Двергурим. Бессмертный - Алексей Ткачик
Когремор обернулся на грохот.
- Мор туг, Армагор? – вопросительно протрубил он, и его голос завибрировал оттенком беспокойства.
- Мор туг, родар! – приглушенно донеслось из полузасыпанного провала. – Го труг, Когремор!
- Хар! – каркающее взревел Когремор, вскидывая палицу к небу, и остальные, подхватив его рёв, устремились к стене.
***
Затаив дыхание и до боли сжав челюсти, Дагна смотрел через бойницу в деревянном щите на то, как упал первый гигант. А потом бальгры начали стремительно приближаться разреженной цепью. Камень под ногами дварфа отчетливо задрожал.
- Падайте, вонючий пепел, - процедил Дагна. – Падайте, во имя Зерора!
- Командир? – встревожено обратился к дварфу Ноч.
- Будь проклята эта магарская сосна! – воскликнул Дагна, видя как бальгры невредимо миновали дальние и среднии полосы ловушек, приближаясь к последней. – Опоры не успели прогореть!
- Что делать, командир?!
- Я думаю!
Тем временем раздался громкий крик тысячника.
- Восемьдесят метров! Зажигательными! Бей!
И сотни горящих стрел, оставляя за собой дымные хвосты, ударили по гигантам, застревая в меховых плащах и, крутясь в воздухе, отскакивали от пластин их доспехов.
- Пятьдесят метров! Бей! – надрывался тысячник.
Стрелы летели безостановочно, но причиняли бальграм разве что мелкие неудобства. У двоих все-таки загорелись плащи, но они, будто не замечая этого, уже перехватили чудовищные палицы в обе руки, примеряясь для сокрушительного удара.
- Тридцать метров! – срывая голос, заорал тысячник. – Бей!
Дагна изо всех сил старался унять дрожь и не выдать охватившего его страха. По спине безостановочным ручьем бежал холодный липкий пот. Дварф ошибочно полагал, что после Аусгора уже ничто на свете не сможет его испугать. И так было до этой самой поры. И теперь Дагна боялся. Впервые в жизни ему хотелось бросить все и бежать, куда глаза глядят, только подальше отсюда и забиться в самую глубокую нору, что только можно отыскать. Дагна до дрожи в коленях боялся встретиться лицом к лицу с этими практически неуязвимыми чудовищами, которыми пугали в детстве, кажется, всех дварфов без исключения. Каждый из двергур знал, что означало встретить бальгра по ту сторону Внешних Врат.
Смерть. Неминуемая. Мучительная и страшная.
Дагна повернул голову и устыдился. Рядом замерли, напружинив ноги, готовые ко всему братья О’Тол, посылали стрелу за стрелой собранные и серьезные Фред и Аэсон, твердо стояли, подняв щиты и выставив копья белый как мел Роб и покрасневший от напряжения Олаф. И еще десятки других воинов. А ведь у них не было и десятой части его боевого опыта. Все они готовились принять гибель.
Но ни один не сделал ни шагу назад.
Дварф сжал кулаки и глухо зарычал.
“Не бросать слабых.”
Стряхивая с себя остатки панического ужаса, дварф сорвал со спины молот и могучим ударом выломал в щитах между зубцами широкий проем.
“Не отступать от заветов Зерора.”
- Копье! – рявкнул Дагна, требовательно вытягивая руку назад, неотрывно глядя на уже заносящего для удара палицу бальгра, который был в каком-то десятке метров от него.
Минус был тут как тут, вырвав оружие у ближайшего воина, и в ладонь Дагны легло чуть шершавое, толстое древко.
“Я знаю, как побеждать.”
- Окс двергур! – дварф размахнулся и изо всех сил метнул копье. – Двергур хадад!
”Я даю слово, Кагайн”.
Тускло блеснув в свете факелов, оружие унеслось к бальгру, врезавшись тому между пластин на плече. Исполин гневно затрубил и невольно чуть опустил руку, отчего опускающаяся стальная колонна ударила не сверху вниз, а по касательной, высекая из стены искры, кроша зубцы и навесы. Люди изломанными куклами градом полетели вниз, не удержавшись на ногах. Стена стена мгновенно наполнилась воплями раненых и умирающих солдат.
Бальгр, стоя под градом стрел, не спеша выдернул копье и повернул шлем к стоящему между зубцов дварфу, безошибочно определив направление броска.
- А вот и двергурим, - пророкотал он, вздымая палицу. – Отойди или мне придется огорчить Марзанара.
- Я вызываю тебя, бальгр! – прокричал Дагна, ударив молотом по зубцу, выбив целый фонтан каменной крошки, и прошипел пригнувшимся рядом воинам. – Валите отсюда быстрее! Ну же!
- Я Когремор, владыка Туманных Вершин, - с уханьем рассмеялся гигант. – Ты мне не ровня, двергурим.
Дагна не успел даже шевельнуться, когда палица врезалась в стену метром ниже того места, где он стоял, разбивая вдребезги каменную кладку. От ударной волны дварфа подбросило в воздух, а затем он рухнул вниз прямо на землю перед бальгром. В ушах звенело, а перед глазами плыли разноцветные круги, но Дагна, шатаясь и опираясь на молот, все же сумел подняться.
- Я Дар’Наг, король Дренг-ин-Дара, - проскрежетал он, с трудом выпрямляясь, и вытянул из ножен Рингир, высоко подняв его над головой. – Ты принимаешь мой вызов, Когремор, владыка Туманных Вершин?
Огромный бальгр несколько секунд смотрел на белоснежный аргенитовый клинок, а затем кивнул, уважительно прикладывая кулак к груди.
- Принимаю, король Дренг-ин-Дара. Стена подождет. Кром дор, бальгры!
Глава 10
Гиганты все как один повернулись к своему владыке и, не обращая внимание на обстрел, двинулись к нему.
- Давно я не чуял этого запаха, король Дар’Наг. Клинок в твоей руке пахнет кровью бога, – пророкотал Когремор, когда бальгры окружили место поединка, замерев будто статуи. – Но время богов прошло, потому твое оружие мертво и холодно. Таким же станешь и ты, король Дренг-ин-Дара.
Сказав это, Когремор размахнулся. Дагне показалось, что на него падает само небо. Палица прогудела и рухнула, глубоко погрузившись в землю, в нескольких шагах от едва успевшего отскочить дварфа, но ударная волна чудовищной мощи вновь сбила его с ног. Однако на этот раз Дагна был готов и, сделав перекат, вскочил, но только для того, чтобы опять распластаться на земле, успев за миг до того, как над ним пролетела стальная колонна, окатив дварфа волной теплого воздуха.
Уворачиваясь и прыгая, падая и перекатываясь, Дагна пораженно глядел за порхающим в руках бальгра осколком еще одной ожившей легенды.
На заре времен из плоти падающих с небес Титанов, сраженных богами в великой битве, появились кипящие озера первородного железа. Озера, наполненные остатками мощи погибших хозяев, кипели многие эпохи, сжигая землю и раскалывая камни. Потом наступила тысячелетняя зима, и жар на их поверхности
