Через Великий лес - Катерина Камышина
— Но они же выберутся… — начал Скай несмело, но Мельгас одёрнул его:
— Раай-сар.
Колдун опустился на одно колено и коснулся ладонью травы. Опять было похоже, будто он молится, но Скай знал: это он собирается с силами. В следующий миг волна холода накрыла Ская, Мельгаса и ёлайгов, так что он даже вздрогнул от неожиданности. Листья на ближайшей яблоне съёжились, будто побитые заморозком, и яблоки сделались полупрозрачными. В том месте, где рука Колдуна касалась земли, трава побелела от инея, и эта инеистая дорожка бежала прямо к грядкам, где двое Проклятых бессмысленно барахтались, вмёрзнув в лёд.
Вот это да! Если такое может сделать один-единственный колдун, то что же могут двести! Понятно теперь, что все их так боятся…
Только вот было похоже, что Колдуну всё это обходится дорогой ценой. Он стоял, сгорбившись и цепляясь за посох, весь дрожал и лязгал зубами, как в жестоком ознобе. Скай сделал неуверенный шаг к нему, не зная, чем помочь.
— Колдун…
Но тот посмотрел на него с яростью, и лицо у него было… страшное. Такое, что Скаю захотелось отвернуться, как от Проклятых.
— Замолчи, раай-сар, и не мешай ему, — вполголоса велел ему Мельгас, но смотрел он в другую сторону. — Разведчик!
По посадке и сложению Скай издалека узнал Эльрита.
— Они его тоже увидят!
— Нет, — прошелестел стариковски-слабый голос Колдуна. — Я его… накрою. Есть… заклятье…
Мельгас живо обернулся к нему.
— Ему пятнадцать зим. Он мой лучший наездник.
Колдун не ответил. Он закрыл глаза и больше не шевелился, только лицо то и дело искажалось от напряжения.
Эльрит достиг холма на перепуганном ёлайге, сам белый как снег, с огромными от ужаса глазами. Он тоже никогда прежде не видел Проклятых. Эти были его первые.
— Раай-Мельгас, — начал он, но осёкся, и Скай заметил, как прыгает у него челюсть.
— Хермонд привёл войско к холмам-близнецам? — спросил Мельгас, не дожидаясь, пока разведчик справится с собой. — Новых приказов нет? Мы выведем их прямо между холмами?
— Д-да. И ещё командующий Хермонд приказал мне немедленно доставить к нему раай-сара Скаймгерда и… — Эльрит взглянул на Колдуна и тут же отвёл глаза, — и чужеземца… Раай-Хермонд приказал мне без них не возвращаться… но…
Подворье Файгара было слева от него, и он старался даже не поворачивать туда головы. Скай прекрасно знал, о каком «но» он думает.
— Они нас увидят, стоит нам сдвинуться с места, — процедил он сквозь зубы. — Погонятся за нами. Всё получится, как и задумано.
— Нет, — отрезал Мельгас. — Никто не задумывал рисковать твоей жизнью. Нам следует разделиться. Я поеду по дороге, а вы выждете и…
— Не стану я прятаться, пока…
— Замолчите вы оба, — прошипел Колдун, и все испуганно посмотрели на него. — Мы поедем вместе. Мальчишку я накрою заклятьем. Обоих мальчишек.
— Поедем? На чём ты поедешь, на Лерре полетишь?
— Поменьше болтай и садись в седло. Они нас уже заметили.
Скай, обмирая, оглянулся на Проклятых. Трое из них бежали к холму, задрав свои уродливые рожи.
Больше никто ни о чём не спорил. Мельгас, Скай и Эльрит оседлали ёлайгов, Колдун, поведя посохом, заставил землю вздыбиться, приняв форму не то лавки, не то бревна, уселся на неё верхом как ни в чём не бывало и первым помчался вниз с холма. Наколдованный бугор перекатывался под травой, будто забравшаяся под половик кошка.
Всё время, пока они скакали по дороге, не заботясь о том, чтобы беречь силы ёлайгов, Скай не оглядывался, но слышал за спиной и чувствовал костями тяжкий топот. Он не думал о сражении и о том, что бегство позорно. Он хотел только поскорее увидеть знакомые лица, и всё.
Он увидел их, едва перевалили через гребень холма. Шлемы, щиты, копья, кольчуги с железными накладками на груди. Кто-то крикнул лучникам:
— Не стрелять!
Ёлайги, вывалив языки, перешли на шаг, остановились. Колдун спешился вместе со всеми: спрыгнул со своего скакуна, и тот мгновенно ушёл в землю. Мельгас и Эльрит шли от него с двух сторон, и Скай вдруг понял: Колдуна ведут под стражей, а все суеверно отводят от него глаза и складывают охранительный знак.
Потом он понял, что под стражей ведут и его. Позади ряды воинов смыкались, восстанавливая построение. До него долетали обрывки фраз:
— Мельгас жив! Хвала Имлору!
— Ты погляди на раай-сара… Что с ним такое приключилось?
И, чуть тише:
— И мразь чужеземную привели…
Ещё вчера Скай был бы счастлив оказаться здесь. Был бы горд. Боялся бы встречи с Хермондом. Но сейчас ему было всё равно. Что с того, даже если старик и примется вопить и злиться? Пусть. Я готов хоть на всю жизнь остаться ребёнком, не имеющим права слова, и каждый день выслушивать нравоучения Хермонда — пусть только окажется, что Проклятые мне примерещились…
— Что ты здесь делаешь? — было первое, что сказал Хермонд. — Кто выпустил тебя из города, Сурвур?
— Никто. Старый Злыдень испугался колокола, и… нас никто не выпускал.
Ему казалось, что слова теряют смысл, едва слетают с языка. Какая теперь разница, если Проклятые уже здесь…
И они были здесь. Скай слышал по крикам. И видел по посеревшему лицу Хермонда.
— Я буду сражаться. Ты слышал, Хермонд, отец взял с меня слово. Только… дай мне меч.
— Меч?! — рявкнул Хермонд. — Благодари Имлора, что я не высек тебя на глазах у всего войска! Будь у меня время, я бы связал тебя и отвёз в город, как…
— Будь у меня время, я бы посмотрел, как у тебя это получится! Но они уже здесь, дай мне меч, Хермонд!
— Ты ещё ребёнок, — отвечал Хермонд, хмурясь, и это прозвучало куда обиднее криков. — Мельгас, Хват, оставайтесь всё время с ним. Не давайте ему шагу ступить.
Скай не успел больше сказать ни слова — Хермонд был уже далеко, а Хват хмурился на него с высоты своего роста.
— Эх ты, — пробасил он. — Курёныш, а туда же…
Скай вспыхнул от обиды и гнева, но Мельгас велел ему с другой стороны:
— Бери свой щит.
И пока он снимал, путаясь в плаще и ременной петле, щит и прилаживал его на руку, дремотный солнечный день вокруг раскололся. Всё потонуло в оглушительном грохоте и задвигалось. Скай и глазом не успел моргнуть, как прямо перед ним оказалось лязгающее, топочущее,
