Галина Гончарова - Волк по имени Зайка (СИ)

Животинка соскочила с кровати и отправилась исследовать углы комнаты. Кажется, лойрио ей пришелся не по душе.

Зая.

Замок мне не понравился. Слишком много камня, мертвого дерева, людей, животных, шума и суеты. Равным образом мне не понравился и его хозяин. Слишком от него веяло…

Когда живое существо видит в тебе свою выгоду — это тоже ощущается. Отец мне рассказывал, как он этим чутьем пользуется, чтобы с людьми торговать. Вот сидит перед ним купец, говорит, что мех плохой, что кругом голод, что спроса нет, да так убедительно, что поневоле поверишь, но запах его кричит совсем об обратном.

Человек смотрит, сколько с тебя можно взять.

У нас, в лесу, такое тоже бывает, но очень редко. И учат у нас таких весьма быстро. Головой в болото до пузырей — и так несколько раз, пока не вылечится. А чуть проявляться начнет — повторить.

Местного вожака так точно не лечили. И зря.

Колин этого не чувствовал а вот я — очень отчетливо. Но что тут можно сделать? Мальчишке надо отлежаться пару дней и лучше на мягком, в тепле и уюте. Он же не оборотень, люди — существа хрупкие, нежные… это нас не всяким поленом перешибешь, а если и попытаешься, то далеко не уйдешь.

Выхода не было, значит, у меня тоже. Можно сбежать, но куда и зачем? Да и мальчишку одного в этом гадючьем гнезде оставлять… кажется я уже понимаю смысл этого выражения. Так еще месяц рядом с Колином пробуду — и вконец очеловечусь.

Бывает…

Комната была большой и пахла застарелой пылью. Тут больше месяца никто не жил, а до того размещалась какая‑нибудь девчонка. Пахло старыми благовониями и ароматическими свечами. В углу нашлось несколько капель засохшей крови. Не на полу, на стене, за драпировкой. Но чья она и откуда?

Леший ее знает. Сейчас и по запаху не скажешь — времени много прошло.

Ну и потайной ход есть, не без того. Даже два. Один за этой самой драпировкой, второй из коридора. Красота!

Не спальня, а постоялый двор! Надо Шакру намекнуть, пусть он эти ходы мебелью задвинет.

Единственное, что меня радовало — это сам Колин. Мальчишка явно не расслаблялся, ждал подвоха и уверенно шел на поправку. Еще бы, я жив–травы в него ввалила — на пять оборотней хватит! Ну и пусть, не жалко. Мы в расчете, он мне жизнь спас, я — ему, а неблагодарность — самое худшее для оборотня. Пусть я даже и позор семьи.

Вот!

А вообще — мне бы в кустики, а куда?

Тяжко зайцу без кустов…

Колин.

Я лежал и смотрел в потолок. Мысли быль не очень веселыми, пока не скрипнула входная дверь.

— Как вас устроили, лойрио Торвальд?

— Благодарю, мне все очень нравится, — вежливо ответил я.

Хозяин расплылся в улыбке.

— Возможно, вы что‑то пожелаете? Я приставлю к вам личного слугу на время вашего пребывания в замке. И распорядился направить лекаря.

— моя признательность не знает границ, — вежливо отозвался я.

— И позвольте представить вам мою жену. Эмилезия, дорогая… Без ее забот замок пришел бы в упадок и попросту рухнул.

Лойрио чуть посторонился.

Вошедшая дама была очаровательна. Восхитительна.

Светлые волосы, большие карие глаза, смотрящие с удивительно невинным выражением, роскошное платье, веер в тонких ручках… про себя я усмехнулся.

Как же, рук она не покладает… Марго, так же, как и Филипп, постоянно крутилась по замку. И нас с собой таскала — мало ли, вдруг на дурах женимся. Так что, сколько дел у хозяйки замка, я мог оценить. С утра и до ночи, кухни, кладовые, скотный двор, крестьяне, слуги…

Тут хозяйственность и не ночевала.

Платье чистенькое, в нем только в зале и сидеть, шелками вышивать, ручки у дамы тоже нежные и белые, волосы уложены прядка к прядке, так за десять минут не сделаешь. Значит, она это с утра. Не надо мне рассказывать про хозяйственность…

Но впечатление дама производила потрясающее. Я бы был поражен, безусловно. Но вспоминая ту лесную незнакомку с золотыми волосами — Эмилезия ей и в подметки не годилась. Та была феей чистоты и красоты, несмотря на отсутствие одежды. Эмилезия же создавала свою красоту сама, как картину. И жизни в ней было столько же.

— Лара Эмилезия, я восхищен. Простите, что не могу встать на колени перед вашей сияющей красотой, но поверьте — тому виной только моя рана.

Эмилезия расплылась в довольной улыбке.

— Что вы, лойрио, я бы не позволила вам так себя утруждать. Пока вы наш гость — все в доме к вашим услугам.

— Лара Эмилезия, ваша доброта, как и гостеприимство вашего мужа, выше всех моих мечтаний. Я буду рад отплатить добром вашему дому.

— вы можете это сделать, — прищурилась лара. Я насторожился — и не зря. — К вам скоро придет лекарь, чтобы осмотреть и перевязать рану. И я просила бы принять вместе с ним еще и двух моих дочерей. Эмилу и Элису. Им пора учиться врачеванию…

Только уроки Марго позволили мне сохранить лицо.

— Лара, но невинные девушки, которые будут осматривать взрослого мужчину… уместно ли это?

— Только вашу рану, лойрио. Только вашу рану.

Я вздохнул. Как бы вывернуться… ага!

— Лара, я был бы счастлив помочь вам, но, к сожалению, я дал обет в храме. Обнаженным меня увидит только моя будущая супруга — и никак иначе.

Это тоже от Марго. Списывай все на свою твердость в вере, мальчик мой — это вечное лекарство от чужой глупости.

Лара запнулась. Видимо, такой поворот оказался для нее неожиданным, а заготовок не было. Я смотрел с откровенной наивностью. Лойрио Каренат тоже замялся на миг — и я смягчил отказ.

— Но я был бы счастлив познакомиться с вашими дочерями… Хотя если они красотой пошли в свою очаровательную мать — мне даже немного страшно. Ведь есть риск получить незаживающую рану — в сердце…

Лара довольно улыбнулась. Каренат тоже выглядел довольным. А я откровенно веселился про себя. Ага, как же…

Учить ухаживать за раненными?

Да любая лайри этому учится чуть ли не с пеленок — это одна из обязанностей хозяйки. Марго учили и она тоже дочерей учила, а то как же! Мало ли что, кто, как, а врачевание — это благородное искусство.

Еще пара минут раскланиваний и меня оставили в покое. Я посмотрел на зайку.

— Как тебе тут, малышка?

Зайчишка негодующе забарабанила лапками по стене. Кажется, ей тут не нравилось.

— А что ты думаешь о наших хозяевах?

Барабанная дробь повторилась, но уже в другом месте.

— Мне они тоже не нравятся.

Барабанная дробь прозвучала весьма грозно.

— Ты на редкость умная зверюшка. Но пожить пару дней мне здесь придется…