Во все Имперские (СИ) - Беренцев Альберт

Я всё видел и слышал, но управлять телом больше не мог. Интересное ощущение. Как будто тебе надели VR-шлем, но запустили на нём не полноценную игру, а демонстрационное видео.

Баронет Заклёпкин попытался ударом ноги уложить Царя в моем теле назад на пол, но Царь опередил его и провёл стремительный и точный хук противнику в рожу. В воздухе закрутились потоки алой магии, цвет моей ауры теперь изменился.

Баронет Жирослав поймал щекой царский хук и полузавалился на пол, оперевшись на собственную руку.

Царь сломал ему эту руку мощным фронт — киком.

— Гаввах! — заорал Царь, — Больше гавваха!

Одного из корешей барона, того, который держал в руке подобранный с пола ствол, Царь швырнул о стену с такой силой, что явно сломал бедняге позвоночник.

— На, сучара!

Голос у Царя почему — то выходил не брутальным с хрипотцой, как у меня, а каркающим и визжащим. Но с телом, и я вынужден был это признать, Царь управлялся гораздо лучше меня. Но самое главное — он намного лучше меня шарил в магии. Магия слушалась Царя, как ручная.

Царь бросился на баронета и наконец — то успешно вырубил Жирослава максимально мощным ударом по затылку. К потолку вознесся густой поток красной магии, баронет обмяк.

Трое друганов Заклёпкина тем временем всё еще оставались на ногах.

Одному из них царь перевернул хлебало, пробив эпический маваши гери, второй сам упал на колени и поднял руки вверх.

— Трус, — презрительно бросил ему Царь, но трогать не стал.

Последний из спутников баронета оказался отнюдь не трусом. Он изготовил розочку из пивной бутылки, разбив её о стол, и бросился на Царя.

Но Царь выбил у него оружие хлёстким ударом ноги, а потом, схватив противника за руку, заломал её.

Резко переместившись, Царь захватил врага уже за шею, а потом с хрустом, который на миг заглушил даже все еще долбивший дабстеп, сломал её.

Парень с переломанной шеей обмяк на пол, он был мёртв.

— Ты что делаешь, урод? — заорал я в голове у Царя.

— А на что это похоже? — удивился Царь, — Убиваю наших врагов.

— На фига? Ты мог его просто вырубить.

— Ну уж нет, пленных не берём, — азартно заявил Царь и бросился избивать ногами баронета, который и без того пребывал в глубоком нокауте.

Дабстеп всё долбил, так что избиение баронета напоминало какую — то дикую пляску, мне даже показалось, что Царь гнездит Жирослава в такт музыке.

Зал тем временем почти опустел, последние колбасёры в ужасе спешили смыться. Диджей сбежал, так и не выключив музыку.

Остался только голый парень в чалме, видимо, слишком упоротый, чтобы обращать внимание на битву, он все еще размахивал своим немалым мужским достоинством в центре зала. А еще остались вырубленные спутники Мартыханова, сам обмякший Мартыханов и два трупа — случайно подстреленной девки и парня, которому Царь сломал шею.

Зато в зал наконец вбежали двое охранников, но предпринять стражники дискотряски ничего не решились. Они тупо встали у входа и со сдержанным интересом наблюдали, как Царь превращает баронета в сочащийся кровью мешок переломанных костей.

Мне же все это совсем не понравилось. Несмотря на свою профессию в прошлой жизни, я вообще — то никогда не был сторонником бессмысленных убийств или добивания раненых.

— Тело верни, — потребовал я у Царя.

— Я еще не закончил, — отмахнулся Царь — отморозок.

Я понимал, что минуты через три мой товарищ по телу убьет Мартыханова — Заклёпкина. Вот только убийства магократа мне для полного счастья не хватало.

Я попытался перехватить контроль, но Царь, вообще не напрягаясь, загнал меня обратно в глубины мозга барчука.

Слишком силён, сука. Я выпустил чудовище, и назад его теперь хрен загонишь.

— Ладно, хватит, — наконец решил Царь, — Я его лучше из пищали завалю. Ты же знаешь, как стрелять из этой пищали?

Царь решительно двинулся к валявшемуся на полу пистолету.

— Не скажу, — я напрягся, пытаясь не дать Царю покопаться в моём сознании и получить там информацию, как пользоваться современными пистолетами. Сам Царь, как человек средневековый, понятное дело, этого не умел.

— Без тебя разберусь, — заверил меня Царь и наклонился, чтобы подобрать ствол.

Но в этот момент, еще до того, как Царь коснулся оружия, неожиданно произошло что — то магическое и страшное. Тело Царя вдруг свела судорога, через моё сознание пронесся сводящий с ума тёмный поток ужаса.

Раздался оглушительный треск, перекрывший даже музыку, ярко — красная магия на мгновение залила всё огромное помещение.

Царя подняло в воздух и швырнуло на пол в нескольких метрах от пистолета.

Мы с Царём одновременно заорали от боли и страха.

Перед глазами на миг метнулась ярко — красная надпись «ЗАПРЕТ», написанная на каком — то древнем и давно сгинувшем языке, но, тем не менее, я её понял, скорее душой, чем разумом.

На секунду наши орущие от нестерпимой боли сознания, моё и Царя, слились воедино, а потом крик Царя стал затихать. Государь — отморозок ухнул куда — то во тьму, если вообще не пропал навсегда.

Тело теперь снова было моим, хоть и ощущалось, как чужое и деревянное. Но координация и контроль быстро возвращались.

Я с трудом поднялся на ноги и поспешил покинуть танцпол, напомнив уставившимся на меня охранникам:

— Чё стоите? Скорую вызывайте. В ваш район же ездит скорая, я надеюсь?

Умывшись в туалете клуба и осмотрев себя в зеркале, я убедился, что физически почти не пострадал. Мелкие ранения, если и были, то уже регенерировали. Зато мундир на мне, уже о очередной раз, был разорван в клочья.

Я снял его и сунул его в мусорное ведро, а свои немногочисленные вещи переложил в карманы сорочки и штанов. Штаны, к счастью, порвались только на колене, так что были во вполне сносном состоянии.

Я напился воды из — под крана и, сбежав по лестнице, вышел на улицу, запруженную сбежавшими из клуба объебосами, видимо решившими продолжить веселье на улице.

Никакой полиции, разумеется, не было, судя по всему, копы в этот район не ездили, даже если предположить, что их вообще кто — то вызывал.

Мою сестрицу в компании Дрочилы я обнаружил в темном переулке за клубом, рядом с мусорными баками. Они были не одни, рядом с Дрочилой стоял мужичок в потертом лётном шлеме.

Судя по всему, Рокфор, тот самый холоп, который и позвал меня сюда спасать сестрицу.

Впрочем, на Рокфора из «Чип и Дейла» мужичок был похож только лётным шлемом. Сам он был мелким и щуплым, на вид лет сорока, борода, в отличие от большинства холопов, у него отсутствовала.

Сестра была занята тем, что снюхивала светящиеся крохи флекса с ладошки.

— Дай сюда, — я вырвал у Тани её сумочку и перетряхнул.

Но в сумочке наркотиков не нашлось, из неположенного сестре там была только пачка тонких дамских сигарет.

Я изъял пачку, одну сигарету тут же закурил сам, а потом вернул сумочку владелице.

— Может еще лично меня обыщешь, братик? — предложила Таня, поднимая руки вверх.

Вообще соблазнительное предложение, но я отказался:

— У тебя настолько облегающее платье, что нет смысла. Если ты не затолкала себе наркоту в естественные отверстия тела, конечно.

— А может и затолкала, — прощебетала сестричка, — Ты глянь. Ты же это любишь. Жирослав же правду сказал? Ты реально заставлял крепостную девку изображать меня и давать тебе?

— Ну что за выражения? «Давать», блин, — отмазался я от ответа, — Юные леди так не выражаются. И откуда вообще Жирославу это знать?

— Мартыхановы — Заклёпкины умеют видеть самые тёмные и стыдные моменты прошлого, дурень. Это их клановая способность, — рассвирепела Таня, — Да и не мог этот чепушила такого выдумать! Ты больной извращенец, вот что, братик. Знать тебя не желаю!

Я выкинул недокуренную сигарету и тяжело вздохнул:

— Послушай, Таня. Я должен тебе кое — то сказать. Очень неприятное. Наши родители… В общем, они мертвы…

На несколько мгновений повисло молчание.