Черный пепел на снегу (СИ) - Яна Анатольевна Спасибко
Каждое слово незнакомки болью отдавалось в сердце Богданки. Она все отчетливее понимала, что является корнем всех бед Агне. Все сказанные слова были страшными, злыми, а голос лился словно мед, располагая к себе.
Незнакомка окинула девочку оценивающим взглядом и запела.
Грустная колыбельная сотней хрустальных колокольчиков разносилась по лесу, заставляя Богданку расслабиться. Тело ее сделалось тяжёлым, голова словно ватной, а руки — оловянными. Она так и не поняла, в какой момент встала, чтобы стереть линию, начертанную ведьмой. Ну разве может быть создание с таким голосом злым?
— А ну заткнись! — В щеку певицы впечатался снежок, стекая грязными комьями. — Пошла отседава! Ну, давай же! Далеко же забралась от своей лужи, пакость такая!
Певица глянула на того, кто пустил снежок, в глазах ее мелькнул страх.
— Иди-иди. Чего уставилась? — Со стороны леса к ним спешила старая бабка. Скрюченная в три погибели, она бодро семенила к ним, используя корявую клюку как третья ногу. — Пошла, пока я тебя тростью не протянула! Потом до весны отлеживаться будешь!
Девушка хмыкнула, и растворилась в воздухе, словно ее и не было. Даже снега примятого не оставила.
— Тебя тоже за круг не пущу. — Богданка мотнула головой, сбрасывая с себя наваждение.
— Да больно нужна ты мне. — Старуха презрительно хмыкнула. — Кожа да кости, даже бульон с тебя не сварить. Ну и дуреха же эта нёкка!
Бабка уселась прямо на снег, вытянув вперед кривые босые ноги с длинными обломанными ногтями.
— Кто такая нока?
— Нёкка? Утопленница это. Русалка, по-вашему. Живет тут недалеко, в ближайшей заводи. — Старое лицо, испещренное морщинами было тяжело разглядеть во тьме, едва разгоняемой костром. Только глаза-щелочки плутовато блестели. Больше всего выделялся нос. Длинный, крючковатый. Он был непропорционально большим.
— И что ей надо было от меня?
— Ясно что. Сила твоя. Про тебя тут только даже деревья судачат — что сила тебе дана большая. Вот ётуны [навьи] за ней и идут.
— Тебе тоже нужна моя сила?
— Зачем? Что я с ней делать стану. Не нужна она мне. Но и терпеть кого под боком с такой силой тоже не хочу. Так что иди. Иди своей дорогой. И больше не возвращайся.
— Ты — Баба Яга? — Боганка наконец задала вопрос, который вертелся у нее на языке с самого начала разговора.
— Еще чего не хватало! Но ты ей вполне можешь стать. Силенок хватит. Вон, у наставницы своей спроси лучше. Как проснется.
Богданка обернулась. Агне все так же безмятежно спала.
Она открыла рот, чтобы спросить у старухи что-то еще, но так и замерла с раскрытым ртом — на месте бабки был бесформенный валун, лишь силуэтом отдаленно напоминающий силящую на земле тучную и сгорбленную женщину. На востоке занималась заря.
Глава 4.5
Агне проспала почти до полудня.
Богданка периодически пыталась ее будить, но ведьма только сонно отмахивалась.
Когда солнце было уже в зените, Агне сладок потянулась, и встала сама. Богданка не могла не отметить, что она заметно посвежела.
— Вокруг нас ночью ошивался тролль? — Агне удивленно подняла брови, увидев валун возле круга.
Богданка вкратце пересказала события прошедшей ночи, опустив неприятный разговор с нёккой.
Они быстро поели, и тронулись в путь. Еще четыре раза ведьмы останавливались на ночлег в лесу, и каждое утро девочка обнаруживала чуть поодаль от круга знакомый валун.
Она не питала иллюзий на то, что тролльчиха охраняет их ночной покой. Скорее хочет убедиться, что ведьмы убрались с ее территории.
Сигтуна встречала их шумом, гамом и рыбным духом.
У причалов стояли корабли самых разных размеров и форм, их паруса выглядели яркими пятнами на фоне низко висящего свинцово-серого неба.
Судя по тому, как Агне цеплялась за руку Богданки — она испытывала дискомфорт от такого большого скопления людей в одном месте, и боялась потерять свою подопечную. Вместе они шли сквозь толпу к кораблям, будучи уверенными, что среди них точно есть тот, который нужен.
— Через неделю. — Безапелляционно заявил начальник пристани, безразлично разглядывая двух мальчишек, что подошли к нему с расспросами.
Агне скупо поблагодарила его и отошла. Нужно было озаботиться ночлегом на эту неделю.
Къелл сидел за столом в медовом зале.
Все знали, что накануне вечером прибыла Астрид, вызванная из своего имения специально для него. Многие мужчины в нетерпении переминались — всем было интересно, как же на самом деле выглядит ведьма, вокруг которой ходит столько слухов. Женщинам было тоже интересно, но ради высокой гостьи было решено строго соблюдать традиции, и им приходилось жаться в неприметном дверном проеме за троном конунга, незаметно подглядывая в щели.
Главные двери распахнулись, и в зал вошла Она.
Присутствующие затаили дыхание, а Къелл почувствовал, как у него пересохло во рту.
Не знай он, кто перед ним — подумал бы, что перед ним представительница рода альвов [светлые эльфы].
Длинные волосы белокурыми волнами спускались почти до колен. Идеальная, светлая кожа была почти полупрозрачной, и можно было разглядеть венку, уходящую по шее в глубокий вырез декольте. Лишь длинный нос с легкой горбинкой выдавал в ней человеческую дочь, однако, ничуть ее не портил.
Эту женщину можно было бы назвать блеклой. Бесцветной. Если бы не глаза. Яркие, цепкие, молодые, в обрамлении густых черных ресниц. Один — синий как ночное небо, второй — зеленый как поздняя весна.
Платье из тяжелого, темно-коричневого бархата скорее подчеркивали точеную фигуру, нежели скрывали ее. Манжеты ее платья были отстрочены белоснежным кроликом, а поверх темного тяжелого платья была безумно дорогая и такая же бесполезная (на практичный взгляд Къелла) из бирюзовой органзы.
Астрид почтительно склонилась перед Конунгом, изящно отведя подол в сторону, открыв богато расшитые полудрагоценными камнями сапожки.
— Для меня честь быть принятой в этом доме. — Голос был подстать ведьме. Низкий, грудной.
— И для нас честь принимать тебя. — Конунг в знак почтения слегка склонил голову. — Окажи нам честь.
Конунг показал рукой в сторону Къелла и
