С волками на Вы (СИ) - Горышина Ольга

— Я тебя задерживаю? — спросила она, как можно злее.

Костя тут же спрятал телефон.

— Нет, нет, это по работе… А работа ещё тот волк…

— Так задерживаю? — не унималась Варя. — Я могу уйти.

— Сказал же, что буду писать ночью. Хочешь ещё кофе?

— Я кофе не пью, — поспешила она отказаться. Хватит, ему с ней неинтересно, как и ей с ним. Пора уходить. — Я люблю чай.

— Хочешь чаю?

И тут она вспыхнула явно не от кофе. Ну всё с ним ясно. Понимала же, что не надо звонить, если не хочешь «чаю».

— Я дома попью, — попыталась она вернуть лицу прежнюю бледность. Не тут-то было!

— А здесь чай тоже неплохой есть. И до чайной тут недалеко. А по дороге можно в «Лавку художника» завернуть. Там сейчас висит пара маминых натюрмортов. Хочешь посмотреть?

Надо сказать — нет. Надо иметь совесть и не водить его за нос. Она же не собака на сене, в конце-то концов. Он сейчас чего только не предложит, чтобы в итоге напоить её чаем.

— Хотя я пейзажи у неё больше люблю. Но сейчас холодно, а с фотографий мама не рисует. Ну?

И она согласилась. Да чёрт с ним! Она ведь отчего-то кусала губы, когда он оставил её тогда у подъезда без прощального поцелуя.

А картины действительно висели, но она не слышала его объяснений про разные художественные техники соседних полотен. Удары сердца перекрывали все остальные шумы. Что она делает? Что она делает? И чего он треплется о никому неизвестных членах союза художников, когда она сейчас сжуёт шарф. Надо было намотать его, как у него, чтобы висел на груди, а не душил шею, а то она и так кумач-кумачом. Наверное, она всё же себе насочиняла и нафиг она ему не сдалась. Он просто слишком вежливый, чтобы по-быстрому распрощаться.

— Спасибо, что пригласил, — выпалила она наконец. — Мне пора.

— Пора так пора, — пожал он плечами и двинулся к выходу, чтобы заботливо придержать дверь. — Я тебя провожу.

— Ещё светло. Даже не час-пик.

— Тогда куда ты спешишь? Хочешь, до «Горьковской» догуляем?

Варя не знала, что и думать. Чего он её просто не отпустит? В прошлый раз она рада была его джентльменству — дорога в ночи до дома у них не очень приятная.

— Далеко. Не хочу, — ответила Варя уклончиво.

— А чаю хочешь? — спросил тогда Костя полушёпотом, впившись взглядом в её слезящиеся уже не от простуды глаза. — С пряниками?

Она и без пряников его поняла. Голос не пропал, а это уже знак. Добрый.

— А соседи дома?

Костя покачал головой и взял её за руку. Сердце упало в пятки и вовсе перестало биться. Зато она слышала теперь своё дыхание и его. Он тоже молчал. Наверное, обдумывал что-то по работе. Не о ней же думал!

Вторая дверь опять оказалась незапертой. Но нынче в том не было Костиной вины.

— Я честно не знал, — смутился он и, несмотря на протесты, втащил Варю в квартиру. — У меня есть интересное кино. И пряники свежие. Только чаем меня больше не обливай, ладно? — зашептал он, стягивая с гостьи куртку.

Он действительно заварил чай и приставил к дивану табуретку, чтобы легче было брать из вазочки пряники.

— В другой раз, — усмехнулся он, но даже руки не протянул, чтобы обнять, и озаботился поиском на ноутбуке нужного файла.

Только Варя всё равно на всякий случай отсела на край дивана. Вот он, новый знак — значит, не судьба с ним. Он не принц на белом коне. Она его два дня знает. Да какие два дня?! Она его вообще не знает. И эта комната… Нет, сюр какой-то! Как она вообще здесь оказалась?

Пряник стал поперек горла, и Варя закашлялась, но Костя не успел ударить её по спине. В дверь постучали. Он выглянул в коридор, что-то кому-то сказал и вернулся к дивану. Входная дверь хлопнула. Соседи оказались догадливыми.

Варя схватила телефон. Ведь можно соврать, что пришла эсэмэска от мамы. Ведь можно? Костя ждал ответа, а она не находила его в своей душе.

— Тебе пора? — подсказал он ответ. — Я провожу.

Варя зажмурилась и чихнула.

— Прости. Я, кажется, заболеваю.

— Ещё чаю?

Варя затрясла головой. Надо уходить. Надо. Быстрее. Иначе она не уйдёт. Костя взял чайник, налил в чашку кипятка и потянулся за чайным пакетиком. Варя не спускала с него глаз. Красивый. Даже очень.

— Ты что так смотришь? У меня что-то на лице? — и он потёр щёку. — Блин, уже колючий. Тебе песок нужен? Или лимон целиком заглотишь?

Варя кивнула, сама не понимая на что, но Костя решительно протянул ей кружок лимона. Она сжевала его и поморщилась.

— Зато не заболеешь, — улыбнулся он. — Ну, пей, а то точно в час пик попадём.

Варя вновь вытащила из сумки телефон и быстро набрала сообщение: «Я в библиотеке допоздна».

— Я написала маме, что приеду поздно.

Костя вновь потёр щёку.

— Я тогда побреюсь.

Варя как села на диван, так и не встала, даже когда Костя повернул на двери замок.

— Как думаешь, это надо?

Варя обернулась к двери. В руках он держал полотенце. Она пожала плечами.

— А другое у тебя есть? — спросила она не своим голосом.

— Другое тоже есть.

Он швырнул полотенце на матрас и протянул руку. Варя вытянулась перед ним по струнке.

— Варька, а почему именно я?

Она не чувствовала больше под ногами пола, только горячую влагу, намертво склеившую их ладони вместе.

— Потому что ты не любишь фольклор.

Костя ткнулся лбом в лоб Вари, и они стояли теперь друг против друга, как два барана.

— Я ждал чего-то подобного. А если я вдруг его полюблю, ты не прогонишь меня?

Она позволила себе дотронуться до его груди, а потом — смять футболку в районе ремня. На большее её не хватило. Дальше он делал всё сам, и за окном уже стемнело, когда он наконец заставил её проверить на твёрдость матрас. Он нарочно не уходил с дивана, чтобы всё не закончилось слишком быстро, оставив в душе и теле Вари лишь горький осадок.

— Тебе было очень больно?

Почему он спрашивает? Неужели не понимает, что она поджала ноги, чтобы хоть как-то спрятать от него тело? Волос не хватало, а одеяло Костя так и не откинул, словно не верил в силу полотенца. Это он может спокойно сидеть перед ней античной статуей — ему не впервой, а ей хочется быстрее одеться.

— У нас ванна в кухне, но я покараулю на случай, если парни вернутся.

Она кивнула, замоталась в полотенце и пошла за ним в коридор. Он вытащил из стенного шкафа чистое полотенце.

— Бросай прямо в стиралку. На темном никто ничего не увидит. А я трепаться не буду. Только если ты захочешь, чтобы я кому-то рассказал.

Варя мотнула головой. Долго он будет тянуть? Она не выпустит полотенца, пока он не включит воду и не задёрнет занавеску. Чего он медлит? Чего разглядывает? Чего он там ещё не видел? Сам-то оделся! Да и на голого она бы не стала смотреть — стыдно как-то…

Наконец вода потекла, но у них взяло больше часа, чтобы собраться и выйти на улицу.

— Что ты наплела родителям? — спросил он у метро.

— Про библиотеку.

Варя подтянула шарф к подбородку. Она всегда так делала, чувствуя нервные разряды в висках, а сейчас они бегали по всему телу.

— Я точно простыла, — выдала она и шмыгнула, надеясь сгладить неловкость.

Она теперь не знала, как себя вести — взять его под руку или остаться ладонь в ладонь. И ещё не знала, как спросить про новую встречу. Костя даже не взял у неё номера телефона.

Ноги ныли. Хотелось быстрее зайти в вагон и сесть. Но Костя шёл слишком медленно и снова молчал. О чём он думает? О работе, конечно. Не о ней же!

— А ты не подхватишь от меня простуду? — попыталась она хоть как-то его разговорить.

— Я никогда не болею.

И он действительно не заболел, а она неделю не могла дышать носом. Совсем. Зато родители ни о чём не догадались, когда она, шатаясь, точно пьяная, ввалилась в квартиру.

— Ты вообще Вконтакте проверяешь? — бросил тогда Костя в вагоне метро. — Моя заявка в друзья уже две недели без ответа висит.

Две недели? Он решил зафрендить её в тот же день, как сменил из-за чая две футболки? Нет, она не проверяла, так как не ждала никого в друзья.