Марья-Искусница и Хозяин костяного замка
Вечер уж наступил, солнышко к закату пошло. Лежу себе на воде, лапки за голову закинув, качаюсь, думу думаю. Но не волнуюсь сильно – сейчас время ужина подойдет, колдун обо мне вспомнит и расколдует. Кто же после моей стряпни что-то другое есть захочет? Уж тогда я на нем и отыграюсь, только дай волю. Разве можно так с живыми людьми поступать?
Но скрылось солнце за горизонтом, а не вышел ко мне Мерлин. Вот упрямый какой! Сухарями давиться будет, а под венец – ни-ни.
Расстроилась я. К берегу подгребла, на кувшинку села, сижу и песню печальную напеваю. Проголодалась уже, да и скучно здесь. Лягушки остальные ко мне не приближаются, видимо, напугала я их ругательствами. Пою-то слова человеческие, а все равно слышу, что кваканье получается, и душевное такое, жалостливое, громкое! Пою и размышляю, что дальше делать.
Как теперь-то в замок возвращаться? Тут хоть девицей, хоть лягушкой, а замуж за Мерлина выходить надо. И что я, глупая, его в ответ поцеловать не додумалась? Алена мне шепотом говорила, что с Кащеем это лучше любых уговоров работает!
- Как прекрасно вы поете, леди, - прервал кто-то мои мысли, и я на аршина три вверх от неожиданности прыгнула. Обратно в воду плюхнулась, подняв рой брызг, выплыла на поверхность.
Смотрю – сидит на соседней с моей кувшинке лягух большой с грустными-грустными глазами и вздыхает.
- Не пугайтесь, леди, - проквакал он, на задние лапки привстал, переднюю к груди приложил и поклонился учтиво. – Очень я обрадовался, когда песню вашу услышал, сразу понял, что вы заколдованная дама. Никакая лягушка так не споет. Меня зовут сэр Гавейн. Я такой же несчастный пленник Мерлина, как и вы. Заколдовал он меня три луны назад, и с тех пор я здесь.
Я от испуга уже отошла, слушая товарища по несчастью, и так жалко мне его стало! С именем не повезло, так еще и лягушкой сделали!
- А за что же Мерлин вас заколдовал, добрый сэр? – проквакала я.
- Да за пустяк, - он лапкой махнул расстроено. – Стихи я плету торжественные, на пирах читаю. Вот и про колдуна сочинил, прочитал – а он рукой махнул, и сказал, что буду я теперь за оскорбление у него рядом с замком полгода лягушкой жить. И король похмыкал, но согласился, что право имеет.
- А что за стихи-то? – поинтересовалась я жалостливо.
Сэр лягух на лапках задних приподнялся, переднюю вперед протянул и проквакал:
- Нет чести биться без меча,
Кулачный бой – удел вилланов,
Презренен бой и колдовством,
В веках он не получит славы!
Закончил сэр Гавейн надрывно, и еще долго последняя рулада гуляла эхом над холмами и замком.
- Неужели за такие стихи обозлился? – удивилась я.
- Ну, - смущенно признался лягух, - я еще пошутил, что ему девок зачаровывать приходится, иначе бы ни одна его поцеловать не решилась, а предпочла бы лягушкою стать.
- Ну, за такое и у нас по морде можно схлопотать, - заметила я. – Обидно ведь. А повежливее как-то, поделикатнее шутить можно?
- Я – поэт! – квакнул лягух. – Я не могу фальшивить! Если кто за правду обижается, то я всегда готов на дуэли отстоять право писать и говорить, что душа велит! Но на дуэли, а не лягушкой в болоте! Теперь влачу я жалкое существование. Стихи мои только местным квакшам читаю, питаюсь мухами и комарами. Три месяца еще мне здесь пузыри пускать!
Как упомянул сэр Гавейн мух и комаров, так у меня в животе-то от голода и забурчало, и я облизнулась – показались мне они милее хлеба и меда. Испугалась я – дня тут не провела, а уже ожабиваюсь! Нет, нужно быстро в замок возвращаться! Но сначала поесть.
- Скажите мне, добрый сэр, - проговорила я мило и глаза опустила свои вытаращенные. – А нет ли тут чего-то кроме насекомых съедобного? Чего-нибудь не жужжащего?
- Я вас понимаю, леди, - квакнул он галантно, - сам дня три голодал, пока уже нестерпимо не стало, прежде чем начал мух ловить. Есть тут неподалеку у озера полянка с черникой, целый день она на солнышке. Поплыли туда, угощу вас ужином.
***
Ягод на поляне, куда мы выбрались, оказалось видимо-невидимо! И все крупные, солнцем прогретые, даже хмельные немного, подбродившие. Я их наелась, и так весело мне стало!
Поплыли мы обратно на берег рва к стене замка. Усадил меня сэр Гавейн на лист кувшинки, а сам давай стихи читать!
Я зеваю, глаза таращу и слушаю. В башне Мерлина свет горит, на костяной стене дозор ходит – духи светящиеся и люди-вороны темные. А мне сыто, хорошо, голова немного от хмельных ягод кружится. Вдруг гляжу - собралось вокруг лягушек видимо-невидимо, и все, замерев дыхание, поэта слушают, а как заканчивает он читать – по воде лапками бьют, вроде как хлопают так, и кричат «Преква-красно! Великва-колепно! Непоква-дражаемо!»
- Я их научил, - гордо мне сэр поэт сказал. – Культура каждой твари нужна!
Послушала я стихи, послушала. Подняла хмельную голову к башне – а там темно, окна не горят! Это значит, пока я тут мокну, квакаю, от культуры страдаю, Мерлин спокойно спать пошел?
