент обладатель густого баса грохнул на телегу вторую бочку, похоже, наполовину полную.

Чернявая, искусно ругаясь, вылезла наружу. Руал кивнул рябой и выбрался тоже. Поджидавший его пес вскочил и завилял хвостом.

– Вот пристал, – сказал ему Ильмарранен.

Базар жил своей горластой, пестрой, неугомонной жизнью. В загонах для скота исступленно блеяли овцы, покорные крестьянские кони погружали морды в висевшие у них на шее мешки с овсом, тускло поблескивала снулая рыба на скользких от чешуи прилавках. Руал искал, где бы подработать еще. Пес не отставал ни на шаг, пока толчея не занесла обоих в глубину мясных рядов.

Здесь случилось маленькое приключение – из гущи кровавого царства мясников явилась вдруг свора огромных, требухой откормленных собак. Руалов пес издал что-то вроде «Ах!» и сел на хвост, будто у него подкосились ноги. В следующую секунду свора, подняв непереносимый для уха гвалт, ринулась на чужака в атаку, сразу перешедшую в погоню.

Руал остался стоять на месте, беспомощно оглядываясь, бессильный что-либо предпринять. Лай и визг стремительно отдалились, потом ненадолго приблизились снова, потом растворились в базарной многоголосице.

Ильмарранен почувствовал себя невозможно, непереносимо одиноким. Глухо стучали топоры мясников о колоды для разделки туш.

– Не стой на проходе, разиня!

Руала сильно оттолкнули в сторону; стараясь удержаться на ногах, он ударился о чью-то спину. Обладатель спины покачнулся, но устоял. Ильмарранен ухватился за деревянную стойку, удерживающую лоскутный навес.

– Извините… – пробормотал Руал.

Человек, которого он толкнул, был худощав, невысок и одеждой более похож на горожанина, чем на жителя села. Сейчас на его тонком смуглом лице лежала цветастая тень от навеса, в тени приветливо зеленели узкие ироничные глаза.

– Ничего, – отозвался незнакомец негромко, – бывает.

Ильмарранен, продолжавший его разглядывать, смутился и опустил взгляд.

Откуда-то явился хозяин навеса, прикрикнул на обоих:

– А ну, давай, не загораживай товар!

Незнакомец усмехнулся снисходительно и отошел. Руал, сам не зная зачем, отошел следом.

– Нездешний? – спросил его незнакомец.

– Вроде… странник, – отозвался Ильмарранен.

Тот покивал.

– Вы будто тоже… не отсюда, – после паузы предположил Руал.

– Я коммерсант, – охотно сообщил незнакомец, – путешествую, прицениваюсь…

Они медленно шли между рядами. Солнце стояло в зените, базар безумствовал.

– Изобилие, – сказал коммерсант. – Но не хватает той экзотики, которая так мила сердцу аристократа. Как вы думаете?

Руал пожал плечами.

– Свен, – представился торговец и протянул Руалу узкую ладонь. Ильмарранен механически ее пожал, потом вспомнил, что надо представиться в ответ:

– Руал.

– Я северный человек, Руал, – продолжал неспешно Свен, – эта степь богата, но монотонна… Вы не хотели бы присесть?

Они устроились на каких-то мешках в тени крохотного дощатого сарая, служившего складом. Этой же тенью воспользовались двое девчонок-подростков, обе с корзинками и с пестрыми платками на головах.

– Вы, кажется, тоже пришли с севера, – предположил Свен, с удовольствием вытягивая усталые ноги. – Вы должны меня понимать. Я скучаю по лесу, клубкам корней, заросшим оврагам, непроходимым орешникам, лесным озерам… Здесь сухо и скучно. Степь, как блудница, равнодушно стелется под любой из трех сотен ветров…

– И негде спрятаться, – сказал Руал.

– Вот-вот! – с воодушевлением воскликнул его собеседник. – Именно!

Пристроившиеся рядом на мешках девчонки оживленно болтали; раз или два до ушей Руала долетело громко сказанное слово «оборотень». Он прислушался.

– Десять человек уже загрыз…

– Да пусть меня медом мажут, а я одна через поле не пойду!

– И я не пойду…

Свен заметил, что Руал слушает беседу девчонок, усмехнулся:

– Это они о чем?

– Об оборотне, – сказал Ильмарранен. – Вроде у них тут все оборотня боятся.

Свен пожал плечами, всем своим видом выражая недоумение по поводу столь незначительных и странных проблем:

– Они, видите ли, боятся оборотня… Им плевать на жару, на пыль, на солнце, у них по одному дереву на поселок и по одному колодцу на деревню, да и тот сухой… Оборотень!

И Свен извлек из-за пазухи флягу. Ильмарранен инстинктивно сглотнул.

– Пейте, Руал, – радушно предложил Свен, протягивая воду собеседнику.

Ильмарранен попытался отказаться, но Свен вложил флягу прямо в протестующе поднятую руку. Руал не устоял и прижался губами к горлышку. Острое наслаждение от прохладной свежей жидкости, струящейся по горлу, на несколько мгновений парализовало его, притупило мысли и подчинило волю. Завороженный счастьем утоления жажды, он чуть не выпил все до дна.

– Светлое небо, – пробормотал он, возвращая флягу. – Я, кажется, оставил слишком мало…

Свен не рассердился и не огорчился:

– Ничего… Мне хватит.

И он приложил флягу к губам.

Пронзительный женский визг, донесшийся от противоположной стороны сарайчика, заставил его поперхнуться. Девчонки, пристроившиеся рядом на мешках, вскочили, будто ужаленные. Шум базара на мгновение притих, чтобы через секунду разразиться тревогой и недоумением.