Дмитрий Колотилин - "Завтра Война" (СИ)

Клин оборотней, перепрыгивая через соратников, ворвался, вгрызаясь в пылающую нежить и ослабляя натиск на войско, получившее возможность восстановиться. Два пламени встретились, смешиваясь в единый ураган бедствия, охватившего всю округу. Гром приказов смешивался с раскатами взрывов, треском молний и звоном металла, хаос сражения поглотил все и вся.

Опьянение бурлящим адреналином погружало все глубже, окончательно одурманивая сознание и давая волю безнаказанности налившемуся силой телу, жаждущему лишь рвать и истязать, покуда не наступит насыщение смертями. Пусть подъятые однажды уже умерли, но и сейчас, погибая, их тела отдают частицы прежних сущностей, тут же принимающихся истаивать. Белёсые всполохи освобождённых обрывков срывались с тлеющих тел, стремясь отлететь подальше, их чистое сияние завораживало, и руки сами тянулись, чтобы схватить словно бабочку, так неосторожно порхающую перед лицом. И таких бабочек вокруг с каждой минутой появлялось все больше, пока те, мерцая не истаивали окончательно.

Гул сражения стих, когда последнее изрубленное тело, обмякнув, упало на почерневший вытоптанный снег, окончательно рассыпаясь прахом. Уставшие воины не опустили оружия, продолжая озираться по сторонам, не нахлынет ли очередная волна из необычной нежити. Но в этот раз никто не напал ни через минуту, ни через десять, и все облегчённо вздохнули, поздравляя друг друга с победой. Лишь я продолжал стоять посреди поля брани, молчаливо глядя в темноту ночи, откуда пришли Пылающие Мертвецы, а внутри меня зарождался новый голод, не позволяя отдохнуть от прежнего, кажется, насытившегося теми частицами, что я сумел поймать и поглотить. Я стоял и смотрел, пытаясь разобраться в себе, выявив ту самую сакральную частицу, что некогда проникла в меня и, затаившись, выросла настолько, что теперь способна диктовать свои условия.

«Убийца Богов, проклятый фламберг, не уж-то ты сумел-таки передать своё сознание, соединившееся с моим? Или же это я сам, перешагнувший на следующую ступень развития по ветви Смерти, перестав быть Палачом и став Ловцом Смерти?»

- Огнеслав, - голос верного друга кузнеца окликнул меня.

- Слушаю.

- Здесь остановимся на ночлег? Дружина устала.

- Нет, здесь не будем, пройдём чуть дальше. Кажется, тут неподалёку деревня должна быть.

- Должна.

- Вот до неё и идём.

- Тогда выдвигаемся?

- Да.

- Славная битва была, - произнёс Борислав, после чего развернувшись и пойдя к остальным, громко передавая то, что я сказал.

- Славная, - повторил я шёпотом, пытаясь вслушаться в собственный голос и эти слова.

Дружина шла в ночи, делясь впечатлениями, каждый стремился похвастаться, как обычно и бывает меж соратников, да и столь бурное обсуждение по-своему излечивает, снимая мандраж и шок от произошедшего. Люди не закрепощаются, а выплёскивают накопившееся, облегчая собственное сознание, перешагивая через яму, угодив в которую, побывавший на войне, рискует заработать посттравматический синдром, из-за которого многие ветераны начинают орать по ночам и срываться на близких.

Мне вспомнилось сейчас многое: отрывки из воспоминаний тех самых ветеранов, с которыми некогда пообщался, отрывки из документальных сюжетов, слова героев фильмов о войне. И я вспомнил, от чего большинство из этих людей пило, причём, бывало так, что вполне с виду нормальные люди внезапно срывались и уходили в затяжные запои, из которых не могли выбраться даже через неделю. И я помню, почему те пили, вспомнился даже герой из фильма об Афганистане, когда его спросили, что тот будет делать, вернувшись домой. Он сказал просто «Буду пить» и на вопрос «А потом», вновь просто ответил «Снова буду пить и потом буду пить, и так до тех пор, пока все это не забуду. А после встану, умоюсь и начну жить заново» …

- Сергей, - голос Воислава выбил меня из размышлений: - Ты зачем бросился в бой?

- Это ты сейчас мне предъявить собираешься? – не знаю, как выглядело моё лицо со стороны, но Василий несколько оторопел.

- Я хочу узнать, зачем ты бросился, ломая строй?

- Я почувствовал, что должен был помочь своим людям.

- Ты чуть не подставил своих людей.

- И как?

- Очень просто, оголив тылы и принудив переключить все внимание на тебя и твоих оборотней и волков, ворвавшихся в самую задницу, игнорируя все инструкции. И остальным пришлось рисковать собой, чтобы прикрыть и помочь.

- Никто не рисковал, мы бессмертны.

- Это ничего не меняет. Есть определённый порядок, выработанная тактика боя, чёткие инструкции и задачи для каждого. Мы бы и так победили, постепенно выбивая одного за другим. А твоя выходка чуть не стоила нам первых потерь, Сергей, нельзя так бесшабашно бросаться, тебе пора думать не о себе, но о людях. Ты для них символ, икона, гарант их новой жизни и свободы.

- А как же громкие «впереди на белом коне», «во главе воинства», «собственным примером», «за командиром на врага»?

- Все это лишь громкие слова, каким в пору быть лишь в фильмах и книгах. В реальности во время войны никто командирами не рискует, стремясь сокрыть их от глаз врага. И тем более главами государств, ведь любой из них, пусть даже офицер, только пришедший из учебки, первичная цель. Ведь убрав такого, можно обезглавить войско. А если убрать тебя, то обезглавится целое государство. Ты об этом подумал?

- Думал, но все равно, я должен быть вместе с остальными и сражаться плечом к плечу.

- Ты должен стоять в тылу, дабы мы чувствовали, что за нашими спинами сила, и враг не сможет зайти сзади и внезапно атаковать. Подожди, дай я скажу, после ты уже скажешь. Пойми, главное, что ты более не сам по себе, и мы с тобой не ради веселья. Да и как я погляжу в глаза своей сестры, когда скажу, что отец моего племянника погиб, потому что я не смог его защитить? Тем более, что ты сам на себе почувствовал, что мы не бессмертны настолько, чтобы рисковать по полной.

- Серёг! – появившийся рядом Ворон подскочил: - Ты что? Папкой скоро будешь?!!

- А он что ещё не в курсе? – киваю на Леху.

- Эх, - Воислав вздыхает: - Теперь все будут в курсе. Ворона быстро растреплет.

- Э-э-э, я – могила.

- Ага. Ну что, Серёг, я тебя убедил?

- Я подумаю над вашим предложением, товарищ Жуков, - произношу, шутливо пытаясь изобразить вождя прошедшей эпохи.

- Подумай, хорошенько подумай. И это, чего это ты там скакал, метался по полю, будто бы ловил мошек?

- Да так.

- Ага, мы так и подумали, мол, решил просто так побегать. Не хочешь, не говори.

- Деревня! – донеслось издали, где шёл передовой отряд.

Первое, что пришло в голову, когда я увидел окраину– здесь побывали немцы. Видимо, в памяти сработал рубильник восприятия, появившийся в моем подсознании, когда я смотрел фильмы о Великой Отечественной, попутно просматривая фотографии того времени сначала будучи школьником, позже попросту ради собственного интереса.