Вера Камша - Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

Прискакал порученец. Лионель – маршал Талига выслушал, велел передать Хейлу свое одобрение и требование развивать успех и вновь стал принцем дриксов.

Лионель-Фридрих был в ярости, ведь он предусмотрел все! Еще вчера к мосту у Ор-Гаролис отправился сильный разъезд. Три сотни, а может, все пять! Пришел доклад, что все спокойно, да и кто мог там болтаться, кроме каданских трусов? Утром армия выступила. Вовремя, слаженно. Каждый генерал, да что там, каждый полковник имел подробнейший ордер. По всем расчетам, сразу после полудня основные силы должны были начать переправу. Все шло, как задумано, и тут – гонец. Командир арьергарда доносит, что их разъезд обстрелян на близлежащих холмах. Бред! Никаких врагов здесь нет и быть не может. Каданцы на такую дерзость никогда не осмелятся, Ворон в клетке, а северная армия Талига тупо ползет к Бергмарк.

Фрошеры ждут привычной весенней войны, им и в голову не придет обернуться к разбитой Кадане. Нужно быть Неистовым Фридрихом, чтобы отбросить дурацкие договоры, шагнуть в огонь и зажечь факел победы! Тот самый, из поэмы Вильгельма Никкера.

Что ж, ваше высочество, маршал Талига Лионель Савиньяк, в отличие от заклейменных Никкером тугодумов и завистников, от вас не отворачивался. Он вас понял и намерен понимать и впредь! Сейчас вы вне себя. Вы гоните посыльных с приказами, требуете выяснить, что случилось, и приказываете остановиться, но армия уже стоит. Порученцы возвращаются. Вместе со встреченными на полпути гонцами. Они сообщают, что многочисленная конница из-за холмов атакует хвост колонны. Это фрошеры, ваше высочество. Те самые, которых здесь не может быть. Ваши хваленые «крашеные» не успели перестроиться. Бедняги ничего не успели! Знаменитого дриксенского порядка больше нет. Есть растерявшиеся, ничего не понимающие люди, которых вы утром вытащили из палаток и погнали в западню…

Сколько раз вы представляли, как ослепший и оглохший Бруно подпускает врага, а вы, подобно Кэналлийскому Ворону, выхватываете пистолет? Выстрел. Глупый фельдмаршал валится к вашим ногам, вы принимаете командование и ведете армию к победе. Вы не боитесь, что в вас сейчас выстрелят, принц Фридрих? Не боитесь. В вашей личной свите нет и не может быть того, кто рискнет головой ради победы Дриксен. Вы можете спокойно потрясать кулаками.

– Лецке, передайте, чтобы Фажетти не задерживался в холмах. Сэц-Алан здесь?

– Да.

– Позовите.

Забавно, прошло не больше получаса, а жизнь до первых выстрелов словно дымом заволокло. После боя пелена рассеется, и время вновь станет самим собой. Пять минут – для того, чтобы выпить бокал, а не прикончить пару себе подобных…

– Господин маршал! Теньент Сэц-Алан.

– Отправляйтесь к Айхенвальду. Пусть продолжает. Не хуже, чем начал Хейл.

Везде, насколько хватало глаз, шедшие галопом эскадроны втаптывали мечущихся «крашеных» в снег, разворачивались, неслись вдоль колонн, опять поворачивали, продолжая сеять беспорядок. Сопротивления почти не было. Только небольшая часть мушкетеров успела под защиту пик. Льдинки порядка в кипящем котле поражения, они все-таки стреляли! Эти выстрелы, редкие и разрозненные, не могли остановить разогнавшуюся конницу, но выдыхаемый мушкетами дым местами уже затягивал поле боя, мешая разглядеть подробности. Главное, впрочем, сомнений не вызывало – атака почти нигде не застопорилась. Судьба улыбалась Талигу во весь рот, словно Хексберг и Кадана могли искупить Олларию.

– Каково? – требовательно спросил Хейл и, не дожидаясь ответа, признался: – Вам, Давенпорт, повезло. Мне пятьдесят три, но я впервые смотрю на бой с такими удобствами. Внизу будет пожарче, дельце-то не из простых. Отменное дельце!

Чарльз честно поборол зависть и улыбнулся:

– Бэзил… Полковник Хейл свою задачу выполнит.

– С него станется, – кивнул родитель, на мгновенье перестав быть командующим кавалерией. – А вы, капитан…

– Айхенвальд! – почти взвизгнул один из «фульгатов», мужественно отвернувшийся от притягательного зрелища в долине ради дефиле. – Пошел!

Генералу сразу же стало не до капитана и не до воспоминаний. Сдвинув густые рыжеватые брови, Хейл с довольным видом уставился в проход, откуда выплывало знакомое знамя. Вспыхнули алым еще более знакомые оторочки. Гвардейцы! Первыми в бой Савиньяк пустил тех, кого привел с собой, но лучше б гвардия осталась с Фердинандом и Люра достался бы Савиньяку! Всем было бы легче, даже разрубленной гадине. Пуля милосердней кровавой «перевязи», хотя Люра ее и заслужил. А лезущие в Талиг дриксы заслужили бойню!

Зрительную трубу Чарльз давно вернул, но наступающие колонны было видно и невооруженным глазом. Сложись судьба иначе, Чарльз бы тоже шагал в гвардейском строю. Воевал бы, а не глазел. Разрубленный Змей, сколько можно думать про «иначе»?! Ты там, где ты есть. Твое дело – удерживать Хейла, если кавалерия начнет зарываться. Смешно, разве такие зарываются, а зарвавшись, разве слушают капитанов?

Кавалеристы торопились. Они понимали, что отпущенное им время почти истекло. Развернувшись фронтом к Ор-Гаролис, конница продолжала атаку, оставив недостроившиеся каре пехоте, а та наступала. Мерным шагом, в строжайшем порядке, да иного Айхенвальд и не допустил бы!

– Сожалею, господа, – сожаление в голосе Хейла было неподдельным, – но столкновения мы не увидим. Пора догонять наших мальчиков. Не грустите, Давенпорт. Обнажить шпагу вы еще успеете, а вот воспарить над битвой еще разок вам вряд ли скоро удастся.

– Господин генерал, я исполняю свой долг там, где меня поставили!

Внизу громыхнул по-настоящему мощный мушкетный залп, потом второй, и сразу же за ним раздался глухой рев. Начиналась схватка пехоты.

Глава 9

Кадана. Изонийское плоскогорье

400 год К.С. 22-й день Весенних Скал

Если б не егеря-гаунау, первый удар мог прийтись по арьергарду и обозам. Не получилось, арьергард уцелел. Теперь с той стороны следовало ждать ответной атаки, и хорошо бы побыстрее. До того, как Хейл уйдет совсем уж далеко. Возвращать кавалерию без причины, просто чтобы была под рукой, нежелательно.

Савиньяк опер подзорную трубу о колено и обернулся к изрядно подтаявшей свите. Начальник штаба, двое адъютантов, капитан охраны и четверо «фульгатов», вместо того чтоб есть глазами начальство, любовались тем, как Айхенвальд, развивая успех Хейла, со знанием дела давит разобщенные части противника. Зрелище было приятным, только помимо главных сил, с которыми управлялся Айхенвальд, были еще авангард и арьергард. Они в игру пока не вступали.

Взгляд командующего скользнул по разгоряченным, довольным физиономиям, но жизнь адъютантская не есть блаженство вечное.