Вадим Панов - Праймашина

Что, в свою очередь, позволит Датосу отправиться на долгожданный и давно заслуженный покой.

– Обстоятельства смерти Сотрапезника были определены стражей вольного города Фихтер, где Безвариат жил последние годы, – хрипло произнес ментор. – После этого леди Кобрин, которая высоко ценила Сотрапезника, поклялась отомстить его убийце. И, как видите, сдержала слово.

Ханс выглядел растерянным, и потому старый лорд решил его поддержать. Сомнения сомнениями, но официальные бумаги – это серьезно, именно они, Чудь их задери, имеют вес, а не взятые с потолка вопросы. Пусть сын поймет силу имперской бюрократии: чем раньше это случится, тем лучше.

– Все правильно, Карлос, – произнес Датос. – Лашар представил все бумаги, в том числе – письмо имперского прокурора Фихтера.

Но сдаваться юноша не собирался. Во-первых, он был упрям, а во-вторых, не желал оставлять последнее слово за ментором.

– Почему леди Кобрин решила мстить за Безвариата?

– Она высоко ценила Сотрапезника.

– Ну и что? Отец высоко ценит замки, поставленные Изотермом Любой-Ключ, но если завтра мастера убьют в пьяной драке, вряд ли мы отправим Героев мстить за его смерть.

И снова – в точку.

– Это так, – с улыбкой подтвердил Датос.

У Ханса широко раздулись ноздри, он сдерживался из последних сил, но все-таки сдерживался. Понимал, что нет у него прав ответить так, как щенок заслуживает, и понимание это было унизительным.

– Ходят слухи, что леди Кобрин была близко знакома с Безвариатом, – произнес наконец ментор, голосом выделив слово «близко». – И еще говорят, что Сотрапезник уехал из столицы в Фихтер, чтобы быть ближе к Кобургу и леди Кобрин.

– Она спала с Сотрапезником? – изумился Карлос.

– Почему нет?

– Такая связь могла запятнать ее репутацию.

– Леди Кобрин может позволить себе многое, – пожал плечами Ханс. Он сумел взять себя в руки и – продолжил разговор в своей обычной, спокойной и рассудительной манере. – К тому же Безвариат был не «кем-нибудь», а выдающимся ученым, легендой доктов, которого привечал сам император. Безвариат Сотрапезник – почетный президент Ученого Совета…

– Отец? – Во время всех серьезных разговоров, которые пытался вести Карлос, всегда возникал этот момент: негромкое обращение «Отец?» и быстрый взгляд на лорда. Карлос еще не был готов к полной самостоятельности, ему требовались советы и поддержка. – Леди Кобрин действительно может позволить себе многое?

Из того, что говорил ментор, Карлос выделил главное. Догадался, что это главное, что говоря «многое», Ханс имел в виду не только интрижку с ученым, и теперь хотел знать больше. Карлос еще не знал, для чего ему понадобилась эта информация, но чувствовал, что вседозволенность леди Кобрин связана с последними словами Стеклодува. С тайной, которую скрывал ученик Безвариата Сотрапезника. С тайной, из-за которой он погиб. И, возможно, из-за которой погиб сам Сотрапезник.

«Праймашина…»

– Ты хочешь знать о леди Кобрин?

– Да.

«Растет мой мальчик, быстро растет! Кажется, он начал понимать, что решения необходимо принимать, обладая полной информацией».

Датос улыбнулся:

– Буквально перед твоим приходом, сын, мы с Хансом говорили о политической ситуации в стране.

– Мы находимся в самом центре Пущи, – хмыкнул юноша. – Какое нам дело до политической ситуации? Пусть у императора голова болит. – Покосился на ментора и добавил: – Чтоб его правление продлилось вечно.

Ханс важно кивнул, принимая обязательное выражение почтения. А вот Датоса пренебрежение сына покоробило:

– Тебе все равно, что происходит в стране?

Этот вопрос Карлос слышал не в первый раз и давно придумал универсальный ответ:

– Разве мы можем повлиять на происходящее? Решения принимаются в столице самим императором Паулем, да продлится его правление вечно, и безмозглыми придворными, которым кажется, что они ведут доктов.

– Каждый из нас способен повлиять на происходящее, Карлос, – жарко ответил Датос. – Особенно – лорды. В Пуще мы находимся или в горах, большое у нас владение или едва заметное, мы все несем ответственность за государство. Мы управляем людьми и должны заботиться о том, чтобы жизнь в империи с каждым днем становилась лучше. На нашу долю и так выпали тяжкие испытания: катаклизм, появление Чуди, война… Эра Прайма жестока к нам, подкидывает одну проблему за другой, и нужно понимать, что поодиночке мы не выживем, если о стране будет думать только император, адорнийцы возьмут нас голыми руками.

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь?

Карлос хотел послушать о леди Кобрин, а вместо этого влип в опостылевшие рассуждения об адорнийской угрозе. Тоже интересная тема, если вдуматься: рассказы о Войне за Туманную Рощу юноша слушал с огромным интересом, но к угрозе со стороны южан относился с большим скепсисом. Главным адорнийским образом для него была красавица Нафана, которая по определению могла предложить лишь удовольствия, и ничего более.

– Не понимаешь, так я тебе объясню.

Лорд Датос подошел к большой карте, занимавшей южную стену кабинета, и глубоко вздохнул, обдумывая, с чего начать речь. Ментор Ханс прислонился к книжному шкафу и в очередной раз вознес хвалу своей уникальной способности дремать, сохраняя на лице выражение глубочайшего интереса.

– Как ты знаешь, сын, из Войны за Туманную Рощу наша страна вышла мощной и единой. Имперская власть была главной силой победы, поражение адорнийцев во многом объяснялось разобщенностью южан…

– Я читал об этом, – сообщил Карлос.

– А я в этом участвовал, – напомнил Датос.

– Жаль, что я не успел.

– Война не такое уж веселое занятие, как может показаться, сын, – строго произнес лорд. – Поверь, я с гораздо большим удовольствием занимаюсь повседневными делами Гридии.

– А как же слава?

– Слава не способна накормить, не может вспахать поле, не создаст машину…

«Праймашина…»

– Но мы отвлеклись. – Датос потер подбородок. – После победы никто не оспаривал власть императора, однако время шло, жестокость адорнийцев стиралась из памяти, мы убедили себя в том, что южане нам больше не страшны, и потеряли бдительность. Тем более, пока на границе стоял Обелиск Перемирия… Мы стали спесивыми и самодовольными, а прайм и Герои, которые есть теперь у каждого лорда, только усилили эти мерзкие качества.

– Это еще почему?

– Потому что даже слабый Герой способен победить несколько десятков солдат. Роль обычной армии уменьшилась, а Герои подчиняются не столько императору, сколько лордам, и этот факт делает владетелей еще более спесивыми.

– Дураков делает.

– К сожалению – всех. Лорды видят, что их власть держится на прайме…