Дмитрий Колотилин - "Завтра Война" (СИ)

- Да так.

- Ага, мы так и подумали, мол, решил просто так побегать. Не хочешь, не говори.

- Деревня! – донеслось издали, где шёл передовой отряд.

Первое, что пришло в голову, когда я увидел окраину– здесь побывали немцы. Видимо, в памяти сработал рубильник восприятия, появившийся в моем подсознании, когда я смотрел фильмы о Великой Отечественной, попутно просматривая фотографии того времени сначала будучи школьником, позже попросту ради собственного интереса.

Были времена, когда я интересовался тем или иным периодом, пытаясь найти аналогии с нынешним временем или же оправдания тому, что происходило вокруг. Ведь когда-то люди говорили «лишь бы не было войны», терпя невзгоды и лишения, какие обрушились на них в послевоенное время, и так те жили в дальнейшем, став пенсионерами, вынужденными выживать на мизерные пенсии. И вот все это вспыхнуло яркой вспышкой воспоминаний, когда деревня предстала перед нами разорённым пепелищем.

Ни единого дома, ни единой ограды, только головёшки среди кострищ на месте построек. Все подчистую выгорело дотла, лишь черные от копоти печные трубы возвышались над выжженной землёй. И вокруг лишь свинцовый воздух, будто бы душащий изнутри.

- Плохое место, проклятое, - басовито пробурчал гном, зачем-то выставив щит и подготовив свой молот: - Уходить отсюда надо, беду накличем.

- Все погибли, - произнёс Борислав, оглядывая пепелища, пока мы шли по улице к центру деревни: - Ни одного не взяли, все сгинули, но не дались.

- Не дались кому?

- Ворогам. Деревню только поставили, частокол не успели поднять, вот и не удержали.

- И они сами подожгли себя?

- Выходит, что так, - проговорил Емельян, остановившись возле одного из пепелищ и с мрачным взглядом вглядываясь: - Или же их подожгли, но те не вышли из домов.

- Здесь дома ставили, аки тверди, - продолжил Борислав: - Сруб толстый и тяжёлый, окон нет, лишь щели возле крыш, двери тяжёлые воротные. Каждый дом аки крепость, не войти свободно, вот и могли их поджечь. Или они сами себя, если увидали, что спасения не видать.

- И зачем себя же?

- Чтобы в полон не попасть, видимо, те, кто пришли в деревню, не особливо понравились.

- Полагаешь, нежить?

- Может и она. Кто теперь узнает?

- Судя по следам, - произнёс один из воинов, присевший возле: -Нежить.

- Почему так решил?

- Следы неправильные, да и вместе людские и звериные.

- Тогда, вполне возможно, что пришли огоньки, попытались захватить, но сами же и подожгли дворы, они же вон как горят.

- Вероятно, так и было.

- Сергей, что делать будем? Люди устали, но место гнетущее.

- Выбора у нас нет, - произношу, тяжело вздохнув: - Соберите все останки, что найдёте, вместе с головёшками, что сгореть ещё могут, ну и хвороста. Сделаем погребение и разместимся в центре деревни, все равно забирать её надо.

Люди принялись расчищать пепелища, бережно вынимая останки и при этом не забыв выставить охранение, усиленное волками. На некоторое время очистилось, чем не прильнул воспользоваться лунный свет, прогоняя сумрак, и мерцающие снежинки закружились в хороводе, падая вниз, чтобы застелить все белым одеялом. Кажется, воздух стал мягче, исчезло гнетущее доселе, и даже люди перестали быть настороженными, продолжая собирать погребальный костёр и укладывать завёрнутые в невесть откуда взявшуюся материю.

Меж тем посреди деревни появилось несколько походных палаток, в центре стояла главная, над которой сиротливо висел Алый Коловрат или Ладенец, кому как больше нравится именовать, но смысл един. Внутри швея по моему заказу вышила секиру и молот, на которых красовались волк и медведь. Заметив трепещущее на ветру знамя, все реагировали по-разному. Кто-то стоял некоторое время, кто-то морщился, что-то обдумывая или вспоминая, кто-то кивал и продолжал заниматься делами, но негатива не было. Я же не требовал от них ничего, не повод, да и каждый вправе иметь своё мнение, позже выскажут и сами решат, подходит им или нет.

Пламя костра вспыхнуло, стремительно растекаясь по хворосту и освещая ночной лагерь. Люди и гномы стояли вокруг и молча наблюдали за погребением, сняв шлема. Никто ничего не говорил, лишь молчаливо наблюдая за кострищем, довершавшим некогда начатое. А я размышлял, что это нужно было сделать не для мёртвых, но для живых, ибо они должны видеть, что и с ними в случае гибели невозвратной обязательно обойдутся надлежаще, предав пламени.

Вдруг голос Емельяна разнося по округе, и та, будто бы слушая и внемля, словно притаилась, а сажа пепелища устремилась к пламени, принимающем её:

Се сва оне ыде

А тужде отроще одьверзещеши врата ониа.

А вейдеши в онъ - то бо есе красен Ирий,

А тамо Ра-река тенце,

Якова оделяшещеть Сверьгу одо Яве.

А Ченслобог ученсте дне нашиа

А рещет богови ченсла сва.

А быте дне сварзеню

Ниже быте ноще.

А усекнуте ты,

Бо се есе - явски.

А сыи есте во дне божстем,

А в носще никий есь,

Иножде бог Дид- Дуб-Сноп наш...

Пламя озарилось белёсым светом, прогоняющим ночную темноту до самого горизонта, и из него принялись выходить призрачные фигуры. Мужчины, женщины, дети, все молоды и здоровы, все держались друг за друга, прижимая малых и близких. На лицах радость, они глядели на стоявших вокруг кострища и улыбались, спустя мгновение поклонившись до земли и беззвучно запев.

Вдруг за спинами призраков появились врата, распахнувшиеся и открывшие путь в Навь, откуда вышла черноволосая женщина, миловидно улыбаясь и, найдя взглядом меня, слегка кивнув, а кольцо на безымянном пальце слегка нагрелось, и по телу потекли струйки силы, проникающей в каждую частицу тела и сущности. Призраки дружно обернулись и пошли через врата, махая руками на прощание, и как только последний зашёл, ворота закрылись, а пламя костра приняло прежнее состояние, дожигая оставшиеся угли.

- Вот это да, - произнёс кто-то, стоявший рядом.

- И не говори, - согласился с ним сосед.

Как только кострище иссякло, сразу же усилившиеся порывы ветра подхватили пепел, унося его по миру прочь, окончательно очищая деревню. Я вышел в центр деревенской площади и принялся произносить, как прежде, объявляя окружающие земли своими по праву и присоединяя их обратно к Североси. И земля отозвалась, вбирая в себя прежние следы, снег тут же устремился залатывать плеши, и повеяло теплом родного дома. Тут же позади меня раздался хлопок активации портальной арки и послышались тяжёлые, но спокойные шаги.