Через Великий лес - Катерина Камышина
Под рёбрами у Ская заворочалось что-то колючее, а он стоял, онемев, оглушённый толчками крови в ушах, и смотрел, как из месива вырастает огромная кособокая фигура ростом с амбар. Он видел молотящие руки со скрюченными пальцами и вмятыми в плоть остатками латных перчаток, свешивающуюся набок голову с раззявленным ртом и бессмысленным глазом, обшаривающим мельтешащих под ногами людей. Скай смотрел, как непомерная ручища расшвыривает воинов, как игрушки, не обращая внимания на вонзающиеся в неё клинки. Он смотрел, как огромная ступня накрыла упавшего, и откуда-то из-под неё раздался короткий и страшный визг, похожий на поросячий. Он смотрел, как тень Проклятого накрывает его, и не мог пошевелиться.
— Беги! — услышал он как будто сквозь вату.
Чей-то клинок просвистел у него прямо перед лицом, отрубив два пальца на протянутой исполинской ручище. Кто-то сгрёб Ская за шиворот, как котёнка, и поволок прочь, рыча, и Скай узнал голос Мельгаса. Хват прокричал совсем близко:
— Подрубим ему ноги!
Мимо с криками промчались люди, кто-то задел Ская на бегу. Что-то тяжёлое обдало ветром щёку; Скай запоздало понял, что это был меч ещё одного Проклятого, но Мельгас отвёл его удар и кричит:
— Беги, раай-сар! Беги на восток!
Скай хотел сказать, что не станет отступать, что будет сражаться. Мимо пронёсся Вийнир, неузнаваемый, страшный. Что-то толкнуло Ская с такой силой, что он растянулся на земле и оказался лицом к лицу с Квиаром. Квиар беспомощно разевал рот, точь-в-точь как выброшенная на берег рыба. Это было бы очень смешно, если бы не кровь и пальцы, скребущие землю. И из его живота торчало… и тянулось, и…
Нельзя смотреть, подумал Скай с тошнотой. Нельзя думать. Ему казалось, что он задыхается. Он рванул заколку, отшвырнул плащ Мельгаса, запутался в нём рукой. Кто-то споткнулся о него и упал с громким проклятьем. Нельзя лежать и ничего не делать…
Потом Скай увидел меч. Меч Квиара. Он ему больше не нужен, а мне… Он и тебе не нужен, сказал холодный голосок ему в самое ухо. Ты беспомощный малыш. Ты покойник. Может, и уцелеешь, если прикинешься мёртвым. Если не раздавят в лепёшку. Если…
Он приподнялся на четвереньках и увидел совсем рядом Хермонда. Старик хромал, и в левом бедре у него засел… нож? коготь? Вот он не удержался и упал на одно колено, и тут же Проклятый обрушил на него иззубренный, бревноподобный меч. Хермонд всегда бился двумя клинками и щита не носил, и сейчас тоже принял удар на клинок. Скай отчётливо слышал хруст, не знал только, железо это или кости.
Он схватил меч Квиара за липкую рукоять. На первом шаге споткнулся, но оставшиеся шесть пробежал. Не целясь, не помня ничего из того, чему его учили, воткнул меч Проклятому в бок, всем весом навалился на крестовину. Лезвие заскрежетало и вывороченные кости и застряло. Проклятый потянулся к Скаю свободной лапой, но тут же лапа покатилась прочь по земле, а за ней и уродливая башка. Хват и Эльрит с двух сторон подхватили Хермонда под руки, и кто-то из них крикнул:
— Раай-сар, быстрее!
— Сейчас, только меч вытащу…
Меч застрял, и ему пришлось поднатужиться. Из раны полилась густая чёрная жижа, воняющая тухлятиной, и Ская стошнило. Если бы какому-нибудь Проклятому вздумалось напасть на него сейчас, он и пальцем не сумел бы шевельнуть.
Когда Скай наконец разогнулся, дрожа и вытирая рот, Хермонда рядом уже не было, и вообще никого живого. В траве лежали вперемежку люди — изжёванные, изломанные — и Проклятые — изрубленные на куски, и то, что было изрублено недостаточно, до сих пор шевелилось. Нельзя было шагу ступить, чтобы под сапогом не хлюпнуло. Ская затошнило опять.
Он видел, что Фир-энм-Хайт берёт верх. Проклятых осталась жалкая горстка, и теперь с ними бились по четыре человека сразу.
Все, кроме Колдуна. Колдун бился один на один.
Скай обмер: с посохом-то! Да разве с демоном справишься какой-то кривой палкой!
Скай готов был сорваться с места, но тут что-то схватило его за лодыжку. Он оглянулся, увидел с ужасом безногого Проклятого, волочащего по земле отвалившуюся челюсть. Попытался ударить по гнусной лапе, потерял равновесие и грохнулся. Окровавленный меч вылетел из пальцев.
Поначалу ему было не страшно, только досадно. Он пнул сапогом по лапе Проклятого, по бесформенному лицу, попытался дотянуться до меча. Но всё было бесполезно. Хватка Проклятого делалась всё сильнее, потом к одной безжалостной лапе прибавилась и вторая. Больно стало уже всерьёз.
Он просто оторвёт мне ногу, подумал Скай, мертвея от ужаса. Он не может отгрызть её, поэтому будет тянуть и ломать, пока не оторвёт, как кукольную. Он завопил. Он вырывался, молотил пяткой по впивающимся в лодыжку пальцам, тянулся за мечом — тот был совсем рядом. Но ему делалось больнее и больнее, ему чудился треск коленного сустава, и в конце концов он зажмурился и заплакал.
Что-то клацнуло, хрустнуло, хватка гнусных пальцев сразу ослабла. Скай увидел сквозь слёзы, как Злыдень, утробно курлыча, отгрызает Проклятому голову тоже.
Колдун, подумал Скай, хватая меч и вскакивая. Держится ли ещё Колдун?
Он держался, хоть и посерел от усталости. В левой руке он держал посох (ни царапины, удивился мельком Скай), а в правой — меч, призрачно-бледный, полупрозрачный, как стрекозиное крыло.
— Колдун! — завопил Скай и бросился к нему.
Колдун только бросил в его сторону:
— Пошёл прочь!
Но мало ли что он там кричит — ясно же, что ему не справиться в одиночку. Колдун защитился от удара Проклятого, от призрачного меча брызнули льдистые искры. Нельзя было упускать момент. Скай замахнулся пошире для удара, но Проклятый не глядя отшвырнул его щитом.
Удар был такой силы, что в голове загудело, как в колоколе. Скай выпустил меч из рук и грохнулся так, что хрустнула шея.
Он попытался сесть, но было непонятно даже, с какой стороны земля. Во рту был привкус железа, было больно дышать, перед глазами всё двоилось, а правый к тому же заливало что-то горячее.
Скай вытер лицо рукавом. Он видел, что Колдун больше не может держать удар, отступает, уворачивается. Он видел, что Проклятый лишился левой руки и щита, но двигается с прежним проворством. Он видел, как Колдун ускользает от удара в сторону, оказывается лицом к Скаю, смотрит на него расширившимися глазами. Он выкрикнул что-то — на Смолкшем Наречии, наверное, с навершия его посоха сорвался чёрный сгусток, маслянистый на вид, и просвистел у
