Падение владык (СИ) - Ольга Ружникова
— Благодарю вас, — слишком тонкая для мужчины рука изящным жестом приняла бокал. У Гарсии что, легендарная Раса Древних в предках? Или это Ревинтер так привык лицезреть лапищи Алана? — Я могу приступить к докладу?
— Разумеется.
— Монсеньор Ревинтер, князь Всеслав Словеонский и Старградский желает заключить с вами тайный союз.
Что? Кто чего хочет? А Мальзери с Ганном тайного союза не желают? Впрочем, они-то как раз желали. Почти три года назад, чтоб им провалиться! И годам, и шайке Мальзери!
Значит, Всеслав? А почему сразу — гулять так гулять — не Октавиан Мидантийский Леопард? Кстати, ему еще не надоело править за марионеток? На себя корону водрузить не думал? Его род как раз — следующий в очереди. Наравне с Юлианом Гадзаки. Ныне некстати покойным.
Абсолютно серьезны глаза Риккардо. Он не шутит. Что же так припекло Всеслава? И… насколько искренен Гарсия с самого начала? Но это всё — потом…
— Риккардо, я вас внимательно слушаю.
2
Время ползет сонной улиткой. Или давно уже не шевелится — лежит мертвым камнем.
А на душе промозгло и сыро — в ясный летний день. Солнечный. А их осталось не так уж и много. Так долгожданное в замке Тенмар лето клонится к закату.
Алиса никак не отсылает прочих дам, чтобы поговорить с «дорогой Ирэн» наедине. А «дорогую Ирэн» впервые за долгое время чуть не трясет от нетерпения. Мысленно она уже в Лиаре. Но отпроситься нужно официально. Чтобы не жечь сразу все мосты. Еще могут пригодиться.
Вдобавок, сразу два взгляда-кинжала с двух сторон — это уже слишком. Ладно, Гвиневра Тидо — обычная обзавидовавшаяся дура. Муж в открытую гуляет, вот и…
А вот графиня… Что этой-то нужно? Подозревает?
А почему — нет? Существуют же люди, видевшие Ирэн Вегрэ в детстве. И почему бы им не задаться вопросом, часто ли глаза меняют цвет с карего на зеленый?
А если снова явится Риккардо Гарсия, только на сей раз — с солдатами? Отпускная от Алисы уже не понадобится.
Когда-то в Лиаре Ирии Таррент было очень тоскливо. А фальшивая Ирэн Вегрэ каждый миг ждет ареста. И немедленной плахи. Правду говорят: люди не ценят если не счастье, то покой.
Что там, кстати, за шум во дворе? Уже доигралась, дурочка Лиарская? Кончилось твое и так слишком задержавшееся везение?
И сердце бешено заколотилось. А ну-ка успокойся! Умирать тоже нужно с крепкими нервами. Сказано — с крепкими! Старик Тенмар презирал слабаков и трусов, а ты — его племянница.
Ирия медленно обвела взглядом — спокойно! — мерно квохчущих дам. Поправила лезущий из прически непослушный локон (так уже было). Перед казнью волосы завязывают, но казни не будет. С самого Лиара беглянка не расставалась с кинжалом. Сейчас курицам и змеям будет зрелище — память на всю оставшуюся жизнь, страшная сказка для внуков. А Симон Лукко еще и роман напишет.
Вот это сюжетец выйдет! Бывшая мятежница, любовница сначала вожака бунтовщиков, потом — его отца, беглая отцеубийца, скрывавшаяся под чужим именем. Не героиня, а мечта! Хоть невинной жертвой выставляй, хоть коварной злодейкой.
Сама Ирия на таком образе оторвалась бы. Прежняя Ирия. Любимая дочь отца.
Правда, лицезрение трупа придворной дамы — не лучшее зрелище для принцесс в тягости. Но в некоторых случаях — каждый сам за себя.
Размеренные шаги в коридоре — очередные проклятые четкие шаги военных! За Ирией или нет, но это ее последний день во дворце Алисы. Если Ее Высочество не найдет времени поговорить с некой фрейлиной — завтра получит от нее прощальное письмо. С кучей извинений и ссылкой на просьбу Катрин. Можно даже копию письма приложить. Ее стиль Ирия помнит хорошо.
Стук в дверь. Сердце рухнуло со смертельной высоты — в пропасть. В Бездну Вечного Льда и Пламени. Прощальных писем не будет. Ничего уже не будет — кроме в меру красивой смерти.
На пороге — капитан. Свой, ормхеймский.
3
Шумно восторгаются дамы, вымученно улыбается Алиса. Режут воздух черепаховые веера. Раз — взмахнули, дружно!
Эрик Ормхеймский захватил Аравинт и осчастливил этим всех. Столицу, простолюдинов, братца-короля, Регентов, двор Алисы. Все «в восхищении». В поддельном? Да нет. Соланж еще настолько врать не научилась, а улыбка — до ушей. Эвитан выиграл очередную войну. Ура!
Впереди Лютену ожидает прибытие великого героя нашей эпохи. Истинного, а не уже отгулявшего свое Гуго.
Правда, герой задерживается. Надо же наладить вАравинте грабеж… то есть управление. Так что король и Гуго могут погулять еще.
А Ирию Таррент (она же фальшивая Ирэн Вегрэ, фальшивая невеста Анри Тенмара и фальшивая отцеубийца — жаль, в последнее никто не поверит) никто не собирается разоблачать и казнить. Ура!
Улыбайся. Заученно и как можно ослепительнее. Капитан только что принес счастливую весть. Кому какую, а осчастливить умудрился всех.
Но этот день при дворе Алисы — для Ирии точно последний.
— Ирэн! — сладко-сладко.
Надо же — две сразу. Одна другой улыбчивее.
И еще три поодаль. Ждут, над кем посмеяться. Уже пасти растягивают.
Смеяться — над желающими покудахтать курами. Но сначала вдоволь повеселится сама Ирия.
— Что-то ваш илладийский красавец пропал, — лепечет блондинка медово. Под цвет локонов. И под стать имени — Лорелея.
До Полины ей как до луны. А уж если сравнить с сегодняшними страхами…
А дурищу-подпевалу Лорелеи зовут Камилла. Пухленькая и завитая как барашек.
— Тот самый, — подтявкнула она, — что сменил в вашем сердце другого… как его?
— Алана, — любезно подсказала Ирия. — А его самого зовут Риккардо. Вы бы запоминали имена получше. Своих-то кавалеров у вас нет.
— А у вас меняются слишком быстро. Кто станет следующим — словеонец?
— Возможно. Если я так захочу, — ослепительно улыбнулась Ирия. — Не сомневаюсь, вы это заметите первой. А когда станете сморщенной старой девой, сможете вспомнить хоть их всех. Перечисляйте каждую ночь. Перед… сном.
Ирия, ты сошла с ума? Объявляешь себя шлюхой? Ты не в компании Ральфа Тенмара.
— Или вы решили сменить его на слугу? — О, Лорелея опомнилась. — Того, что приходил тогда, Пьера.
У этой с памятью на имена — порядок. В отличие от фамилий.
— Что поделать, ему пришлось зайти. Я же, в отличие от вас, предпочитаю общаться с кучером на людях, а не в собственной спальне.
Долгожданный смех окрестных девиц. Долгожданный — ими. Наконец разобрались, кто здесь жертва, а кого — клевать. Молодцы.
— Что вы себе позволяете⁈ — негодующий вопль взлетел к потолку.
