Ведьмы Алистера (СИ) - Дарья Шатил
Мадам Рудбриг бросила едва уловимый косой взгляд на Мегги, намекая, что не стоит продолжать данный разговор при ней.
— Наверное, решил покататься, — предположила Мегги.
— Безусловно, — поддержала её Мадам Рудбриг. — В молодости Алистер очень любил ездить на машине. Одно время даже увлекался мотоциклами, но, когда ваша мать об этом прознала, ему пришлось отказаться от них. Как сейчас помню, какую она тогда истерику закатила. Терра как раз была беременна Мартой, и у Алистера не было выбора, кроме как согласиться продать тот… как же он его называл? Ох, совсем из головы вылетело… такое чудное название было…
Марта откинулась на спинку стула, никак не комментируя воспоминания. Бабушка наглядно дала понять, что даже если она что-то и знает, то точно ничего не скажет при сестре. А значит, продолжать разговор было бессмысленно.
Марта посмотрела в окно; тяжёлое осеннее небо нависало над опустевшим маминым садом. Когда-то вид из кухонного окна был поистине чарующим: обилие зелени и яркие пятна цветов. Летом створки окон всегда были распахнуты настежь, и кухня наполнялась сочным ароматом солнца и цветущей зелени. Раньше их дом жил. А что теперь? Сейчас это лишь жалкий отголосок прежнего места, где временами стало невозможно дышать.
Может быть, стоило продать особняк и перебраться куда подальше?
Марта заметила небольшое семейное фото на кухонной полке. Отстранённый отец, чудаковатая, улыбающаяся во все зубы, Мегги, отчего-то хмурая Марта и такая живая и светлая Терра. Они все вместе стояли на фоне особняка Рудбригов. Только вот фото не передавало терзаний, разрывающих семью. Оно было сделано за пару месяцев до смерти матери.
Одного взгляда на фотографию было достаточно, чтобы понять — Марта никогда не сможет покинуть этот мёртвый дом. «Особняк Рудбригов» не был её темницей, но всё же ей казалось, что она заперта в нём точно так же, как и мужчина в подвале.
— Кстати, Марта, а тебе сегодня не нужно на работу? — прерывая её раздумья, спросила Мадам Рудбриг.
Марта рассеянно посмотрела на бабушку и мотнула головой, стряхивая с себя непрошеные мысли.
— Нет, сегодня и завтра у меня выходные. Джослин решила закрыть студию и уехать на пару дней.
— Ох уж эта старуха, — недовольно процедила бабушка. — Ей никогда не сиделось на месте: даже в молодости всегда куда-то неслась. И куда она поехала в её-то состоянии? Да ещё и одна?
Марта усмехнулась. Ей никогда не понять странных отношений её бабушки и Джослин. Она бы назвала их «ненавистно-тёплыми». Ведь, несмотря на обоюдное недовольство, эти две женщины всё равно заботились друг о друге, пряча свою заботу за постоянным внешним неодобрением.
— Я без понятия, куда она уехала. Но она взяла с собой Джули, так что можешь не переживать о ней.
— Переживать? — переспросила Мадам Рудбриг. — Уж поверь мне, милая, Джослин Пинч — последний человек на всём белом свете, о котором я стала бы переживать.
Марта с Мегги понимающе переглянулись, но не стали ничего говорить бабушке. А зачем? Она ведь никогда не признается даже самой себе в том, что способна беспокоиться о ком-то, кроме членов своей семьи.
Марта немного отпила из своей чашки, продолжая думать об отце. И чем больше она о нём думала, тем более странным и бессмысленным начало казаться его присутствие поздней ночью на объездной дороге. Кеторин была права: он мог оказаться там, только если ехал к бабушке или же от неё. Девушка ещё раз посмотрела на Мадам Рудбриг.
Да уж… Марта опустошённо выдохнула и положила подбородок на ладони. Она прекрасно понимала, что это события минувших дней заставляют её искать скрытый смысл там, где его и в помине нет. Да ещё и Кеторин масло в огонь подливает.
— Нужно меньше думать, а то мозг начинает кипеть, — вслух пробормотала девушка, улёгшись на стол.
Мегги хихикнула.
— Как будто ты умеешь.
Марта пропустила слова сестры мимо ушей и вновь посмотрела в окно, где и без того свинцовое небо, казалось, становилось всё чернее.
— Девочки, не лучше ли вам будет перебраться ко мне, пока отец не выйдет из больницы? — предложила бабушка.
— Нет! — тут же принялась протестовать Мегги. — От тебя до школы почти час езды. Я не хочу рано вставать.
— Ба, всё нормально, — поддержала сестру Марта и многозначительно добавила: — К тому же, за домом нужно следить. И у нас теперь нет машины. А на такси мы разоримся.
— Если считать каждую потраченную монету, можно и с ума сойти. Но о доме-то я действительно забыла, но, если надумаете — приезжайте в любое время. Всё же вдвоём в огромном доме вам будет одиноко, — на морщинистых губах Мадам Рудбриг появилась лёгкая полуулыбка.
***
После обеда бабушка уехала, сославшись на то, что день выдался тяжёлым и она хотела бы отдохнуть в тишине. Марта, конечно, думала о том, чтобы остановить родственницу и расспросить об отце, но в итоге решила отложить этот вопрос и просто заехать к бабушке посреди недели, когда Мегги будет в школе. Уж слишком усталой выглядела женщина.
Пока сестра смотрела мультики в гостиной, Марта быстро приготовила обед из макарон и баварских колбас для пленника — единственное, что она могла приготовить, не спалив кухню, — и, стараясь остаться незамеченной, отнесла еду в подвал. С их недавней встречи Коул нисколько не изменился. Он сидел на полу в углу, прислонившись спиной к стене, и на появление Марты лишь злобно зыркнул. Такому равнодушию с его стороны Марта была несказанно рада — ещё одной попытки убийства она бы не пережила. Не сказав ни слова, девушка поставила тарелку с едой на стол и, забрав ту, что осталась от завтрака, покинула подвал.
Она не имела ни малейшего желания общаться с пленником, прекрасно понимая, что если ввяжется в очередной спор с ним, то разговор затянется, а ей не хотелось вызывать подозрений у сестры. Возможно, стоило отправить её на время к бабушке, но, помня о том, как Мегги восприняла это предложение, Марта даже не стала всерьёз рассматривать эту идею.
Незамеченная, она успешно вернулась в дом и, поднявшись на чердак, принялась копаться в материнских записях, силясь найти хоть что-то, что помогло бы избавиться ей от пленника, не прибегая к собственным способностям. Хотя даже так она не знала наверняка, сможет ли стереть ему память, если того пожелает.
Она боялась магии, но надо же —
