Подземелье ведьм (СИ) - Иванова Полина "Ива Полли"

Но Мэрит подозревала, что впереди её народ ждёт ещё не одно испытание, прежде чем свершится пророчество.

Она знала от Венделы, что десять лет назад Эйрин сбегала на поверхность, а вернулась оттуда влюблённой в какого-то местного парнишку. Вендела подняла тогда панику, уговорила круг семи провести обряд над девочкой, заставивший Эйрин позабыть человека, и только после этого успокоилась. Было ли её спокойствие долгим? Мэрит усмехнулась себе под нос. Она вспомнила, как всего лишь через семь месяцев после обряда Эйрин, вошедшая в пору, принесла из подземелья сразу два яйца. Вендела снова подняла шум, но толку? Пророчество, предсказанное Рогнедой, уже начало сбываться, им оставалось только ждать, когда исполнится его следующая часть. И вот случилось — преданный предал. И если бы не Томми, заставивший ведьм вернуться за Эйрин, кто знает, что ожидало бы беглянку? Смерть от иглы… может, кому-то это и показалось бы смешным, но не Мэрит: слишком многих так и не удалось спасти от мучительной смерти после проведения этого обряда, что был страшнее и сильнее банальной порчи на смерть. Девочке повезло. Но повезёт ли остальным?

Пророчества Мэрит не боялась. Её боги ясно дали понять, что вместе с концом старого мира наступит новый. Мир, в котором будет место для её народа. Мир, у истоков которого встанет новый, справедливый правитель. Мир, от которого в неведении бежала Вендела, лишившая свою дочь единственной настоящей любви так же, как лишила её себя.

Мэрит глубоко вздохнула, почесав переносицу. Все приготовления были завершены, можно было начинать.

Она пристально смотрела на мужчину, который стоял среди двух огромных валунов, подпирая один из них телом. Что-то до боли знакомое было в этой мощной фигуре, цвете длинных волос, касающихся своими мокрыми кончиками сильных плеч… Эйрин закусила губу, пытаясь понять, что же могло понадобиться этому незнакомцу в одной из заброшенных пещер, бывших прежде её домом.

Прошло несколько лун с тех пор, как ведьмы ушли глубже под землю, а Крис пытался её убить. Эйрин потёрла холодными дрожащими пальцами виски, желая избавиться от головной боли, которая появлялась всякий раз, стоило вспомнить о событиях того дня. Ей до сих пор казалось кошмарным сном всё, что произошло. Но глупо было отрицать очевидное: Крис правда пытался её убить, и он правда пропал сразу же после своей неудачной попытки. Страшно было даже подумать, но, если бы не Томми, заставивший жриц вернуться за ней — она бы здесь теперь не стояла.

Эйрин как сейчас помнила леденящий холод, исходящий от того, кого она столько лет называла сыном. Помнила костяную иглу, зависшую над ухом, и тихий, пробирающий до костей шёпот, читающий слова непонятного заклинания. Страшно не было. Только сейчас, вдали от проницательных глаз Томми, она могла себе в этом признаться. Страшно не было. Было больно. Укачивать младенца на своих руках, мягко заправлять пряди его шёлковых волос за ушко, ловить его первые слова и шаги, учить обращаться с травами и женщинами… И всё для того, чтобы в ответ получить смерть⁈ И от кого? От этого существа, когда-то маленьким комочком покоящемся на любящей материнской груди.

— Вэн, здесь тоже пусто, — от сводов пещеры горошинами отскочил незнакомый голос, эхом разлетевшийся по пространству.

Услышав его, мужчина обернулся, и Эйрин смогла скользнуть взглядом по его лицу. Она на миг застыла, затерявших в невыносимой зелени его глаз, всё её тело натянулось струной, а в голове маленьким колючим шариком посреди пустой комнаты перекатывалась только одна мысль — почему тот другой назвал его Вэном? Память начала услужливо подкидывать ей необъяснимые образы, не оставлявшие сомнений в том, что она действительно знает этого человека. Вот только она не могла его знать. Эйрин закрыла глаза, когда в голове снова и снова начали мелькать картинки: стеклянная ваза с букетом голубых цветов, деревянная дверь с длинной царапиной около ручки; пучки трав в углах маленькой кухоньки, залитой светом; резной листочек на груди и взгляд чистых зелёных глаз, пробирающий до дрожи, согревающий нутро…

— Хорошо, значит, пора возвращаться. Неизвестно, что в следующий раз придёт этим олухам в голову, — Вэн ещё раз оглядел подземелье, сжимая в ладонях деревянный листок. Наверно, ему показалось, что в дальнем углу пещеры промелькнула чья-то тень, потому что через мгновение он снова взглянул туда. Но Эйрин скрылась за поворотом, и в углу уже никого не было.

Эйрин не могла знать, что забыл здесь этот человек. Не могла знать, что он по поручению Ордена искал ведьм и уже давно мог отказаться от этих поисков: Лейв смог выручить за эти странные походы под землю достаточно, чтобы купить лекарство, покончившее с болезнью его жены. Мэри всё ещё была слаба, но медленно шла на поправку. Вэн и хотел было отказаться от службы на кучку богатых дуралеев, возглавлявших Орден, но ему не давал покоя деревянный листочек, найденный в разрушенной пещере. Листочек, бывший полной копией того, что с самого детства висел у Вэна на шее. Казалось, что он просто обязан выяснить, кто вырезал украшение и как оно попало под обломки глиняных ваз и каменную крошку. Но Эйрин всего этого не знала, как не знала и о существовании Ордена.

— Поэтому я снова и снова, как дурак, шарахаюсь по странным местам в поисках сказочных существ, — пробурчал себе под нос Вэн, двигаясь к выходу на поверхность.

Эйрин, почти слившаяся с серыми сводами пещеры, проводила его тревожным взглядом. Ей требовалось срочно поговорить с матерью. И она заранее предчувствовала, как Вендела будет недовольна.

Вернувшись в пещеры, Эйрин сразу же быстрым шагом отправилась к матери. Ей не давали покоя образы, не желающие покидать мысли. Конечно, Эйрин, как и многие взрослые в подземелье, не раз выходила на поверхность, вот только в людских поселениях никогда не была. Мать ещё в пятнадцать лет отдала её в услужение Тире, и Эйрин с радостью проводила своё время за сбором трав для лекарственных настоек и отваров. Ей казалось чудом, что травинки и цветы, сорванные в нужное время в нужном месте и соединённые в нужных пропорциях, могут исцелять от хворей. Когда однажды её отвар из воловика и кервеля спас от змеиного укуса дядюшку Айварса, Эйрин убедилась в важности своей работы… Вот только откуда в её голове воспоминания о человеческом доме, воспоминания такие явственные, чёткие, реальные?

— Мама, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Запыхавшись, Эйрин ворвалась в новый ритуальный зал. Мать стояла возле алтаря, перебирая пальцами руны. Её некогда белая и нежная кожа покрылась тонкими морщинками, а в волосах воронова крыла поблёскивала серебристая сеть, похожая на те, что пылились у дальних стен пещеры в огромных старых сундуках, пока не приходило время для ловли рыбы. Эйрин только сейчас заметила, как постарела Вендела. На миг ей стало жалко эту взрослую, такую слабую, но такую гордую женщину… Что-то давно забытое, похожее на любовь шевельнулось в её сердце… И тут же затихло, как только в ответ прозвучал голос матери:

— Сколько можно повторять, Рина, где твои манеры? — Вендела потёрла друг об друга озябшие руки и, не поднимая взгляда на дочь, пошла к выходу.

— Мама! — в голосе Эйрин прозвучала сталь.

— Ну что ещё? — Вендела устало оглянулась на дочь.

— Я сегодня была в обрушенных пещерах и наткнулась на человека…

— Я надеюсь, ты вела себя осторожно? — приподняла одну бровь Вендела.

— Дело не в этом. Я наткнулась на человека, мама, и он показался мне знакомым, как будто я с ним рядом провела не один час, — Эйрин потёрла виски, — и образы… у меня в мыслях возникли образы тех мест, которые я никак не могла видеть дома. Как будто я была в человеческом поселении, а потом позабыла об этом… Но ведь это невозможно…

— Вот именно, это — невозможно, — Венди смерила дочь снисходительным взглядом, — и когда ты повзрослеешь?

— Мама!

Но младшая из круга семи уже вышла из пещеры. Эйрин, глубоко вздохнув, повертела в руках огарок свечи, лежавший на алтаре, мысленно погружаясь в те образы, что снова и снова всплывали в голове, будто старалась отыскать ключик к этой странной загадке…